Страшная месть

— Люциус! Слизеринец-блондин, наследник достойного рода Малфоев, утомленно поднял свой нос от пролистываемой им книги Заклинаний. Перед ним стоял его сосед по комнате, так же, как и он, учившийся на седьмом курсе. Его глаза были чернее свежесваренной арабики. — Это я. Взгляд Северуса Снейпа каким-то невероятным образом стал еще темнее. — Тупица, я прекрасно знаю, что это ты, — произнес он ледяным тоном. Несмотря на свою худощавость и маленький рост, он обладал даром сбивать спесь с большинства учеников Хогвартса и даже с некоторых преподавателей. — Люциус, — повторил он, — я надеюсь, у тебя есть достойное объяснение относительно состояния книги, которую я одолжил тебе два дня назад и которую только что обнаружил у себя на кровати. — О, да, возможно, там одна или две царапины, — рассеянно проговорил Люциус, вновь погружаясь в чтение своего учебника. Упомянутый учебник был вырван из его рук. — Одна или две царапины? — прорычал брюнет. — В ней не хватает одиннадцати страниц и части обложки. Одна или две царапины?! Люциус закатил глаза. — Ну, хорошо. Я куплю тебе новую. А теперь оставь меня уже, на фиг, в покое. — Речь не идет о том, чтобы «купить новую», — выплюнул Северус. — Речь о том, что когда я беру у тебя что-то, что случается гораздо реже, чем обратное, у меня хватает вежливости и воспитанности возвращать тебе это в надлежащем состоянии! — Ну, хватит, я полон ужаса и умираю со стыда, — ответил Люциус скучающим тоном. Его товарищ глубоко вздохнул и угрожающе поднял палец. — Люциус… — Что? — блондин поднял бровь. — Пойдешь, нажалуешься Папочке Волдеморту? — Он поднялся с кресла. — Извини, но сейчас у меня других дел полно. И вышел из комнаты, не обращая внимания на Снейпа, провожавшего его угрожающим взглядом. Janeton prend sa faucille, Larirette, larirette, Janeton prend sa faucille, Pour aller couper le jonc. Pour aller couper le jonc. (1) Зевая, Люциус вылез из постели и потащился в ванну. После четверти часа чередования холодного и горячего душа его мозг, наконец, заработал, и он принялся прокручивать в голове программу на день. С утра немного поработать, днем разгромить гриффиндоцев в квиддиче, вечером немного пококетничать с Нарциссой (последнее вызывало у него меньше всего энтузиазма, но, в конце концов, речь шла о его невесте…) А потом добиться от Северуса чего-то кроме ворчания. Малфой начинал скучать по его саркастическим репликам. К тому времени, когда он вернулся в комнату, этот самый Северус уже ушел. Люциус пожал плечами и отправился на завтрак. En chemin, elle rencontre, Larirette, larirette, En chemin, elle rencontre, Quatre jeunes et beaux garçons. Quatre jeunes et beaux garçons. (2) Он расправлялся с третьей порцией бекона, время от времени бросая презрительные взгляды в сторону гриффиндорского стола, где, кажется, устроили бой на варенье под предводительством этих умственно отсталых Джеймса Поттера и Сириуса Блэка, когда его друг… нет, у Малфоя, тем более Пожирателя Смерти, нет друзей, даже среди других Пожирателей… его почти друг наконец-то появился и опустился рядом с ним. — Где ты был? Брюнет бросил на него холодный взгляд. — А тебе какое дело? Строго говоря, это не было ворчанием. Но это было не лучше. Люциус не успел снова открыть рот. Снейп быстро выпил свой кофе и опять исчез. «Да пошел он к чёрту», — подумал блондин. Но какая-то часть его мозга продолжала задаваться вопросом — уже безо всякого раздражения — что же затевал Северус? Секреты вызывали у него ужас. По крайне мере, те, которые он не понимал. Le premier, le plus timide, Larirette, larirette, Le premier, le plus timide, Lui chatouilla le menton. Lui chatouilla le menton. (3) Не то чтобы Северус Снейп его интересовал, нет. Северус был наделён исключительным умом, качеством, которое Люциус особенно ценил, а еще он был довольно интригующим и забавным со своим видом, как бы говорящим «даже не смейте приближаться ко мне, жалкие свиньи, если не хотите умереть в страшных муках». Что странно, со своей насупленностью он выглядел довольно милым. (Но даже Люциус никогда не осмелился бы сказать ему что-то подобное: он был богатым и могущественным, но не сумасшедшим). Малфою не престало беспокоиться о ком бы то ни было. Это простое, здоровое любопытство скучающего человека, заключил он, покидая Большой Зал и направляясь к Библиотеке. В конце концов, у него вполне может быть подружка, и ему это ни в коей мере не интересно. Вот именно. Совершенно не интересно. Он настолько погрузился в свои мысли, что понял, что его зовут по имени, только когда чья-то рука робко дернула его за рукав. Он повернулся к наглецу. И удивленно поднял бровь, увидев перед собой Питера Петтигрю, смущенно изучающего свои ботинки. «Петтигрю, собачонка Поттера и Блэка. Очередная шутка этих дегенератов?» — размышлял он, ища взглядом двух тупиц, или их вторую тень, Люпина. Никого. Он снова посмотрел на коротышку, посмевшего обратиться к нему. — Что тебе надо? — спросил он голосом, полным презрения. И тогда Петтигрю… протянул ему коробку конфет. — Эт те, — пробормотал он, заливаясь краской, перед тем, как убежать. Оставив абсолютно остолбеневшего Люциуса. Прошло секунд десять, прежде чем слизеринец пришёл в себя. Он недоверчиво посмотрел на коробку. Шоколадный сюрприз от Зонко? Яд? Но нет, на коробке был знак лучшего производителя шоколада из Косого Переулка — поставщика самих Малфоев. Он открыл коробку и осторожно понюхал конфеты. Ничего особенного. — Что ты тут делаешь? Перед ним стоял Рудольф Лестрейндж и тупо пялился на него. Люциус очаровательно ему улыбнулся. — Я только что получил шоколадные конфеты. Хочешь попробовать? Тот уставился на него взглядом, полным бесконечного непонимания. Возможно, это объяснялось тем, что Люциус впервые был с ним любезен. Уф. Он нерешительно улыбнулся. — Да, спасибо. «По крайней мере, он не лишен зачатков вежливости», — подумал Люциус, протягивая ему коробку и внимательно наблюдая, как он засовывает конфету в рот и принимается по-бычьи ее жевать. — Ну как, вкусно? Тот кивнул. — Еще хочешь? После следующих четырех конфет Лестрейндж все еще выглядел живым и не большим дебилом, чем обычно. Больше не обращая внимания на своего подопытного кролика, Люциус в задумчивости пошел дальше, все еще держа в руках коробку. Странно всё это. Le deuxième, un peu moins sage, Larirette, larirette, Le deuxième, un peu moins sage, Lui souleva son jupon. Lui souleva son jupon. (4) Спустя два часа, устроившись в Библиотеке, он уже более-менее забыл и о случившемся, и о коробке шоколада, которую за это время успел прикончить. И тут он услышал мягкий голос у себя за плечом. — Ты изучаешь Анимагов? Рядом с ним со спокойной улыбкой на лице стоял Ремус Люпин. Люциус едва сдержался, чтобы не ответить: «Нет, углубляю свои познания в чёрной магии», но вместо этого, не произнеся ни слова, отвернулся. — Это очень интересная тема, — как ни в чем ни бывало продолжал Префект. — Ты знал, что даже самые крупные маги ни разу в истории не превращались в голубых китов? — Я знал, — ответил Люциус, бросая на него холодный взгляд. — О… — Глаза юноши радостно засветились. — А что самые маленькие никогда не превращались в блох? — добавил он, присаживаясь рядом. Раздраженно вздохнув, Люциус закрыл книгу и с выверенной медлительностью повернулся к возмутителю своего спокойствия. — Люпин. Если ты и три микроба-дегенерата, которые служат тебе друзьями, задумали какую-то дурацкую шутку, давайте, делайте, что задумали, сожгите оставшиеся три нейрона в своих мозгах, а потом оставьте меня в покое. Тот посмотрел на него с любопытством. — Никаких шуток, я всего лишь хотел немного с тобой поболтать, — проговорил он с очаровательной гримаской. — Просто глупо, что мы так мало общаемся друг с другом, вот и всё. Люциус открыл рот. Закрыл рот. Снова открыл. — Но у меня нет ни малейшего желания говорить с тобой. Так что… Он осёкся, наткнувшись на обиженный взгляд гриффиндорца. Мерлин. Люпин чуть не плакал. — Хорошо, — он поспешил исправиться. — Хорошо, давай поболтаем. Если Люпин хотел устроить сцену, ему было плевать. Но только не из-за него. Не хватало еще, чтобы везде кричали, что он заставляет плакать мальчишек. Отец бы его убил. В ответ он получил сияющую улыбку, которая вогнала его в ступор. «Вот те на!» — сказал он себе, когда юноша начал лепетать о разных способах отрастить перья. Если Люпин окончательно свихнулся, это не имело отношения ни к кому, кроме него самого. Из четырех болванов, он, без сомнения, был самым умным — по крайней мере, наименее тупым. И он не был уродом, далеко не уродом. Должно быть, гриффиндорец совсем тронулся, если решил вот так прийти и... Мозг Люциуса остановился, когда он почувствовал руку на своем бедре. Ошеломленный, он посмотрел на своего соседа, который с невинным видом продолжал болтать, лапая его. Люпин. Его. Лапал. Он подавил бурчание, когда рука переместилась немного выше и слегка коснулась его промежности. — Люпин, — всё, что он смог произнести. Или скорее прохрипеть. — Да? — произнес тот с широко раскрытыми, сияющими, как звезды, глазами. От ответа его отвлекла рука, начавшая вытаскивать заправленную в брюки рубашку. И лишь когда гриффиндорец попытался расстегнуть его брюки, он вскочил со стула и пустился наутёк. Le troisième, encore moins sage, Larirette, larirette, Le troisième, un peu moins sage, La coucha sur le gazon. La coucha sur le gazon.(5) Должно быть, он бредил. Это было единственным разумным объяснением. Он видел сон. Во время обеда он не обращал внимания ни на то, что ел, ни на устремленный на него взгляд Северуса. Он пытался понять. Петтигрю предложил ему коробку конфет, а Люпин приставал к нему. Это не то чтобы было так уж неприятно, но… это обескураживало. И тревожило. Это не укладывалось ни в какие рамки. Инструктаж своей команды и игра против гриффиндорцев (Слизерин победил со счётом 210:170, в конце Поттер все-таки поймал снитч, но это уже ничего не меняло) на время заставили его забыть о происшедшем, но он уже не смог отогнать тревожные мысли, оказавшись в одиночестве под душем раздевалки. Странно, очень странно. Возможно, ему стоило проявлять большую осторожность… — Оп! Его талию обхватили сильные руки, а жадный рот прильнул к затылку. Слизеринец, наслаждавшийся горячим душем в полной уверенности, что он один, испытал настоящий шок. Люциус пришел в себя только, когда одна рука сильно сжала его левую ягодицу и её обладатель резко развернул его к себе. — Привет, блондин-красавчик. Последовавший поцелуй взасос лишил его возможности дышать, а заодно и говорить. Прежде, чем эта рука вновь жадно схватила его, а этот язык скользнул — довольно проворно — в его рот, он едва успел заметить блеск запотевших очков и черные растрепанные волосы. Минуточку… ПОТТЕР?! У него вырвался крик… крик, который был заглушен… крик испуганной девицы. Наконец ему удалось высвободиться. Глядя на лихорадочный блеск в глазах своего обидчика, он понял, что долго это не продлится. «Поттер тоже свихнулся», — осознал Люциус. — «Слетел с катушек». — Поттер… — начал он, отодвигаясь вдоль стены. И тут слизеринец вспомнил, что голый, посмотрел на не менее голого гриффидорца и инстинктивно попытался найти что-нибудь, — неважно, что, хотя бы мочалку — чтобы прикрыться. Поттер воспользовался его невнимательностью и прыгнул на него. С возгласом возмущения Люциус приземлился на мокрый кафель, а между тем ловец команды-противника прошептал ему на ухо: — Ты был таким сексуальным на метле, Малфой. Люциус не ответил. Начиная слегка паниковать, он отчаянно искал способ выйти из этой невероятной ситуации. Учитывая, что Поттер, похоже, был настроен более чем решительно... — Профессор МакГонагалл! — воскликнул он. Хитрость сработала. Поттер на мгновение замер, ослабив хватку, и Люциус воспользовался этим, чтобы вывернуться из его рук, схватить стоявшую у стены метлу, и хорошенько ею двинуть разбушевавшегося психа по голове. Тот тут же рухнул. Геройства мало, зато эффективно. На мгновение он замер, с колотящимся сердцем смотря на своего неподвижного врага, мокнущего под всё еще невыключенным душем, потом развернулся и как можно быстрее побежал одеваться. Ce que fit le quatrième, Larirette, larirette, Ce que fit le quatrième, N'est pas dit dans la chanson. N'est pas dit dans la chanson. (6) Впервые в жизни Люциус был близок к тому, чтобы умолять о помощи. Расстраивать дурацкие планы каких-нибудь глупых жалких учеников — это он умел. Сражаться против каких-нибудь решительных Авроров — этому он как раз учился. Сносить ярость Волдеморта — случалось с ним такое, раз или два. Но это, это!.. Он был слишком напуган, чтобы мыслить здраво. Если Петтигрю, Люпин и особенно Поттер пытались приставать к нему, — кидаться на него, да! — и, особенно, если их намерения были серьезными, то все, во что он верил до этого, было ложным. Люциус был в панике. И это пока он не понял, что забыл еще одного. Блэка. Блэк. Если до этого Люциус был в панике, то теперь он просто остолбенел от ужаса. Дамблдор. Дамблдор мог бы что-то сделать. Он кинулся по коридору, забыв все свое достоинство — во имя Мерлина, на кону было его целомудрие — увы, слишком поздно. В одном из проходов чья-то рука грубо схватила его за шею и затащила в пустую комнату. Немного оглушенный, он смутно слышал, как со зловещим звуком закрывается дверь. А потом он поднял глаза. Над ним нависал Сириус Блэк, разглядывающий его с безумным огнем в глазах и с легкой усмешкой на губах. — АААААААААНЕЕЕЕТПОМОГИИИТЕЕЕНЕЕЕТ! В итоге, благодаря этим воплям он все-таки был спасён: один из маленьких первокурсников позвал первого встреченного им преподавателя. Люциус, собрав остатки одежды и достоинства, яростно высморкался и пообещал себе впредь относиться к маленьким первокурсникам добрее. Но в данный момент, подумал он, с достоинством отказываясь идти в больницу, ему надо кое с кем поговорить. La morale de cette histoire, Larirette, larirette, La morale de cette histoire, C'est qu'les hommes sont des cochons. C'est qu'les hommes sont des cochons. (7) — Ну как, хорошо провёл день? — поприветствовал его Северус в общей комнате ласковым тоном жены, встречающей мужа после тяжелого трудового дня. Люциус попытался дать ему в нос, но тот ловко увернулся и укрылся с другой стороны дивана. — Что ты дал им проглотить?!! — проревел взбешенный блондин. — О, так, результат небольшого эксперимента для «Папочки Волдеморта», — ответил молодой Пожиратель смерти и посмотрел на него с любопытством. — Так оно сработало? Люциус ответил лишь рыком и бросился на него. Северус снова увернулся и запрыгнул на стол. — Слезай оттуда! — Я думал, тебе нравятся мужчины, — невинно произнес брюнет, поднимая брови. — Конечно, нет! — ответил Люциус, пытаясь схватить того за ногу. Юный гений с усмешкой спрыгнул со стола и рванул к двери. — Да, брось. Уверен, ты «трепетал от страсти», оказавшись в мускулистых руках Блэка, — закончил он и показал ему язык. — Клозум! Дверь закрылась у брюнета перед носом, что сразу поубавило его самоуверенность. Люциус удобнее перехватил палочку и приблизился к нему. — Ты — труп, — просто предупредил он. Северус нервно сглотнул и дернул ручку двери, что не дало никакого результата. — Эээ… Люциус… Люциус продолжал надвигаться на него. — Люциус, ты ведь мой друг, правда? Руки Люциуса обхватили его шею. — Это все шутки ради, ты же понимаешь? Люциус начал сжимать его горло. Северус снова сглотнул и закрыл глаза. Люциус слегка улыбнулся, наклонился и накрыл его рот своими губами. Он почувствовал, как юноша резко напрягся, а потом замер, будто остолбенев. Северус так и не шевельнулся, когда он проскользнул своим языком между его губ и зубов. Но подпрыгнул и резко высвободился, когда он начал ласкать его живот. Люциус отошел на шаг и зло посмотрел на него. — Теперь ты видишь, что мне пришлось терпеть весь сегодняшний день? Тот стоял, прислонившись к двери, и часто дышал, а его глаза подернулись пеленой. Он ничего не отвечал. — Северус? — Ммм… — На него устремился взгляд потемневших глаз. — Что? — Я говорю, теперь ты видишь, что мне пришлось терпеть весь сегодняшний день? — повторил Люциус, которому было немного не по себе. Он не ожидал такого поведения. «Правда, не ожидал», — сказал он себе, когда брюнет приблизился к нему, встал на цыпочки и поцеловал его в ответ. — Ты что, его тоже выпил? — пробормотал он, когда минуты через две они отстранились друг от друга. Северус посмотрел на него с жалостью. — Конечно, нет, тупица. — О… На лице брюнета появилась ухмылка. — Закрой рот, ты похож на гриффиндорца. И Люциус придумал отличный способ заставить его замолчать. *** На следующий день во время завтрака четверо его «поклонников» бросали на него полу-ненавидящие, полу-смущенные взгляды. Потом они с достоинством удалились, провожаемые насмешливыми взглядами половины школы. Люциус фыркнул и с безразличным видом продолжил гордо поглощать свою яичницу. Потом он невинно произнёс: — В конце концов, в объятиях Блэка, и правда, было уютно. Ответом ему служил злой взгляд брюнета, который пнул его под столом. — Да, шучу я, — прошептал он. — Северус… — Мм? — А тебе обязательно сразу отдавать «Папочке» свое зелье? Можно было бы сначала проверить его еще разок. Ты знаешь, что Поттер недавно закрутил с этой Эванс… Уверен, ей не очень понравится, если она найдет его в объятиях Блэка... А, скажем, Поттер будет очень недоволен, если найдет её в объятиях Петтигрю. — Такой удар для их дружбы, — самым серьезным тоном согласился Северус. — Это было бы так грустно, — трагически вздохнул Люциус. Они обменялись ухмылками. — Кстати, — как бы невзначай добавил Северус через какое-то время, — ты мне так и не вернул еще одну книгу. Люциус застыл. Упс. Срочно надо наведаться в «Флориш и Блоттс». Он был уверен, что у брюнета в разработке были и другие «проекты». Fin