Мое рыжее солнце

-Казумаса-кун! Высокий рыжеволосый парень, сидевший на берегу моря, обернулся. К нему подошла, улыбаясь, хрупкая девушка с длинными вьющимися волосами. -Ну ты чего тут сидишь один, мы тебя обыскались! – с укором воскликнула она, сев рядом и шутливо стукнула кулаком в плечо. Казумаса невольно улыбнулся – он ее обожал. Сейчас с трудом верилось, что эта бойкая француженка каких-то четыре года назад еле-еле произносила сложные японские предложения. С еще большим трудом верилось и в то, что четыре года назад он желал ей мучительной смерти. -Сейчас приду, мне захотелось побыть одному – он кивнул на мирно колышущиеся волны – Смотри, сейчас будет такой шикарный закат! И правда, солнце медленно, но верно опускалось за горизонт, окрашивая небо и воду в розовато-красный цвет. Красиво… -Ты утром уже улетаешь? – почему-то шепотом, словно боясь спугнуть очарование этого вечера, спросила Мия. Казу кивнул, легко улыбаясь. -Шин вернется из командировки, хочу его встретить. -Ага, сплетничаете, обо мне, да? – посмеиваясь, спросил высокий худощавый парень, подходя к ним. Он беззаботно плюхнулся на песок между ними и обнял обоих за плечи. Мия рассмеялась. -Такаши, ты пьяный! -Совсем малость – лукаво улыбнулся Сага, чмокнув ее в губы. Казумаса с улыбкой наблюдал за парой. Столько лет прошло, а они по-прежнему вели себя, словно только вчера встретились. Четыре года назад Кохара с каким-то радостным предвкушением ждал, когда же девчонка наскучит Такаши. Но этого не произошло. А со временем и эта глупая ревность сошла на нет. И за эти годы он и сам привязался к веселой жизнерадостной француженке. -Мне пора домой – вздохнул Казумаса, вставая и отряхивая джинсы от песка. Такаши поднял на него удивленный взгляд. -Уже? – явно расстроился он – Останься, вечеринка в самом разгаре! -Нет, хочу до отлета попрощаться по-человечески с родителями – возразил рыжий. Парочка встала и, не колеблясь, заключила друга в объятия. Они стояли так минут пять, обнявшись, не желая отпускать друг друга. -Позвони, как только доберешься – со слезами в голосе попросила Мия. -Обязательно… -Амано привет передавай – подхватил Такаши. Казумаса усмехнулся и кивнул. Солнце исчезло за горизонтом окончательно. Едва захлопнув дверь квартиры, он словно оставил позади весь шум Нью-Йоркской ночи. Казу чуть тряхнул мокрый зонт, и тысячи капель разлетелись по коридору. Он огляделся, губы тронула легкая улыбка. Он до сих пор вспоминал тот день, когда родители согласились отпустить его учиться в Нью-Йорк, к Шину. И с каким трудом он уговорил их не снимать ему отдельную квартиру. Впрочем, первую неделю их совместного проживания ребята вели себя, как ни в чем не бывало, как обычные соседи и старые друзья. Но ровно через шесть дней им сорвало крышу. С тех пор диван в гостиной, на котором неделю ночевал Казумаса, сиротливо пустовал. Бросив все сумки, как были, в коридоре, парень медленно побрел в сторону спальни, с твердым намерением упасть и не встать. Однако в спальне он наткнулся на знакомые, еще не разобранные чемоданы. Не успел он удивиться, как чьи-то руки ласково обняли его сзади. Казумаса невольно улыбнулся и прикрыл глаза. -Ты же должен был вернуться только завтра. -Освободился пораньше – усмехнулся Шин, нежно целуя его за ухом – Как мама? -Спрашивает, когда же я уже найду себе девушку – хмыкнул рыжий, повернувшись к любимому – Все ждет, когда же я наконец остепенюсь, ага. Тора, не отвечая, увлек его губы в поцелуй. Слишком уж он соскучился, чтобы тратить время на болтовню. -Вот как ей объяснить, чтоб не ждала внуков – пробормотал Казу в перерывах между поцелуями. -Хочешь, усыновим? – усмехнулся Тора, вызвав смех любовника. -Ну нет, подгузники, детские сады и детские истерики явно не для меня. -Вот именно, мне твоих истерик хватает… Я так соскучился – признался Тора, поглаживая его поясницу – Будто вечность не виделись. -Мия и Сага передавали привет. -Я рад… Тора нетерпеливо принялся стягивать с него одежду, словно сумасшедший целуя каждый участок любимого тела, которого мог коснуться губами. И краем сознания Кохара смутно думал о том, что выспаться сегодня явно не удастся. Но почему то это нисколько не огорчало