Мой день

Ты просыпаешься… Раздетая и привязанная к кровати, с полным непониманием на лице… Не люблю, когда ты собираешь свои прекрасные волосы – простые локоны идут тебе куда больше. Лента из твоей же косы теперь заставляет тебя молчать. Уже неделю ты говоришь мне «нет». Твердишь, что боишься первого раза, что еще не готова. Я подлил тебе в чай снотворного и собираюсь показать тебе, насколько ты неправа. Прости, малыш, но сегодня мой день. В распахнутых глазах страх и обида. Упрек. Наивная моя девочка, это не способно меня остановить. Ты пытаешься отодвинуться, когда я подхожу и сажусь на кровать. Отворачиваешь голову и пытаешься сдержать слезы, когда склоняюсь к тебе… Боже, как же ты пахнешь. Любые духи по сравнению с тобой – ничто. Я провожу носом вдоль шеи, снизу вверх, и целую в висок, от чего ты дергаешься, будто ужаленная током. Рука сама тянется к твоему телу… Плечо-грудь-талия-бедро – эту волшебную линию я готов очерчивать бесконечно. Ты все еще дрожишь, но взгляд из обиженного превращается в ненавидящий. Я должен постараться, чтобы изменить твое мнение. Спускаюсь губами к твоему соску. Нежные прикосновения удивляют тебя – ты ждала властности и грубости, моя маленькая развратница. Можешь сколько угодно называть себя приличной девочкой, уж я-то тебя знаю. Приличные не целуются на первом свидании и не приходят в гости к парню, когда он один – даже если парень убеждает, что нет в этом ничего такого. Покрываю поцелуями твой живот. Похоже, я затронул какое-то чувствительное местечко чуть повыше лобка, потому что ты не сдержала собственное чуть вздрогнувшее тело и слегка выгнулась навстречу. Говорил же – развратница. По-прежнему не смотришь на меня, боишься повернуть голову и отрицаешь, отрицаешь, что в глубине души тебе нравится происходящее. Решила отомстить мне молчанием? Медленно, растягивая предвкушение, раздеваюсь… Презерватив ты провожаешь удивленным взглядом – в этой мелочи я пойду тебе навстречу. Пока что. Все еще пытаешься свести ноги вместе, но моя коленка легко останавливает их. Ты сдаешься, сдаешься и пытаешься уйти в себя. Отморозиться и переждать. Ну уж нет! Снова и снова целую тебя, лихорадочно, то спускаясь ниже, то поднимаясь выше, пытаюсь покрыть все тело, расслабить и вернуть из оцепенения. Я не хочу злиться на тебя и быть грубым, малышка, только реагируй, хоть как-нибудь реагируй! Слезы из твоих глаз все же хлынули. Забилась, пытаясь показать, что не хочешь всего этого, не хочешь меня. Успокойся – это всего лишь истерика. Сцеловываю соленые капельки с твоей пытающейся уклониться головы. Ты сдалась, но на лице отчетливо читается мольба. Не выдерживаю больше этого дурмана и резко вхожу в тебя. Я бы услышал вскрик, если б не заботливо повязанная лента, но до меня доносится лишь судорожный вдох носом. Медленно, мучительно медленно двигаюсь, позволяя тебе привыкнуть. Не желая причинить боль. Ты снова плачешь, но уже поняла, что меня не остановить, поэтому делаешь это тихонько, жалея себя, но не пытаясь вызвать жалость. Боже, как же долго я ждал этих сладостных мгновений разрядки. Однако ты так и не получила свою долю удовольствия, поэтому я нахожу пальцами чувствительный бугорок и начинаю аккуратно играться с ним, экспериментируя в попытках понять, как тебе нравится. Возмущение на лице и попытки отодвинуться от моей руки весьма забавны, однако вскоре они сменяются напряжением в теле и неосознанными движениями навстречу. Что ж, я запомнил, как с тобой обращаться. Чувствую твои слегка конвульсивные движения, гляжу на чуть исказившееся лицо и довольно улыбаюсь. Теперь мы в расчете. Провожу пальцами по твоей щеке и развязываю полоску ткани. - Ненавижу, - шепчешь ты. - И я тебя люблю, - с усмешкой отвечаю я.