Малиновый чай?

Сворачиваюсь клубком на диване, положив голову на его колени и негромко спрашиваю: - Ты останешься на всю ночь? - Сегодня больше идти мне некуда, - выдыхает он, никак не реагируя на мои действия.  Жаль, конечно, но я уже привык к своей роли своеобразного кота, когда он приходит ко мне после очередного скандала с женой из-за его измены. Восхищаюсь той женщиной, которая терпит вся его выходки и прощает каждый раз, потому что он всегда возвращается к ней. Бедняжка. Им всего по двадцать три, они уже женаты, а он еще не успел пожить толком и насладиться своей разгульной до свадьбы жизнью. Бедняжка.  - Что смотреть будем? Каждый раз он безмолвно стучит в дверь моей квартиры, а я открываю и с тем же немым согласием пропускаю его к себе, предвкушая новую ночь фильмов и пустых разговоров. Я его единственный и, наверное, лучший друг, именно поэтому он приходит ко мне, проходит на кухню и в свою кружку, которую я выделил специально для него, заваривает малиновый чай, который я купил специально для него. Три четверти кипятка, четверть холодной воды, две ложки сахара. Он никогда не вынимает пакетик и любит наматывать веревочку от него на ручку. Утром, отвязывая от чашки эти почти морские узлы, я понимаю, что не пройдет и недели, как все повторится снова. Сделав чай, он проходит в своего рода гостиную, которую мы в шутку называем "комнатой умиротворения". Это название прибилось после одного из вечеров, когда он бросил фразу "В этой комнате я каждый раз нахожу свое душевное умиротворение.", а я поддержал тем, что здесь с ним я чувствую тоже самое. Обменявшись улыбками, мы закрепили это название. Он садится на мой диван, на половине которого лежит мое тело, замотанное в любимый плед, я устраиваюсь на его коленях, и мы мирно смотрим телевизор почти всю ночь, пока я не засыпаю, он не относит меня в спальню, а сам не располагается на том же диване под моим любимым пледом. Утром он уходит, каждый раз оставляя на холодильнике стикер с подписью "спасибо". Каждый раз.  - Что-нибудь спокойное, - слышу я его спокойный и приятный на слух голос и щелкаю по каналам, отыскивая незамысловатый фильм.  Он медленно потягивает свой чай, одну руку запустив в мои волосы и перебирая русые пряди. Привычка. У него раньше был кот, рыжий большой и пушистый, похожий на подушку. Прожив относительно долгую жизнь со свои хозяином, он оставил этот мир три года назад. Мне было жаль этого кота, потому что я провел с ним намного больше времени, чем с кем-либо из своих знакомых. За исключением, наверное, только человека, на чьих коленях я сейчас лежу.  - Могу я спросить? - начинаю я, уверенный в его ответе.  - Ты и сам знаешь, что можешь.  - Ты хочешь завести ребенка?  Следует недолгая пауза.  - Нет. Ни сейчас, ни потом. Я не ответственный человек, а это слишком важный шаг. Нисколько я рассуждаю сейчас от своего самолюбия, а сколько за безопасность малыша. Его голос приятно ласкает слух, в нем слышатся нотки задумчивости, а так же решительности и уверенности. Бархатный и невероятно приятный. Я больше слушаю как он говорит, а не что он говорит.  - Я думаю, ты бы одумался, будь на твоих плечах такая ответственность, - комментирую я его ответ и уже точно знаю, что он улыбается, а его слова только укрепляют мою уверенность.  - Ты меня идеализируешь.  Ничего не отвечаю, негромко прыская и растягивая губы в улыбке. Наверное, он прав. Не наверное. Он прав.  - А ты? Ты бы хотел?- он привычно перекидывает вопрос на меня.   - Я не люблю детей, - коротко отвечаю, поправляя сползший плед.  Он никогда не спрашивает "Почему?", удовлетворенный ответом на первый вопрос.  - Хочешь чай? Я сажусь рядом с ним, и мы делим одну кружку пополам, глядя на мерцающий в ночной темноте экран. Едва теплый напиток, такой, как я люблю. Он всегда предлагает мне чай, только когда он остынет до определенной температуры, хотя я никогда его об этом не прошу. Вновь кладу голову на его плечо и вздыхаю, поправляя одеяло.  - Ты когда-нибудь любил кого-то? - вдруг слышу его голос и не сразу понимаю, что он спросил. Он никогда не задавал мне этот вопрос.  - Я любил твоего кота, - называю первое, что приходит в голову, и не лгу.  - А меня? - вопрос заставляет меня улыбнуться и спрятать взгляд в чашке. А он все еще ждет моего ответа, словно это важно.  - Любил, - вновь искренне отвечаю я, обнимая его за его руку и по-детски прижимаясь к нему. - И люблю.  Наверное, я действительно люблю его, но не так, как он любит свою жену, не так, как она любит его, не так, как обычные люди любят других обычных людей. Это что-то совсем другое, так же как и наши объятия перед телевизором за полночь, и его ночевки у меня, и один чай на двоих, и его рука в моих волосах. Это просто наш с ним мир, где я искренне люблю его, а он... - Я тоже люблю тебя, - тихо шепчет он мне в волосы, заставляя мурашки пробежать по моей спине. Несмотря на все то, что я перечислил, несмотря на наш мир, на наши странные отношения, я не думал, что он чувствует что-то ко мне. Но, наверное, это даже к лучшему, потому что теперь я чувствую, что нужен ему, что я ему дорог. И я не сомневаюсь в искренности его слов, я не думаю, что он может разбрасываться ими просто так, цепляя очередную рыбку на одну ночь в свои сети. Знаю, что он любит меня, как никого другого, так, как могу любить его я, и как он может любить меня.  Тихо выдыхаю, утапливая слова с кружке чая, который уже совсем остыл и не нравится мне, а он, словно слышит все без слов в одном только биении моего сердца, забирает из рук чашку и делает глоток. Мне становится холодно, и я крепче жмусь к нему, закрывая глаза, краем уха слушая его дыхание и шум телевизора.  Не замечаю момента, как ускользаю из реальности в легкую дрему и соскальзываю с его плеча, не замечаю, как он обнимает меня и перекладывает к себе на колени, вновь перебирая рукой мои волосы. Но точно замечаю, как он наклоняется ко мне, чувствую на себе его взгляд, ощущаю на щеках его дыхание.  - Ты помнишь, как я выгляжу при дневном свете? - шепчу я, не открывая глаз и чувствую каждой клеточкой, как он улыбается. - Потому что я уже забыл.  Через мгновение перестаю ощущать шевеление в волосах, но чувствую, как до губ дотрагиваются мягкие подушечки пальцев. Все еще не открываю глаз, целуя кончики его пальцев. Это так легко, что не требует объяснения, лишнего в данный момент. Да и во все остальные. Открываю глаза, желая просто увидеть его, но веки, словно заглядывая в будущее, сопротивляются, и мои губы накрывают мягкие, как мне всегда казалось, немного детские пухлые губы.  Чувствую, как в груди что-то поднимается, словно щекоча меня изнутри, отчего у меня не хватает дыхания, и я рискую сорваться на судорожные вдохи. Кажется, это называется бабочками в животе. Никогда не любил бабочек. Это наш первый поцелуй, первый, больше, чем за два десятка лет, что мы знаем друг друга, первый и, наверное, совершенно нежданный, потому что нам было достаточно лишь видеться у меня дома в комнате умиротворения, пить вместе чай и смотреть спокойные фильмы.  У меня пересохли губы от его теплого дыхания и от моих попыток незаметно втянуть в легкие немного воздуха. Чувствую, как он улыбается, и улыбаюсь в ответ, словно перехватывая его улыбку и одевая ее на себя. Он заглядывает мне в глаза, а я до сих пор не могу открыть их, справляясь с отяжелевшими веками, и он ждет, поглаживая меня по щеке и рассматривая мое лицо в свет мерцающего телевизора.  - Тебе нужно поспать, - слышу я сквозь тишину, заложившую уши, и нахожу в себе силы взглянуть на него.  - Мне нужно сказать тебе, что сегодня ты спишь в моей постели, - парирую я, а он тихо прыскает от смеха, отводя взгляд. - Я не шучу.  Он смотрит на меня, долго, словно выдерживая на прочность мои слова, а я не отвожу взгляда, давая понять, что говорю всерьез. Он выпрямляется и встает с дивана, выключая телевизор, мгновение мне кажется, что случится что-то совершенно неожиданное, но все сомнения рассеиваются, когда я чувствую себя в воздухе у него на руках.  Мы ничего не говорим, преодолевая расстояние от дивана до кровати, и я почему-то переживаю, что он сейчас за что-нибудь зацепится и повалится вместе со мной на пол, но мы благополучно добираемся до кровати, и он опускает меня на нее как куклу. Как обычно, только теперь я не сплю и смотрю на него, смотрю, как он стягивает с себя свитер, оставаясь по пояс обнаженным, а затем избавляется от остальной одежды. За окном уже светает, и в свете еще не вставшего солнца он кажется родным, а его тело кажется теплым. Подсознательно усмехаюсь своим стереотипам, потому что свет на самом деле холодный, и ему тоже холодно, это видно по едва различимым мурашкам.  Он опускается ко мне на кровать, забираясь под одеяло, и сразу же целует, читая все, что нужно, по одному моему взгляду. Он нежен и ласков, словно я действительно кукла, которую можно без усилий сломать, а в моей голове роятся мысли о том, что я никогда не думал, не желал и даже не представлял, что мы с ним можем заниматься любовью. Но все это быстро ускользает от меня, когда я оказываюсь сверху и сижу на его коленях, рассматривая его губы, которые улыбаются мне, и которым улыбаюсь я. Странно, мне хочется улыбаться ему, постоянно, хочется дарить свою улыбку, свое тепло, свою нежность. И тут я понимаю одну очень важную и нужную вещь.  - Я влюблен в тебя, - шепчу я, касаясь кончиками пальцев его щеки.  "Я влюблен в тебя" это совсем не то, что "Я люблю тебя". Многие совсем не видят разницы, но на самом деле она есть.  И вновь я словно ускользаю из реальности, опускаясь к нему и медленно целую его губы, которые так отзывчивы к моим прикосновениям, так нежны и так желанны. Он вовлекает меня в глубокий поцелуй, прижимая к себе мое тело. Я точно знаю, что я не просто одно из его увлечений, я не одна из его измен, и оттого становится еще слаще его целовать, потому что именно ко мне он приходит каждую неделю, именно со мной делит кружку малинового чая, именно мне позволяет лежать на своих коленях, именно мои волосы перебирает, когда смотрит фильмы именно со мной. И именно меня он любит.  Отрываюсь от его губ с судорожным вздохом и выгибаюсь дугой, ощущая требовательные прикосновения к своим бедрам. Все тело охватывает жар, неумолимо распространяясь по каждой клеточке тела, заставляя дрожать. Вспыхиваю как спичка, мгновенно и ярко. Когда я наконец смотрю на него, я вижу затуманенные желанием глаза и невысказанную  просьбу, застывшую на его приоткрытых губах. Мне не нужно повторять дважды, и я мгновенно стаскиваю с себя штаны от пижамы, а затем и футболку, вновь усаживаясь на его колени. Нам обоим становится тяжело дышать,  когда наша возбужденная плоть соприкасается, а я понимаю, это последнее, что я понимаю, что ради этого человека я куплю еще не одну коробку с малиновым чаем... Срываюсь, покрывая жаркими поцелуями его шею, упиваясь его сладким и чуть терпковатым вкусом, оставляя следы, свои следы, чтобы он опять пришел домой, а она его выгнала, увидев укусы на шее, чтобы он опять пришел ко мне, ко мне и только ко мне. Он только мой, сейчас, именно сейчас, когда из груди тянутся тысячи невидимых рук, стремящихся обнять его и прижать к себе. Его рука скользит вниз по моей спине, а я прогибаюсь под его нежными прикосновениями, от которых по всему телу расходятся мурашки. Теряю момент, когда в меня проникает его палец, и возвращаюсь в сознание от своего же стона, полного боли и наслаждения. Мне не стыдно признаться, что у меня это впервые, что он первый, кто касается меня, что он первый, кому я себя отдаю, потому что все это время меня не интересовали другие люди, а он тот, кого я жду каждый день, тот, кого я жажду видеть, тот, кому я хочу принадлежать.  Проходит секунда, другая, а я все не могу оторваться от его шеи, манящей и притягательной, такой, которая была так желанна в снах и так недоступна наяву. Только сейчас я понимаю, кто был героем всех моих грез, я вижу его лицо, которое видел так часто в снах, в которого я был влюблен в царстве Морфея. Стонаю, насаживаясь без стыда на его пальцы, дарящие столько наслаждения, а он судорожно дышит мне на ухо, словно шепча что-то, что-то очень важное, что-то, что перевернет все вверх дном, но я не слушаю, потому что все мое внимание, все моя вселенная сейчас сосредоточена только на его пальцах, так нежно растягивающих меня. Увеличивается количество его пальцев, а с ними и громкость моих стонов. Сознание застилает пелена желания и возбуждения, меня трясет от жара, который волнами исходит от его теплой руки и, пройдя по всему телу, по каждой клеточке, гаснет где-то глубоко в моем сердце, и я больше не могу ждать... - Трахни меня, - буквально шиплю ему в ухо, начиная бесстыдно посасывать его мочку и слыша одобрительный выдох, больше похожий на глухой стон.  В следующее мгновение ощущаю пустоту внутри себя и чуть прикусываю его ухо, выражая недовольство, но я не успеваю отстраниться, как мы меняемся местами, и в меня вторгается его член, превращая мое сознание в разбитое зеркало, осколки которого впиваются в мою кожу миллиардами электрических зарядов. Кричу не своим голосом, впиваясь ногтями в его спину и слышу тихое шипение у самого уха: - Расслабься... Это так больно и так сладко одновременно... Вздохи, стоны, крики, прикосновения, движения, толчки - все сливается в один единый процесс, увлекая нас за собой в бездонную пропасть, и мы летим, мы парим вдвоем в воздухе, целуясь так страстно и так желанно, как никто и никогда. Он срывается, рыча как зверь, и буквально разрывает меня на части, вколачивая меня в светлые простыни, вдалбливая мое тело в жесткий матрас. А мне уже плевать на то, как он со мной обращается, я влюблен в каждую его привычку, в каждое его движение и прикосновение, в каждую жесткую ласку, в каждый грубый толчок.  В одно мгновение все меняется, он чуть перемещается, входит под другим углом и задевает заветный бугорок, и я глохну от собственных стонов, ощущая миллиарды новых и доселе неиспытанных чувств. Перед глазами плывут в дьявольской пляске разноцветные линии и круги, переплетаясь между собой, во рту металлический привкус своей же собственной крови, которая сочится из прокушенной кем-то из нас губы, все тело дрожит, стремясь пересечь заветную черту...  Выгибаюсь так сильно, что, кажется, трещит мой позвоночник, ощущаю внутри себя обжигающий поток, взрывающий мое сознание, от которого и так мало что осталось, и изливаюсь ему в руку, выстанывая его имя...  Вот и все, все кончилось, и мы лежим в кровати вдвоем, я посапываю у него на груди, а он перебирает мои волосы - старая привычка.  - Ты больше не придешь? - спрашиваю тихо как ребенок, который в чем-то провинился. - Я не хочу обманывать ее и быть одним из твоих... Он прикладывает палец к моим губам, улыбается и смотрит на меня с такой любовью, с которой не смотрел даже на нее, и я слышу его бархатный шепот: - Я развелся...