Lone Wolf

Не оставляй меня! Мне без тебя ещё хуже, чем с тобой. Не оставляй меня! Я позавидую мёртвым. _____________________________

      Слишком шумно. В резиденции Хокаге было непривычно много людей – они смеялись, громко разговаривали, толкались. Тобирама стоял позади всех, скрестив руки на груди, и наблюдал за этой толпой. На его лице играла откровенная вражда, он еле сдерживался, чтобы не показать всем свое плохое настроение. Не сказать, что именно этот шум его раздражал, скорей, причиной его недовольства служил всего один единственный человек – его собственный брат. Хаширама сидел за столом и разговаривал с отрядом, который с успехом закончил миссию в стране Ветра. В отличие от младшего брата, он пребывал в хорошем настроении, и с радостью выслушивал рассказы шиноби о пройденной миссии.       Тобирама смотрел на лицо брата, смотрел на то, как он оживленно разговаривал с остальными, как его глаза светились от радости. И чем больше он смотрел на него, тем больше в нем закипала ярость. В последнее время поведение Хаширамы стало его ужасно раздражать. Чтобы он не сказал, чтобы он не сделал – младший брат все это принимал с агрессией. Даже когда Хаширама пытается мягко реагировать на все его выпады злости, пытается найти подход к брату, как-то успокоить его – от этого Тобирама еще больше начинал злиться. Словно кто-то запустил в его сердце тьму, и она рвется наружу, когда рядом есть старший брат. Младший Сенджу сам не понимал, почему так происходит, но поделать с этим ничего не мог. И сейчас он еле сдерживался, чтобы не разрушить всю эту веселую обстановку. Но, на счастье всех, шиноби вовремя додумались освободить помещение. Попрощавшись с Хокаге, они вышли из резиденции, и в комнате остались только братья Сенджу. — Чем ты опять недоволен, брат? – спросил Хаширама, пытаясь натянуть улыбку. — Слишком шумно, – фыркнул тот. – Обсудить миссию можно было и за пару минут, а вы тут развели базар. — Это была их первая долгая миссия в другой стране, которая, к тому же, прошла с успехом. Почему бы не дать им рассказать все в подробностях? – старший брат, улыбнувшись, раскрыл свиток, что лежал на столе. – Они еще так молоды, полны энтузиазма. Их распирает гордость за сделанное с успехом дело. — Ты слишком добрый, Хаширама, – Тобирама подошел ближе, – вместо того, чтобы выслушивать ненужные речи, занялся бы лучше делами. У тебя куча нерассмотренных документов на столе. — Вот сейчас этим и займусь, – Хаширама уселся за стол, – ты же мне поможешь? — Нет, вот теперь ты сам за себя. Я не буду с тобой возиться, уже поздно, а я устал. — Еще не так уж поздно. Ты ведь все равно ничем дома не занят, почему бы тебе не составить мне компанию? — Я найду любое дело, чтобы занять себя, но тебе я помогать не стану. Сам запустил свои дела, вот теперь все и разгребай, – с этими словами Тобирама ушел, хлопнув дверью.       На улице уже начинало темнеть. Повеяло ветерком с запада, который принес с собой холод. За домами скрывалось догорающее солнце, которое окрашивало небо в багровые оттенки. На небеса будто пролилась кровь, а последние лучи создают вид пожара. Кровавое небо, охваченное пламенем. Это захватывает дух. Тобирама медленно шел по улице, не сводя глаз с неба. В его голове постоянно всплывал образ брата, его печальные глаза. Хаширама явно обиделся на такой резкий выпад брата. Сейчас, прокручивая в голове сцену их разговора, Тобирама понимал, что вполне мог быть помягче с ним и помочь ему, ведь дома у него и вправду никаких дел нет. Хаширама ничего плохого ему не сделал, а Тобирама ведет себя так, будто брат виноват во всех его бедах, и теперь надо на нем отыграться. Младший Сенджу не хотел его обижать, но все это происходит само собой. Без контроля. Возникающее раздражение обуздывает его, заставляя вымещать зло на брате. И только лишь когда они расходятся по разным углам, и Тобирама осознает, что только что произошло, он начинает жалеть о содеянном. Ему становится жаль Хашираму, ведь он вовсе не хочет намеренно его обижать, но когда они находятся рядом, со стороны так и выглядит – будто Тобирама специально хочет его всеми способами унизить и обидеть.       Зайдя в свой дом, Тобирама снова с ужасом услышал ненавистный ему звон тишины. Он всегда жил отдельно от всей семьи, под гнетом удушающего одиночества. Ему проще жить одному, чем постоянно находиться в доме, где полно народу. Но и одному быть тоже не так просто, как казалось раньше. Эта тишина разъедает душу человека, ломает его волю. Вокруг пустота, и внутри пустота, которая сжигает дотла все чувства.       Тобирама любит и одновременно ненавидит одиночество. Он получает удовольствие от тишины, но в тоже время он очень скучает по своему аники, которого постоянно выгоняет, поддавшись своему гневу. Ведь Хаширама часто его навещает, а тот только и делает, что посылает старшего брата. Тобирама противоречит сам себе, он не понимает свои желания, не знает, что он хочет, и что дальше делать. И что же он чувствует к брату, он тоже не может понять. Когда Тобирама его видит – в нем зажигается откровенное раздражение, которое затмевает все остальные чувства. Но когда он далеко, это раздражение остывает, и тогда сердце младшего брата обливается кровью за все грубые слова, что он говорил старшему. Он хочет извиниться, попросить прощения за все свои поступки. Ему очень больно лишь от мысли, что он сам разрывает эту связь между ними. Они отдаляются друг от друга. Тобирама ломает сам себя, уничтожает, и не может остановиться. Будто что-то внутри мешает ему принять такое чувство, как любовь к брату.       Когда Тобирама осознал, что питает к Хашираме совершенно не братские чувства, тогда внутри него и поселилась эта тьма, и она увеличивается с каждым разом все больше, пытаясь отогнать эту неправильную любовь. Когда Хаширама рядом – возникает защитная реакция, которая заставляет Тобираму чувствовать к брату только злость, и не более. Но такое большое чувство, как любовь, очень сложно убить, она продолжает жить в сердце младшего брата, словно нож, каждый раз принося только страдания. Она заставляет его каждую ночь убиваться в поту, грезить о плотской и грязной связи. Тобирама сходит с ума лишь от образов в своей голове, и с каждым разом ему все трудней и трудней сдерживать все свои желания. — И почему нельзя попроще? – спросил сам себя Тобирама, смотря в пол. – Обычное чувство усложнилось до такой степени, что я перестал понимать сам себя… Решив отогнать непрошеные мысли и немного расслабиться, младший Сенджу прошел на кухню, чтобы заварить себе чай. Но как только он взял чайник в руки, то неожиданно послышался стук в дверь. Выругавшись себе под нос, он пошел открывать дверь и на мгновение застыл на пороге, потому что перед ним стоял Хаширама. — Привет опять, – он улыбнулся, – впустишь? — Конечно, нет, – Тобирама выпрямился и принял обычный свой настрой, – у тебя, кажется, много дел, нечего тебе у меня прохлаждаться. — Почему ты вечно прогоняешь меня? Даже когда у меня нет дел, все равно посылаешь, словно я тебе и не брат. Хаширама сгорбился и, прищурившись, посмотрел на младшего брата. В его глазах витала печаль, эти слова снова ранили его сердце острее ножа. Никто так не может обидеть, как родной человек, который всеми способами пытается оттолкнуть от себя. — Может быть, я просто хочу побыть один. А ты вечно лезешь тогда, когда не надо, – Тобирама отвернулся. — А когда же можно будет? – Хаширама усмехнулся, – скажи тогда мне, когда к тебе можно будет подойти, чтобы ты снова не послал меня. Я ведь скучаю по тебе, Тобирама, и мне наши бесконечные ссоры уже в конец осточертели. Вот честно. Если тебе что-то не нравится, ты скажи мне, не молчи, Тобирама! Не скрывай свои чувства от меня, я хочу, чтобы между нами снова наладилось общение. — Не хочу я тебе ничего говорить. Мои чувства останутся только при мне, – фыркнул младший Сенджу. – Все, не хочу это обсуждать, оставь меня одного. – Тобирама захлопнул дверь прямо перед его носом.       Сенджу-младший стоял, уставившись в стену, еще минут пять, осознавая, что он только что наделал. После, словно обезумевший, он вцепился в свои волосы и осел на пол, снова и снова пытаясь подавить в себе нахлынувшие чувства. Опять все смешалось: злость, раздражение, жалость и любовь. Опять он сделал то, о чем жалеет каждый вечер, сидя дома в одиночестве. Тобирама снова выгнал того, в ком сейчас нуждался больше всего. — Что… что я делаю?! – Тобирама ударил кулаком по полу, – я сошел с ума?! Зачем… ну, зачем я… я не выдержу это! Он готов был разрыдаться, высвободить на волю все, что сдерживал такое длительное время. Но неожиданно он почувствовал легкое касание рук. Подняв голову, Тобирама увидел рядом Хашираму, который склонился над ним. Еще секунда, и он, опустившись на колени, обнял своего брата. Тобирама сначала дернулся и хотел было вырваться, но объятия Хаширамы были очень крепкие. Вцепившись в его одежду, он сильнее прижал младшего брата к себе. Глаза младшего Сенджу широко распахнулись. Почувствовав рядом его тепло, ему вдруг стало так спокойно. В душе наступил долгожданный мир. Словно эти объятия смогли усмирить весь бушующий поток его чувств. Вся злость, все раздражение просто исчезли, не оставив после себя и следа. Тобираме было до жути приятно чувствовать его сердцебиение рядом, ощущать на себе касания его рук. Это именно то, чего ему не хватало все это время – просто почувствовать его тепло рядом. Прикрыв глаза, Тобирама позволил себе расслабиться, но и отвечать ему тоже не стал. Он просто сидел, наслаждаясь одним лишь присутствием брата. — Ну ладно, Тобирама, – Хаширама чуть улыбнулся и отпустил его, – не буду больше тебе мешать. — Нет, Хаширама!.. – он резко вцепился в его руку. — Ты что… хочешь, чтобы я… остался?.. – старший еле выдавил из себя эту фразу. — Мне без тебя будет еще хуже, чем с тобой. Хаширама удивленно уставился на брата и не мог поверить в эти слова. А глаза… глаза Тобирамы наполнились такой скорбью, он словно взглядом умолял брата остаться. Он выглядел таким несчастным и побитым жизнью, что Хаширама просто не мог бросить его одного. — Я не оставлю тебя, – Хаширама помог подняться брату с пола. Услышав эти слова, Тобирама расслабился и даже сделал некое подобие улыбки.       Братья пошли на кухню. Младший Сенджу, наконец, сделал то, что хотел сделать еще минут десять назад – заварить чай, но теперь уже на двоих человек. Они все это время молчали, но Хашираме и не нужно было слов. Он был рад, что брат все-таки захотел, чтобы он остался. Впервые за последнее время они были вдвоем, и между ними не было ссор. Тобирама был спокоен, как никогда раньше. Хотя на самом деле все было не так. Тобирама только внешне показывал свое спокойствие, но внутри у него все горело от возникших чувств. Тепло брата заставило растаять его ледяное сердце. То, что аники так добросердечен к нему, не смотря на всю его агрессию, безумно тронуло его. И Тобирама чувствовал ужасную вину за то, что постоянно топтал его заботу. Словно одинокий голодный волк, он набрасывался на Хашираму, разрывал когтями все его чувства, тем самым убивая его. Хаширама все это время страдал, его злость всегда попадала ему прямо в сердце. — Скажи, Тобирама, что с тобой происходит? – устало спросил старший брат, – ты никогда не был таким. Ты мучаешься и душишь сам себя, я же вижу. Ты таешь прямо на глазах. — Я… просто запутался в себе, – Тобирама спрятал глаза за челкой. — Расскажи мне, что тебя гложет? – Хаширама взял его за руку, – я не могу спать по ночам, потому что не могу понять тебя и твоего отношения ко мне. Я тебя чем-то обидел? — Нет, – тот отвернулся, – все дело во мне. — Тогда скажи мне о своих чувствах. Я должен знать, что с тобой происходит. Я хочу помочь тебе. — Ты вряд ли сможешь мне помочь, – Тобирама усмехнулся и покосился на брата. – Никто не сможет мне помочь, кроме меня самого. — Но не всегда человек может сам справиться со всеми своими проблемами, – Хаширама погладил его по руке, – иногда ему требуется помощь. Я же вижу, что ты загибаешься от одиночества, тогда почему же ты все время пытаешься отвергнуть меня? — Может быть, я мазохист. — Не стану отрицать, в тебе есть такая черта, – старший брат улыбнулся. – Но не стоит злоупотреблять этим. Позволь мне быть рядом с тобой. — Мне нужно гораздо больше, чем просто быть рядом, – Тобирама не моргая уставился на него. – Ты не сможешь мне этого дать. — А вдруг смогу? И словно сердце подскочило с новой силой, а голове забурлила куча всяких мыслей. Тобирама в шоке уставился на своего брата, и не мог понять, понял ли он смысл его слов или нет. Не может быть, чтобы такие серьезные вещи он говорил так просто и с улыбкой на лице. Хаширама явно не догадывается, о чем он говорил. — Ты не понимаешь смысл, не шути с этим! – холодно заявил младший Сенджу, – ты слышал мои слова?! Гораздо больше, чем просто быть рядом – это уже выходит за все рамки дозволенного! Ты хотел знать, что со мной творится, да?! Если так хотел, то получай свой ответ!       Резко сорвавшись с места, он взял за воротник брата и, притянув его к себе, поцеловал. Язык Тобирамы скользнул по его губам, насильно проник в рот и коснулся его языка. Хаширама чуть дернулся, его руки задрожали, а в теле появилась слабость, которая заставила его поддаться младшему брату. Этот поцелуй длился секунд пять, но он успел полностью вскружить голову старшему Сенджу. Он быстро потерял над собой контроль и не смог оттолкнуть своего брата, когда как разум и здравый смысл требовали действий: нужно было вырваться, сказать брату, что все это неправильно, но он просто не мог. Человек, что стоял на вершине мира всех шиноби, теперь ощущал себя тюфяком, который не в силах противостоять своим же желаниям. — Вот что мне нужно, идиот! – Тобирама не отпускал его рубашки, – я влюбился, мать его, в своего брата! Вот почему я страдаю! Я не могу справиться со своими эмоциями, не могу понять своих действий! Во мне играет два чувства: одно заставляет отстраниться от тебя, а другое наоборот – заставляет меня каждый вечер только и делать, что думать о тебе. Моя злость – моя самозащита, и этим я защищался от тебя! Ведь это неправильная любовь, она чужеродна моему сердцу, поэтому во мне родилась тьма, которая проявляет себя, когда я вижу тебя. А когда тебя нет рядом, то я… просто плачу оттого, что позволил себе ранить твои чувства. И я не могу справиться со всем этим… это… это просто ломает меня, – он прищурился, пытаясь подавить эмоции. – Любовь и ненависть разрывают меня, и я не знаю, что мне делать дальше... Если бы я только мог выкинуть все свои чувства, стать совершенно безразличным человеком, тогда мне, наверное, было бы легче. Иногда жалею, что мое сердце не каменное, ведь тогда бы оно не смогло разбиться…       Хаширама внимательно слушал брата, ловил каждое его слово, наблюдал за тем, как меняются его эмоции. Он был рад тому, что Тобирама, наконец, проявил свои чувства, раскрылся перед ним, и теперь стало понятно, почему же все это время он обращался к нему, как к врагу. И теперь Хаширама просто не может вот так оставить его. В его душе родилось огромное желание защитить младшего братика от его же тьмы. Он хотел разрушить всю его злость своим добрым сердцем, и позволить жить его маленькой любви. Он хотел подарить ему свою взаимность, которую так давно хотел проявить. Ведь раньше не удавалось этого сделать, Тобирама не хотел его к себе подпускать, но зато теперь Хаширама готов был всего себя отдать брату. — Думаю, почти каждый человек в душе мечтает о каменном сердце, ведь так и вправду легче жить, – сказал спокойно Хаширама, – но тогда ты не сможешь познать любовь, не сможешь узнать, что такое радость, смех и счастье. Ты потеряешь себя. — Больно нужна мне эта любовь, если она неправильная, – фыркнул Тобирама. – Она только разбила мое сердце. — Тогда позволь мне собрать воедино все осколки твоего сердца, Тобирама, – Сенджу-старший провел рукой по его бледному лицу, – я обещаю, что защищу тебя и не позволю твоей злости снова родиться. — Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? – тот напрягся. – Мы не можем быть вместе, это неправильно. — Но ты хочешь этого? Тобирама замолчал, хотя ответ так и вертелся на его языке. Он хотел быть рядом с братом, но его пугали эти рамки, за которые нельзя заходить. Они противоречат всем канонам, нарушают все запреты, эта любовь не должна познать жизнь. Она должна умереть, жить навечно на дне их сердец, но, словно не ведая, что он творит, Тобирама прошептал: — Да, хочу. — Тогда давай разрушим все эти правила, пойдем всем наперекор. Открой полностью для меня свое сердце, – старший брат приблизился к его лицу, – дай мне возможность просто быть рядом с тобой. Хотя бы только в пределах этого дома. — Хаши… нет, нельзя… я не могу, – младший брат засуетился и попытался совладать с собой. Почувствовав прикосновение его губ, Тобирама тут же замолчал и зажмурился. В душе чувствовался накат страстей, который с каждой секундой было все сложней удерживать. Хаширама, не останавливаясь, целовал его, требуя взаимности. Его руки требовательно скользнули по его плечам и прижали ближе к себе. Тяжело выдохнув сквозь поцелуй, Тобирама медленно раскрыл глаза и посмотрел на брата. Увидев совсем рядом его темные глаза, почувствовав приятный запах его кожи, младший Сенджу устал держаться. В его теле почувствовался прилив сил и бурлящей страсти, которая подталкивала его воплотить в реальность все его потаенные мечты.       Словно изголодавшийся хищник, он шире открыл рот, впуская его язык к себе. Его руки грубо притянули брата ближе к себе и сжали в объятиях. Тихонько застонав, Хаширама подался вперед, стараясь не уступать ему в скорости поцелуя. Но простого поцелуя было крайне мало. Поднявшись с места, Тобирама рывком поднял брата на ноги. Толкнув его руками в грудь, он заставил Хашираму пятиться назад, и тот полностью повиновался ему. Приведя брата в свою комнату, Тобирама снова толкнул его и повалил на свое ложе. Младший Сенджу желал полного повиновения, желал быть главным в этом деле. Страсть с головой окунула его в свой мир, заставляя забывать обо всем, кроме своей единственной цели – Хашираме. Усевшись сверху, он резко склонился над братом и снова поцеловал его. Насильно и грубо, совершенно не задумываясь о том, нравится это Хашираме или нет. Но тот добровольно принимал такие ласки брата, ему эта грубость доставляла лишь удовольствие.       Голова закружилась, дыхание участилось. Страсть, как пожар, окружила двух братьев, полностью сжигая остатки их разума. Тобирама схватил Хашираму за волосы и, намотав их на кулак, сжал. Зашипев от боли сквозь поцелуй, старший рефлекторно дернулся, и чуть было не свалил с себя брата. Тобирама, удержавшись сверху, задрал его рубашку и провел рукой по его соскам, немного сжимая их. Его рука была настолько холодной, что по телу старшего брата невольно пробежали мурашки. — Хаши… рама, – простонал младший брат, прерывисто дыша, – я хочу… тебя. Стало слишком жарко. Внизу живота отдавало неприятным напряжением. Сдерживаться просто не было сил, вся накопленная страсть рвалась наружу. Стянув его рубашку, Тобирама принялся расстегивать его брюки. Но и Хаширама не собирался оставаться «бревном». Одной рукой он потянулся к поясу его кимоно, а второй обнял его за спину, пытаясь быть, как можно ближе к нему. В объятиях брата он чувствовал себя, как никогда свободным и отрешенным от всего остального мира. Он чувствовал его любовь всем своим огромным сердцем и дарил ему свою взаимность, без остатка разрушая тьму в его душе. Полностью освободившись от одежды, братья заключили друг друга в объятия, целиком уходя из реального мира. Тело Хаширамы задрожало, желая новых прикосновений и ласк. Тобирама провел языком по его смуглой шее и начал целовать ее, оставляя засосы. Сжав зубы от удовольствия, старший выгнулся навстречу его поцелуям. Руки Тобирамы с силой сжимали его тело, оставляя синяки, грубые поцелуи оставляли кровавые отметины. Младший брат не сдерживал себя, пытаясь полностью удовлетворить свои желания. А Сенджу-старший лишь покорно отдался под власть брата, позволяя ему быть главным. Отстранившись, Тобирама протянул руку ко рту брата и осторожно провел пальцами по его губам. Потом, приоткрыв его рот, заставил облизать их. Поняв, что тот собирается делать, Хаширама напрягся и заерзал, но Тобирама заставил его успокоиться, припав к его губам своими. Коленом раздвинув его ноги, младший осторожно ввел в его пятую точку один палец, а после и второй. Старший тут же напрягся и зашипел от боли. Резко подавшись вперед, он нечаянно прокусил губу младшего брата. Из его рта тут же полилась алая струйка, а поцелуй принял вкус крови. Проведя языком по его губам и подбородку, Хаширама слизал его кровь и снова поцеловал брата. Застонав сквозь поцелуй, Тобирама шире раскрыл рот, буквально сходя с ума от вкуса этого поцелуя. Расслабившись, Хаширама даже не заметил, как в нем оказался еще один палец. Лишь когда боль сковала его тело, он тихонько вскрикнул и сжался всем телом. Он шипел и извивался под братом, ощущая его пальцы в себе. Хаширама не мог привыкнуть к новым ощущениям, поэтому только и делал, что ерзал. И только когда Тобирама, наконец, убрал руку, старший смог расслабиться всем телом. Тобирама снова припал губами к его шее и, спускаясь ниже, провел языком по его груди, словно пробуя на вкус его кожу. Выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, Хаширама вцепился в его волосы. Он без конца теребил его локоны, словно пытаясь этим занять свои руки. Его глаза метались из стороны в сторону, ни на чем, конкретно, не останавливаясь, а дыхание с каждым разом становилось все быстрей и быстрей. Он был полностью в возбужденном состоянии и был готов уже начать. Тобирама привстал и легонько провел рукой сверху вниз по возбудившейся плоти брата. Хаширама тут же зажмурился и двинул бедрами вперед, навстречу его руке. Ухмыльнувшись, младший Сенджу снова повторил прием, словно дразня этим брата. — Ну же… давай, Тобирама. Не став больше тянуть, Тобирама закинул его ноги к себе на плечи. Выдохнув и притянув его бедра к себе, он вошел. Резко и быстро, не сумев обуздать накат возбуждения. Он покачнулся вперед и хотел было снова сделать рывок, но застыл, заметив, как брат жмурился и с силой сжимал простынь. Хаширама выгнул спину и с трудом удерживал рвущийся из груди стон. Склонившись, Тобирама поцеловал брата, но в этот раз старался быть нежнее с ним. Его губы мягко касались его кожи: он, не останавливаясь, целовал его шею, щеки, глаза. Улыбнувшись, Хаширама раскрыл глаза и обнял его одной рукой за шею, тем самым притягивая ближе к себе. Увидев, что брат расслабился, Тобирама облокотился рукой о постель и снова сделал движения бедрами, но в этот раз не так резко. Вцепившись рукой в его волосы, Хаширама зашипел и качнулся навстречу его движениям. Облизнувшись, словно голодный хищник, Тобирама вспыхнул в припадке страсти. Уже не останавливаясь, он сильнее начал вбиваться в его тело. Хаширама, словно уж, извивался под ним, пытаясь адаптироваться к движениям внутри себя. С его губ постоянно срывались стоны и крики страсти, которые заставляли Тобираму двигаться быстрей. Его голос возбуждал, его запах соблазнял. Ни о чем не заботясь, младший брат вбивался в его тело, не отрывая взгляда от лица Хаширамы. Видя его эмоции, в его теле появлялись новые силы, и словно открылось второе дыхание.       Осознание, что Хаширама теперь рядом с ним, и он дарит ему свою взаимность, заставило разбиться его внутренней тьме. Тобирама все время ощущал себя бродячим волком, который не мог найти свое место в жизни. Он только и вынужден был, что скитаться по разным местам, пытаясь понять, что ему надо. Но теперь он нашел свое прибежище. Одинокий волк вернулся в свою семью. К брату, который спас его, не дав замерзнуть от холода собственной души. Впервые за последнее время его температура поднялась выше нормы, руки стали горячими. Впервые за последнее время он не ощущал себя одиноким. Тепло и забота брата вернули его к свету, и теперь душа была переполнена лишь счастьем и свободой. Сжимая бедрами его тело, Хаширама начал двигаться в такт с ним, пытаясь ни в чем не уступать младшему брату. Его пальцы с силой врезались в плечи брата, с губ постоянно срывалось его имя, которое он с каждым разом произносил все громче. Слушая его голос, Тобирама закатывал глаза, чуть ли не сходя с ума от удовольствия, которое дарил секс. Запрокинув голову назад, он потянулся к промежности брата. Обхватив его плоть рукой, он сжал ее, отчего Хаширама выгнул спину дугой и сильнее стиснул младшего брата в объятиях. Застонав сквозь сжатые зубы, Тобирама увеличил темп, сильнее вжимая брата в постель. Он хотел получить, как можно больше удовольствия от этой связи, хотел запомнить каждый момент, проведенный рядом с братом.       Почувствовав очередную вспышку страсти, Тобирама резко склонился и припал губами к его шее, прикусив кожу. Проведя рукой сверху вниз, он сильнее сжал плоть брата, и Хаширама снова подался вперед, выгнув спину. Обняв брата за шею, старший Сенджу начал расцеловывать все его лицо, отчего на губах Тобирамы засветилась улыбка. Он улыбался чисто, искренне, и, видя это, Хаширама сам невольно улыбнулся. Его сердце наполнилось любовью, которую он хотел всю, без остатка, отдать брату, чтобы впредь снова и снова видеть его улыбку. Эта запретная любовь накрыла младшего брата с головой и окунула в мир эйфории, заставляя забыть обо всем плохом. Все жизненные рамки исчезли. Тобирама упивался соком запретного плода, чувствуя дикое счастье от его привкуса. — Хаши… рама… скажи, ах… еще раз… мое имя... гром… че. Громче! — Тобирама, ха… – старший сжал его в объятиях, – Тоби… рама! И словно воздуха стало не хватать. Дыхание Тобирамы стало рваным, вся его спина стала мокрой от пота, силы были на исходе. Чувствуя приближение разрядки, младший Сенджу всем телом навалился на брата. На последнем издыхании, он стал быстрее вбиваться в него, пытаясь увеличить это удовольствие. Сильнее вцепившись в его плечи, Хаширама опрокинул голову на подушку, не в силах больше держаться. Тобирама приподнялся и запрокинул голову, сдавленно застонав. Почувствовав долгожданный оргазм, Сенджу-младший со скрипом сжал зубы и зажмурился, стараясь прийти в себя. Его голова кружилась, тело дрожало от наслаждения и разрядки. Устав держаться, он упал рядом с братом, который тут же заключил его в свои объятия.       Мужчины, тяжело дыша, смотрели друг другу в глаза. Они молчали, но слова для них были сейчас совершенно не важны. Никто из них не знал, что будет дальше с ними, и куда эти отношения их заведут, но в данный момент им было плевать на все трудности. Они просто хотели быть рядом. …