Тсуна, а помнишь...

- Эй, Тсуна, а помнишь… - и голос затихает. Ведь, Савада ничего не помнит. Абсолютно. Его память это чистый белый лист бумаги. Непорочный. Пустой. Абсолютно белый… Прошла всего неделя, как после очередной битвы с вражеской группировкой, Тсуна был ранен и доставлен в больницу. Там сообщили, что у него амнезия. Первое время он даже не мог запомнить их имена. Все время путал, а иногда просто не помнил. И он сильно изменился. Казалось, что с его памятью исчез и сам Тсуна таким, каким они его помнили: робкий, тихий, солнечный мальчик с карамельными глазами. Он мало говорит – почти никогда, не смеётся, не улыбается, редко говорит глупости и в основном только молчит. Так болезненно, когда дорогой тебе человек, тебя не помнит, не знает. Драгоценные воспоминания утрачены. Время, проведенное с Тсуной, больше для него не существовало. Тсуна боялся. Незнакомые люди, назвавшие себя его друзьями. А друзья ли они? Он не знает. Но они так говорят. А можно ли им верить? Наверное, ведь у него все равно нет другого пути. Сколько бы он не пытался вспомнить, ничего не получалось. Он даже не знал, как его зовут. Откуда он? Кто он? Какой он? Он знал название и предназначение окружающих его предметов. Первое время, когда он лежал в больнице, к нему часто приходили пятеро парней и два ребенка. Однажды пришла женщина, она крепко обнимала его и долго плакала. Потом он узнал, что эта незнакомая ему женщина - его мать. Долгое время он не видел её, а на следующий визит она много говорила, смеялась, улыбалась. Рассказывала о его детстве, показывала ему фотографии. А он просто не узнавал себя в них. Не помнил этого. Молча, он кивал головой, неуверенно улыбался, пытаясь скрыть неловкость. Он не видел, как выглядит, вокруг почему-то не было зеркал, а когда он попросил, то сказали, что их нет. Он знал, что у него довольно маленькие и тонкие руки, все тело хрупкое. Ему это не понравилось. А ещё у него оказались длинные волосы каштанового цвета. Это тоже не принесло ему радости. Кем же он был? Вряд ли с таким телосложением он был каким-нибудь крутым и сильным. Ямамото Такеши. Он не знал этого парня. Его имя он запомнил лишь на третий раз. Ямамото вечно улыбался, выглядел дружелюбно и приветливо. Оказалось, что он играет в бейсбол. Иногда во время разговора в его глазах мелькало что-то странное, от чего неприятно щемило в сердце. Такеши был недолго, так как ему нужно было помогать отцу и идти на тренировки. Парень ему понравился и располагал к себе. Но настойчивое ощущение того, что он что-то скрывает от него, никак не хотело покидать. Кто я? Кто я? – часто шептал юноша в темноту, оставаясь наедине со своими мыслями. Ночью его мучили кошмары, он не помнил их. Лишь смутные очертания черного силуэта. Просыпался он весь в поту и слезах, сердце громко билось, звоном отдаваясь в ушах, а тело цепенело, словно парализованное. Гокудера Хаято. Он пугал его. Больше всего он поразился преданному взгляду зеленых глаз, хотя очень сильно напугали все-таки динамиты, которые школьник каким-то чудом пронес в палату. Он единственный, который не называл его по имени. Только странное слово, означающее «десятый». Что это значит? Почему он так зовет? Он приходил часто. Рассказывал о всяких приключениях в которых они участвовали. - Простите, Джудайме! Я не смог защитить вас! – падает на колени, хватает своими руками белое одеяло, которым он укрыт. Саваде страшно. Этот странный человек пугает его. Потом, он уходит. А на следующий день ведет себя, как ни в чем не бывало. Рехёй Сасагава. Крайне экстремальный парень. Он всегда куда-то рвался, к чему-то стремился. Он был словно старший брат. Заботливый, но по своему странный. Веселый, не знающий слово отчаяние. А Тсуна знал значение этого слова, слишком часто ему приходилось с ним сталкиваться. Он этого не помнит, но почему-то твердо в этом уверен. Рёхей приходил не так часто как остальные, так как был занят тренировками по боксу. Ламбо Бавино. Ребенок в белой одежде с черными пятнами и пышной шевелюрой. Непоседливый, как и должны быть дети. Но в тоже время познавший нечто страшное и темное отчего леденит кровь и почему-то хочется заплакать. Он сам не мог понять, но именно жалость он испытывал при виде малыша, который что-то кричал о захвате мира. Мукуро Рокудо. Странный парень с дивными глазами, которые имели разный цвет. Один был насыщено-синий, а другой – кроваво-красный . И ещё у него оказался странный смех. И Тсуна его боялся. Панически. До дрожи. Смотрел широко распахнутыми от страха глазами и не мог пошевелиться. Внутри все сжималось в клубочек. - Ку-фу-фу, Тсунаеши-кун, не стоит меня бояться, - Мукуро грустно улыбнулся. Савада не мог понять, почему тот грустит? Савада не мог смотреть ему в глаза и постоянно отводил взгляд в сторону. Смотрел на белые занавески, стену, потолок, стеклянную вазу в которой уже засохли цветы, дверь - на что угодно, лишь бы не видеть странное алое пламя в глазах Рокудо. Тсуна не разговаривал с ним. Не хотел. Не мог. Но тот, казалось, и не ждал от него никаких слов, лишь подолгу смотрел пристальным взглядом, который шатен чувствовал почти физически и уходил. И почему-то в этом было какое-то смутное чувство неправильности. Он не должен уходить. Исчезнуть , раствориться – да, но не уходить так – через дверь. Тсуна сам понимал абсурдность своих мыслей, но ничего не мог поделать с этим. А ещё он знал, что все они ждут и надеются, что когда-нибудь очень скоро он все вспомнит. Вспомнит их. Время, проведенное с ними. Но в голове так пусто, что становится страшно. Словно ты один во всем мире. Одинок. Никому не нужен. И некуда пойти, потому что не знаешь – куда идти? Есть ли человек, который его ждет? Которому он дорог? Который бы разогнал и рассеял чувство пустоты и одиночества, что черной и слизкой жидкостью заполняет всю душу. Через несколько длинных, наполненных пустотой и страхом дней его выписали. Снова пришли его «друзья», встречая и помогая добраться до места, где он до недавнего времени жил. «Дом» - так он называется, но Тсуна не чувствовал ничего при этом слове. Чужой дом, он его не знает, не помнит. Но он наигранно улыбается и неловко переступает порог, пытаясь сдержать внутри себя дрожь. Саваде почему-то казалось, что среди его «друзей» кого-то не хватает, словно должен был быть ещё кто-то. Его провели в комнату и сказали, что она его. Он оглядел её, не узнавая, видя впервые. Это его вещи? Он любил читать ? Играть? Что он любил вообще? Он любил порядок? Или всегда раскидывал свои вещи? Как он одевался? Какие у него были предпочтения? Все веселятся и радуются, - празднуют его выписку с больницы. Все это выглядит фальшиво. Плохие актеры, играющие по сценарию. Тсуна не подает виду, он тоже притворяется, что все хорошо. Изредка он ловил на себе странные взгляды парней, но не мог понять их значение. Что они хотят? Так прошел первый мучительно длинный день. Утром он просыпается сам, одевается, идет на кухню, где возле кухонной плиты стоит незнакомая женщина. « Мама» - так он должен её называть, но оно застревает в горле. Он не может. Почему он не может говорить? Улыбка выходит всегда натянутой, искусственной, лживой. - Тсу-кун, доброе утро! – звонкий голос женщины еле ощутимо дрожит. Она называет его уменьшительно-ласкательным именем. Но ему это не нравится. Не нравится, как звучит его имя. Он неуверенно кивает и поспешно натягивает улыбку, которая тут же гаснет, стоит встретиться с взглядом карих глаз. Они полны грусти и боли. Она плачет. Савада растерянно стоит и не знает, что нужно делать. Подойти и успокоить? Сделать вид, что ничего не произошло? - Ой, что-то в глаз попало, - врет, вытирая слезы. Отворачивается к плите и наигранно бодрым голосом рассказывает о том, что сейчас приготовит его любимые блинчики. Тсуна молчит, он не говорит, что не помнит о том, что любит их. Тихо садится за стол и смотрит пустым взглядом вперед. Что он должен делать? Почему не получается вспомнить? Какой был Тсунаеши, которого все так ждут? Он другой? Он точно тот Савада Тсунаеши? Это ведь его имя? Или нет? Он не знает. По – прежнему пусто. Словно там и не было ничего – никаких воспоминаний. Снова закрадывается страх неизвестности, который терзает своими страшными когтями, принося мучительную душевную боль. Они ему лгут. Каждый день, каждую минуту, секунду – словами, взглядами, жестами, молчанием. Он это видит, но лишь молчит. Иногда кивает, иногда подолгу смотрит пустым взглядом карих глаз. Они многое от него скрывают, недоговаривают. Словно боятся чего-то. Но чего? Он все равно ничего не помнит. Тсуна тоже глубоко внутри надеется, что когда-нибудь вспомнит. Но когда наступит этот момент? Возможно, завтра они уже будут, смеясь, вспоминать какие-нибудь забавные ситуации. А возможно это не наступит никогда. Каждый раз, когда приходили парни, он напрягался, отчаянно вглядываясь в черты их лица. Словно ища кого-то . Но кто это может быть? Это чувство томления и ожидания. И однажды он пришел. Незнакомец. Пугающие глаза цвета расплавленного серебра. Он не знал его. Видел впервые. И за все время этот человек не навещал и не приходил. - Тсуна, - веселый голос Ямамото, - Ты, наверное, не помнишь, но это … - ему не дал договорить удар в лицо. Брюнет нанес его странным оружием. Тсуна расширенными от страха глазами наблюдал - Заткнись. Это травоядное сам меня вспомнит, - голос приятный. Бархатный, мелодичный, вкрадчивый. И кажется знакомым. Тсуна убегает в свою комнату и прячется в углу. Он боится этого человека. Боится его взгляда. Хищный, опасный, пугающий. Пробуждает в нем первобытный страх. И непонятную тревогу, которая жидким огнем наполняет сердце вместо крови. Он пытается вспомнить. В который раз. И все по-прежнему бесполезно. Пусто. Закусывая до крови нижнюю губу, сжимая в руках до боли свои длинные волосы, пытаясь сдержать слезы. Не может вспомнить. - Кто я? Прошел месяц. Тсуна живет обычной жизнью. Утром просыпается, завтракает, идет в школу – его сопровождают Ямамото и Гокудера, после уроков возвращается домой. Он до сих пор ничего не смог вспомнить. - Не переживай, Тсуна. Все будет хорошо, - успокаивает его Такеши и улыбается. Его глаза снова что-то скрывают. Гокудера поддерживает, но отводит взгляд. Лгут. Они знают, что ничего уже не будет в порядке. Савада кивает головой, уголки губ слегка дрогнули в подобие улыбки. Он уже привык к своей «новой» жизни. В которой не было ничего, кроме незнакомца, который отражался каждое утро в зеркале. Невысокий, худой, хрупкий. Маленькие, пухлые бледные губы. Большие глаза цвета сосновой коры. Длинные пушистые ресницы. Тонкие линии лица. Бледная кожа. Это был он - Савада Тсунаеши. Изредка, одинокими и темными ночами, ему снились смутные сны. Его прошлой жизни. Просыпаясь, он не мог вспомнить даже размытые образы. Словно, сознание само не хотело вспоминать об этом. - Ты жалкий эгоист, Савада Тсунаеши, - однажды скажет серебряноглазый брюнет, когда они останутся наедине. Тсуна не знает его имени. Он так и не сказал, а шатен так и не вспомнил. «Жалкий эгоист»? Но почему? Паренек недоумевал. Ведь он ничего не сделал, чтоб его так оскорбляли. Но внутри был какой-то легкий отклик на эти слова. Возможно, в них была доля правды. И он просто сам не хочет вспомнить . А может, даже лучше, что он забыл? - пронеслась быстрая пугливая мысль. Смутно промелькали странные мысли в голове парня, когда его друзья пропадали на долгое время, а когда возвращались, то были в царапинах и синяках, словно после тяжелой драки. Тсуна не спрашивал, да и все равно он был уверен, что ему бы не сказали правду, а лишь очередную ложь. Так проходит ещё один месяц. Все почему-то странно напряжены и беспокойно вздрагивают при малейшем шорохе. «Что с ними?» - не может понять, что происходит Савада. Они фальшиво улыбаются и ведут себя крайне неестественно, тем временем как их взгляды хищным блеском осматривают вокруг. Они что-то скрывают. Каждый день теперь его провожают и встречают из школы, рядом с ним все время кто-то находится. Сторожевые псы, что охраняют своего хозяина. Спустя время все проходит, и они ведут себя как прежде. Разве, что у Такеши забинтовано почти все тело, у Гокудеры на щеке виднеется синяк, Рёхей широко улыбается и заметно, что у него не хватает нескольких зубов , Мукуро так и не пришел, а сероглазый брюнет, имени которого он так и не узнал , скрещивает перебинтованные руки на груди. Наверное, единственные среди них которые выглядели целыми - были лишь Ламбо и Реборн. - Не беспокойся, Никчемный Тсуна. Они сами этого захотели – охранять Небо, которое забыло своих Хранителей, - говорит Реборн непривычно серьезным голосом . Юноша не может понять смысл этих слов. Но отчего-то сердце болезненно сжимается, а в горле образуется спазм и хочется заплакать. Савада отворачивается и делает вид, будто не услышал. Третий месяц его новой жизни. Он привык. Больше не боится. Он радуется своей обыденной жизни - проводить просто время с друзьями, смеяться, шутить. « Я так мечтал об этом» - слышится странный голос. Его? Это он подумал? Он… Юноша прогоняет мысли, радостно улыбаясь и слушая парней. Теперь Тсуна не ощущает пустоты от того, что не помнит. Больше всего он боится вспомнить. Ему кажется, что как только это случится, то произойдет нечто страшное и плохое. - Травоядное, - презрительно говорит брюнет, и прожигает своими глазами цвета стали. Тсуна его опасается. И пытается по возможности избегать, но тот словно чувствуя это, специально находится рядом, следуя за ним, выслеживая. Мукуро появлялся редко, а когда уходил, что Саваду снова охватывало чувство неправильности. Так не должно быть… - Лицемер. Все напряжено замолкают и отводят взгляд полный грусти и боли. Они так устали скрывать свои чувства. Притворяться, что все хорошо. Тсуна не помнит, и он не виноват в этом. Возможно, это даже хорошо, что все так вышло. Больше нет складки между бровей от того, что он постоянно хмурится, обеспокоенный проблемами мафии. Они скрыли от него тот факт, что он Десятый Босс Вонголы, наивно считая, что смогут уберечь Небо, подарив ему свободу, которую он так давно хотел. Этого не случилось. Савада стал другим. Но он радуется жизни без мафии. Ради этого они все готовы и дальше выполнять опасные миссии, участвовать в смертельных битвах. И каждый из них глубоко в душе надеется, что он вспомнит. Это грязно, низко, подло, но они скрыто хотят этого. Иногда тонко намекают в словах на это, рассказывают про мафию, заводят разговоры ни о чем, в которых изредка проскальзывает правда. - Тсуна, а помнишь… - слова исчезают, так и не закончив предложение. Иллюзорная бабочка медленно порхает своими светло-фиолетовыми крыльями и растворяется разноцветным порошком. - Да, - однажды скажет глухо Тсуна, посмотрит на них пустым взглядом глаз карамели, в которых больше не пляшут солнечные зайчики. – Я помню, что забыл…