Последнее лето Гарри Ленца

Жалкая каморка, в которой ютился Гарри Ленц с напарником, даже с большой натяжкой нельзя было назвать офисом. Она располагалась на втором этаже старого, давно потерявшего презентабельный вид здания, между комнатой, которую снимал парень-винтовар, и штабом какой-то секты, поклоняющейся или дьяволу, или Элвису Пресли – определить никак не получалось, ведь за стеной с переменной частотой звучали то хриплые завывания на непонятном языке, то зажигательные ритмы славного рок-н-ролла. В силу своей сообразительности Гарри с самого начала проживания здесь установил логически взаимосвязь-сотрудничество между соседом-бизнесменом и верующими людьми, но это его нисколько не волновало. Ленц и сам время от времени пользовался услугами доморощенного химика-энтузиаста. Намного хуже было то, что на первом этаже дома, где – к огромному сожалению напарника Гарри – мужчинам приходилось работать и жить, было небольшое развлекательное заведение с безобидным названием «Де Сад», которым владел один тощий порнописатель. Проблема заключалась в том, что, например, если в секту входили вполне миролюбивые шизофреники, то посетители кабака вечно устаивали межу собой разборки, порой даже с перестрелками. Что можно не поделить в месте, где выпивки и доступных дам хватало с лихвой, Ленц не понимал, но сам с удовольствием постоянно принимал участие в драках и следующих сразу же за ними примирительных попойках тоже. «Де Сад» посещали не самые приятные личности, но Гарри легко сходился именно с такими. Роб, его напарник, объяснял это тем, что Ленц просто до сих пор тосковал по прошлой профессии, хотя сам мужчина твердо был уверен, что служба в полиции тут не причем. Просто, наверное, Гарри тянуло к себе подобным - к одиночкам, единственной отдушиной которых были такие вот передряги с оружием, к стареющим алкоголикам, ценящим хорошее виски больше, чем красивых женщин, к тем, кому нечего было терять в этой жизни. И пусть Ленц предпочитал ром любой другой выпивке и молчаливых мужчин даже самым прелестным женщинам, он чувствовал себя свободно в подобной компании. Ему легко дышалось среди сигаретного дыма, паров алкоголя и запаха подгоревших бифштексов – фирменного блюда «Де Сада». Роб постоянно ныл, что Ленц, открыв свою контору в таком злачном месте, сильно прогадал. Ведь какой адекватный частный детектив будет работать по соседству с теми, кого нормальные люди, то есть потенциальные клиенты, обходили десятой дорогой? Большинство их знакомых соглашались с Робом, но только не Гарри. На все возмущения напарника Ленц отвечал коротко и ясно – нормальные люди детектива в подобном месте искать и не станут. А работать с ненормальными бывшему полицейскому было раз в пять интереснее. Чего только стоили два последних дела – убийство на почве ревности и пропажа леди легчайшего поведения. За первое преступление Гарри взялся по просьбе бывшего коллеги, который с выходом на пенсию никак не мог задавить свое полицейское начало, и нашел виновного неожиданно быстро – тот как раз жаждал вступить в секту через стенку от каморки детектива и чересчур громко обрисовывал ее настоятелю свои грехи. Убийцу сдали стражам порядка, в числе которых Ленц заметил слишком много костлявых очкариков, а вознаграждение – то есть жалкие две сотни – пропили с Робом и компанией в «Де Сад». Просьбу же сутенера, заведующего территорией ближайших кварталов, найти загулявшую работницу вызвался исполнить лично Роб. Этот парень, едва перешагнувший двадцатитрехлетие, но упрямо считающий себя мужчиной, имел странную слабость к представительницам древнейшей профессии, но что удивительней – девушки по вызову тоже питали к нему не менее странную симпатию. В тех кругах, где последние лет семь вращались Гарри и Роб, уважался любой труд и каждый знал истинную цену деньгам, но, наверное, никто так не старался выжить, как проститутки. У этих созданий был свой закрытый клуб со строгими ограничениями и правилами – никаких чувств, никаких скидок, никаких услуг в долг. Но с Робом они – каждая из них – готова была трахаться бесплатно. Из-за этого Ленц часто шутил, что Роб – прямой наследник Дон Жуана. Парень в принципе такое звание не оспаривал, но поправлял напарника – ему больше импонировало слыть джентльменом. Гарри, по сути, было плевать каким образом девки велись на Роба. Бывший полицейский мог назвать с десяток недостатков этого белобрысого засранца – отсутствие чувства юмора, болтливость, на редкость нелепый вкус в одежде – и тем самым разбить его шарм вдребезги, потому как что-что, но опускать людей Ленц умел, но пока любвеобильность Роба помогала раскрывать дела, детектив смиренно молчал. Сам бы он не смог переспать с целой сменой шлюх, чтобы добыть нужную информацию, а Роберт сумел – и узнал, где пряталась пропавшая девушка. Бедняжка просто залетела от кого-то и боялась показаться коту. Обычный расклад для такого места, как район кабака «Де Сад». Но кое-что удивляло окружающих даже больше, чем адрес конторы Ленца – это то, как он и Роб умудрялись сводить концы с концами столько лет. За раскрытые дела эти двое получали немного, а то, что им все-таки платили, спускали то на выпивку, то на товары соседа-винтовара; иногда, когда оба прибывали в особом расположении духа, могли еще заплатить за аренду помещений – той каморки, где работали, и двух комнатушек на чердаке, что заменяли им спальни. На какие средства детектив и его напарник питались и обновляли гардероб раз в полгода, оставалось для всех загадкой. Особенно эта тайна не давала покоя владельцу кабака «Де Сад»: Сэм, порнописатель с дурными наклонностями, считался хорошим другом этих двоих, и ему по статусу было положено знать о них любые мелочи. Такая жизнь – не жизнь даже, а существование от редкого проблеска интереса к расследованию до очередного пьяного беспамятства у Гарри и от одной продажной подруги до следующей у Роба – лишена смысла, но кому до этого было дело? Что тридцатидвухлетний Ленц, что молодой еще Роб давно не тревожились по таким пустякам. У них, как и у шлюх, был свой кодекс – никаких ненужных трепыханий. Все, что должно, произойдет и без лишней суеты. Кабак «Де Сад» – обычный дешевый притон, если говорить откровенно – принадлежал к тем заведениям, которые посещают только страдающие от безысходности заблудшие души. Такие питающие страсть к девушкам легкого поведения добрячки, как Роб, или безразличные ко всему, интеллигентные алкоголики, как Гарри, считались тут редкостью и настоящей элитой. Для них Сэм даже специально держал особые места – уединенные, расположенные в наиболее тихой и прокуренной части помещения, прямо у лестницы на второй этаж. Не самые лучшие или чистые, просто очень удобные – пьяного Гарри ближе всего тащить в комнату именно от этих крайних столиков. Но буйному сброду, собирающемуся здесь по вечерам, истинную причину было знать не обязательно. Имелся у этих пожизненно забронированных для Ленца и Роба мест еще один плюс, о котором, правда, они и не подозревали – Сэму, исполняющему в своем «Де Саде» роль бармена, во время работы за стойкой с алкоголем лучше всего было видно именно ту дальнюю часть помещения у лестницы. И медленно напивающегося в одиночестве Гарри. Ежедневно напивающегося в одиночестве Гарри. Сколько Сэм помнил, Ленц всегда был пьян или горел желанием выпить. Писатель никогда не спрашивал напрямую, как Гарри, в прошлом пышущий здоровьем, высокий и широкоплечий полицейский, оказался в их закинутом бандитском районе, где подобным особям с хорошей репутацией даже по долгу службы появляться не стоило, но писатель в тайне всегда мучился неизвестностью. Что-то в судьбе Гарри манило своим потенциальным трагизмом, привлекало невысказанной болью, залитой третьесортным ромом. Если с Робом, сыном проститутки, приехавшей откуда-то с Европы покорять пестрый мегаполис, было все предельно ясно – не встреть парень семь лет назад Ленца, прямая дорога ему в ремесло матери, с такими-то внешними данными: светлыми волосами, зелеными раскосыми глазами, ровными и аккуратными чертами лица, подтянутым жилистым телом, – то секреты хмурого, вечно не бритого и морально убитого Гарри хранились строго под замком. Сэм порой подозревал, что детектив уже и сам не помнил, почему так пристрастился к алкоголю. А еще Сэма очень интересовало, равнодушен ли Гарри к сексу как таковому или просто не нашел еще свой тип. По мнению девочек, постоянно оккупирующих «Де Сад» в поисках клиентов, Ленц был безнадежным импотентом, потому что как бы они не старались достучаться к его природным инстинктам, детектив неизменно оставался холодным и безучастным. Но порнописатель знал, что леди, как всегда, ошибались: Сэм не раз и не два замечал Гарри со стояком и горящим взглядом, просто никогда не видел, чтобы мужчине кто-то помогал справиться с возбуждением. Будь Ленц геем, он бы пользовался услугами парней по вызову или тем же Робом, но это казалось нереальным – детектив старался избегать чьей-либо близости (очередная попойка не в счет, конечно), а напарник стал для него названным сыном и значил слишком много, чтобы опошлять их отношения. И это было очень странно. К тому же, к дополнительным мукам сверх меры любопытного Сэма, неестественный целибат Гарри добавлял тому еще больше бесовского очарования. Таилось в карих глазах Ленца что-то настолько необъяснимое и притягательное, что оставить его в покое владелец «Де Сада» просто был не способен. Искры чувств, что иногда вспыхивали в тягучей тьме этих глаз, отголоски болезненных мыслей и впечатлений, но чаще всего – какая-то горькая покорность на грани отчаяния, господствующая во взгляде детектива.… Сэм не хотел признавать, что уже на протяжении семи лет представлял на месте своих любовников именно этого ублюдочного, абсолютно разбитого жизнью и обстоятельствами тридцатидвухлетнего неудачника с алкогольной зависимостью и трясущимися руками, но в то же время понимал – для бегства слишком поздно. Особенно, если дальше бежать, по сути, некуда, они все и так очутились на самом дне общества без возможности подняться обратно. По разумным правилам выживания, такие утопленники, как Сэм и постоянные клиенты его кабака, должны ненавидеть людей наподобие Гарри Ленца и Роба. В этих недоделанных частных детективах почему-то, не смотря ни на что, всегда сохранялось чуточку благодарности судьбе. В Робе – слабая пародия на оптимизм, в Гарри – коллекция дорогущего рома, запрятанная под кроватью в спальне. Первый видел что-то хорошее и забавное в том дерьме, что их окружало, второй не препятствовал ему в этом. Раздражающие до зубного скрежета чужаки, болтливый мечтатель и запасливый алкоголик. Таких нужно было избегать, они оказывали пагубное влияние на бескомпромиссную жизненную позицию проституток и сутенеров... Но по какой-то абсолютно безумной причине все складывалось с точностью до наоборот – к этим двум придуркам тянулись все без исключения. Словно слепые котята к первому попавшемуся на их пути теплу. Плачевная слабость. Ленц неизменно предпочитал одежду из толстой ткани темных оттенков и обувь, утепленную изнутри мехом. Температура на улице, благодаря особенностям климата, редко поднималась выше пятнадцати градусов Цельсия, солнце выглядывало из-за туч всего лишь раз десять за год, и единственное, что спасало людей от холода и пневмонии – это растраты на дополнительную обшивку своих нарядов. И такой расклад стал настолько привычным, что даже не особо бил по кошельку. Когда к «Де Саду» неторопливо приближался темный силуэт с растрепанными ветром каштановыми волосами, а рядом с ним шагал кто-то в разноцветном пуховике, Сэм еще до того, как Гарри и Роб пересекали дорогу и открывали широкие деревянные двери кабака, успевал налить порцию рома, включить кофеварку и заказать на кухне два бифштекса для этих двоих. Потом он с чистой совестью отворачивался от широких окон, через которые высматривал детективов, и продолжал заниматься своими делами. Но такой сценарий повторялся только в том случае, если Ленцу с напарником попадалось какое-нибудь дельце и они выходили из дому, при противоположном же раскладе писатель внимательно следил за лестницей на второй этаж. Гарри ненавидел понедельники, дождь и туман, поэтому часто устраивал себе выходные в такие дни. По той же погодной причине бывший полицейский не любил осень и переносил ее намного тяжелее, чем остальные времена года, и впадал в непонятную апатию на целых три дождливых и туманных осенних месяца. Каждый понедельник, выпадающий на этот период, при его-то осложнениях – настоящее суперкомбо. Поэтому когда в первый понедельник октября сквозь плотный туман, застилающий улицы и ограничивающий движение транспорта, с утра на город обрушился сильнейший ливень, порнописатель не обращал никакого внимания на окна, за которыми до самой земли клубились плотные облака, а прикипел взглядом к лестнице на второй этаж. Роб появился намного раньше Ленца и уже доедал завтрак, но Гарри так и не спустился. Он или заливал в себя алкоголь из своей заначки, не выходя из комнаты, или не соизволил еще даже проснуться, что было очень опрометчиво с его стороны – Сэм нашел детективу интересную работенку, но возможного клиента нужно было еще подтолкнуть к сотрудничеству, а скорый и чересчур общительный Роб с этой задачей справился бы едва ли. Незнакомый писателю паренек, что явно пытался сбежать от какого-то горя в страну беззаботности и равнодушия с помощью таблеток местного винтовара, ошивался в «Де Саде» уже несколько дней, но Сэм обратил на него внимание только вчера, когда малыш – еще совсем молоденький мальчик, на взгляд мужчины, лет семнадцать, не больше – уснул в беспамятстве прямо за одним из столов. Неизвестно, где он засыпал до этого и что с ним случилось бы, не перетащи Сэм пацаненка в кладовку возле кухни, чтобы тот проспался на старом матрасе. Но и доброта у владельца кабака была тоже не бесплатной, и, как только парень открыл глаза на следующее утро, писатель предоставил ему счет за помощь. И как же Сэм удивился, когда мальчонка протянул в ответ сразу десять сотен – авансом наперед. И не меньшую суму дал на еду и выпивку. Будь у порнописателя совесть, он отказался бы от денег, расспросил парня о сложившейся ситуации, потом обратился бы в полицию за помощью, ведь мальчик явно был из обеспеченной семьи и его наверняка искали. Но это человеческое достоинство Сэм еще в детстве обменял на жажду жизни, и поэтому подобный план действий даже не мелькнул в его мыслях. Зато мгновенно сложился другой – подкинуть богатого несмышленыша Ленцу, который, в этом владелец кабака не сомневался, своего шанса не упустил бы. Потом, правда, Гарри все равно удовлетворил бы требования совести, еще не атрофировавшейся у него полностью, и помог бы малышу. Но это было бы потом. - Этот алкоголик вообще собирается сегодня показаться? – обратился к напарнику детектива Сэм, пользуясь свободным от клиентов моментом и присаживаясь напротив блондина. - Я откуда знаю? У него же «эти» дни, - Роб на недовольство владельца «Де Сада» равнодушно пожал плечами. Тарелка перед ним была уже пустой, от яичницы не осталось и следа, но в чашке еще плескался остывший кофе. - К психиатру нужно с такими обострениями. Роб понимающе хмыкнул этим словам и отвернулся. Он продолжил обмениваться улыбками с новенькой труженицей любовного синдиката, рыжеволосой ирландкой по имени Нора. Прелестное, по мнению Сэма, создание с конопатым лицом, светлой ухоженной кожей и пока не погасшим взглядом. Пришла всего неделю назад и все еще уверяла, что подрабатывает тут временно. - Наш полисмен тебя по светлой головушке не погладит, если снова свяжешься со слишком впечатлительной девицей. - И как ты определил степень ее впечатлительности? – молодой детектив скосил недовольный взгляд на тощего мужчину, не прекращая заигрывать с Норой. - Вчера вечером она десять минут плакала из-за того, что Киру избил клиент, - Сэм, увидев скептицизм в зеленых глазах парня напротив, еле подавил злорадную ухмылку. – В то время как все остальные поздравляли ее с неслыханной удачей, ведь клиент за побои даже доплатил. Спустя несколько секунд писатель с удовольствием проследил за тем, как Роб кивком головы попрощался с рыжеволосой ирландкой и сосредоточился на мужчине. Парень сегодня напялил на себя канареечно-желтую рубашку с черными горизонтальными полосками на спине и груди, отчего походил на огромную пчелу, а под расстегнутым воротником виднелся кусок футболки малинового цвета – Гарри наверняка бы уже ослеп, созерцай он эту красоту с самого утра. У Сэма, к примеру, уже покалывали глаза. - Она тут долго не протянет, - вздохнул Роб. - Кира так умилилась вчера, что взяла ее под свое крыло. Так что думаю, не пропадет дитя. Они помолчали с минуту, прокручивая в уме слова писателя. Кира, бойкая мулатка с пышными формами, стояла у истоков проституции в этом квартале, она считалась матерью-основательницей той иерархии, что сохранялась в районе «Де Сада» последние годы – с такой подругой Нора точно не пропадет, будь она даже самой бездарной любовницей на континенте. - Зачем тебе Гарри? – нарушил молчание блондин, придя к таким же выводам, что и Сэм. - Возможно, я нашел для вас интересную, а главное – хорошо оплачиваемую работенку. - Забудь, его не вытащить в такую погоду из дому. - К счастью, выходить на улицу для начала и не обязательно, - писатель держал многообещающую паузу, пока Роб вопросительно не выгнул бровь, и, лишь подогрев его любопытство, продолжил. – Видишь того пацаненка у крайнего столика возле окна? Щуплый такой, с русыми взлохмаченными волосами. - И давно у тебя здесь зависают дети? – спросил Роб, украдкой поглядывая через плечо назад, где действительно сидел в одиночестве русоволосый долговязый подросток. - С тех самых пор, как у них в карманах пылиться половина моей выручки за неделю, - понизив голос, чтобы не услышали остальные утренние клиенты кабака, которым такие пикантные нюансы знать было не нужно, протянул Сэм. Молодой детектив ошарашено присвистнул. - И его еще никто не грохнул? – прошептал, не скрывая крайнего удивления, Роб. В своей яркой одежде, с вытянутым от шока лицом и выпученными глазами, он заставил хозяина «Де Сада» искренне улыбнуться. - Малыш, как мне кажется, из везунчиков. Хотя… убитый он какой-то. Случилось у него что-то явно из ряда вон выходящее. - Да, ты прав. Гарри за такое точно возьмется. - Спорное утверждение, - раздался над их головами хриплый знакомый голос. Сэм вздрогнул и посмотрел наверх. На лестнице, облокотившись на толстые перила, стоял помятый и недовольный чем-то Ленц. Видно было, что мужчина только поднялся с постели: взлохмаченные каштановые волосы активно боролись с гравитацией, карие глаза лениво скользили то по писателю, то по Робу, легкая щетина темнела на лице, а на щеках еще застыли контуры подушки. И настроение у детектива, если судить по интонации, испортилось с первых минут бодрствования. Гарри громко вздохнул, отлепился от лестницы и медленно спустился к столику, за которым сидели владелец кабака и Роб. Брюнет, перед тем как присесть рядом с ними, потянулся, и писатель с неуместным благоговением проследил, как черная плотная ткань пуловера Ленца поднялась, открывая взору бледную кожу плоского живота. Сэм и сам не отличался особым загаром, Роб, Нора – такие же светлокожие, как и большинство жителей этих краев, разве что Кира и могла похвастаться врожденной карамельной смуглостью, но… только бледность Гарри каждый раз воспринималась хозяином «Де Сада», как величайшее откровение. - Чертова осень, - прошипел детектив, растекаясь сонной лужицей на удобном деревянном стуле. – Сэмми, будь другом, спаси от голода. - Не называй меня так, Ленц, - недовольно попросил писатель, поднимаясь со своего места. – Чего изволите, Ваше психически неуравновешенное Сиятельство? - Две порции янтарного рома со льдом и кофе, как обычно, - не обратил внимания на издевку мужчины Гарри, уставившись в потолок. – И себе что-то возьми. - Зачем это? – не понял Сэм, вопросительно переглянувшись с напарником детектива. - Будешь рассказывать, за что я там стопроцентно возьмусь. - В таком случае, мне еще одну яичницу, - резюмировал Роб, подмигнув довольно ухмыляющемуся порнописателю. Сэм закатил глаза и направился к барной стойке. Уже под тихое бурчание кофеварки наливая Гарри вторую порцию рома, владелец кабака взглянул на свое отражение в темно-коричневом стекле бутылки – смазанное, кривое, смешливо вытянутое. С так и не исчезнувшей с лица полуулыбкой. С беззащитной ухмылкой, которую у Сэма мог вызвать только один-единственный для него частный детектив в мире.