Ловушка

Осень укрыла Сторибрук практически полностью золотистым одеялом. Небольшие листья танцевали свой незамысловатый танец под музыку ветра, а жители города с нескрываемым восторгом наблюдали, как вся природа вокруг медленно меняла свой цвет с зеленого на тепло-оранжевый. Новый сезон пришел в город незаметно, словно за одну ночь лето успело тайком попрощаться с окрестностями и в конце концов уступить свое место настоящей сентябрьской погоде. Особенно это чувствовалось на пирсе. Морской бриз стал заметно холоднее, и те, кто работал у причала, уже успели утеплиться. Именно там, неподалеку от амбаров, прогуливалась пара новоиспеченных молодоженов. — Румпель, ты уверен, что это здесь? — осторожно ступая по деревянным дощечкам, поинтересовалась миссис Голд. — Магия, Белль. Я чувствую её, — мужчина слегка поморщил нос и с прищуром стал вглядываться вдаль. Ему явно не нравились те ощущения, которые он испытывал в этом месте. Они словно усиливались по мере того, как они все ближе и ближе подходили к сооружению, делая вид, будто просто прогуливались. Хотя на самом деле Румпельштильцхен хотел разобраться во всем сам. До того как сюда прибежит Свон с Реджиной. Вторая, безусловно, поймет то, о чем сейчас пытался он рассказать супруге. Только человек, владеющий черной магией, мог понять это чувство. — Ты ведь не расскажешь им, пока не разберешься сам, верно? — быстро догадалась Белль, и он еле сдержался, чтобы не улыбнуться уголком рта её сообразительности. — Если будет необходимо, дорогая, — Голд повернул голову и внимательно посмотрел девушке в глаза. Для него было важно, чтобы она верила ему, ведь не все его поступки за последнее время были столь честны и благоразумны. Разочарование в нем жены было подобно тому, если бы он захотел исцарапать себе сердце собственным кинжалом. Он потянул её за собой, в одно из самых дальних зданий, где выход располагался напротив бескрайнего залива. Высокая дверь в помещение скрипнула и эхом пронеслась до самых дальних уголков склада. Больше никаких звуков не последовало, а это указывало на то, что они с Белль находились здесь одни. Впрочем, об этом Румпельштильцхен догадался еще тогда, когда увидел, что внутри не горел свет. — Будь осторожна, — предупредил её мужчина. — Я пойду туда, — он махнул рукой в непроглядную тьму, — а ты останься здесь. Можешь осмотреться рядом, но аккуратно. Я не знаю, чего можно ожидать. — Ты тоже будь осторожен, Румпель, — искренне попросила Белль. Она понимала, что не всегда была в силах остановить его, но и отправлять одного ни за что не решалась. Поцеловав супругу в висок, мужчина направился дальше, вглубь помещения. Использовать магию чтобы осветить себе путь ему почему-то не хотелось. В этом месте даже такие элементарные приемы могли сыграть с ними злую шутку, а если что-то в этот раз случится с Белль, то он ни за что и никогда себе не простит. Не прошло и пяти минут, как он начал осматриваться на месте и убедился в том, что его предположения оказались ложными, когда со стороны послышался грохот и женский вскрик. — Белль! — громко воскликнул Румпельштильцхен и, опираясь на трость, мгновенно двинулся обратно настолько быстро, насколько позволяли его физические возможности. Для достоверности он зажег в руке небольшой огненный шар и несколько раз позвал супругу по имени, стараясь как можно скорее обнаружить её местонахождение. — Я здесь, — мгновенно отозвалась она. — Я в порядке, только нога застряла. Он нашел её недалеко от стены, Белль опиралась одной рукой об стоящий рядом стол, а второй держалась за ногу. Доски в этой части помещения давно сгнили, и вероятнее всего, когда девушка встала туда, то незамедлительно застряла, провалившись по самую лодыжку. — Ничем не задело? — мужчина присел на корточки и постарался легонько вытащить супругу из ловушки, но болезненное кряхтение указало на то, что лучше лишний раз не рисковать. Там могли быть гнилые гвозди, торчащие острия дерева или другие неведомые ему сюрпризы. — Постарайся не дергаться, Белль, — сказал он и начал расстегивать молнию её кожаных сапожек. В данной ситуации они лишь мешали, и Голд решил, что так вытащить ногу жены значительно проще. Обхватив её чуть ниже колена, Румпельштильцхен неспешно потянул конечность вверх и к великой радости обоих, ему удалось высвободить ногу без малейших неприятных ощущений. Ему ни за что не хотелось, чтобы Белль чувствовала боль. Кто угодно, но только не она. Лучше он сам испытает все на себе, чем позволит ей страдать от мук. — Болит? — он легонько поглаживал лодыжку поверх тонкого капронового чулка. — Нет, — негромко прошептала Белль, слегка удивленная таким внезапным приступом нежности, но очень быстро расслабилась, чувствуя ласковые прикосновения супруга. Ей нравилось то, как он прикасался к ней. Ненастойчиво, бережно, словно она хрустальная ваза готовая расколоться в любой момент без единого шанса на восстановление. Такого Румпеля Белль любила больше всего. Спокойного, в некотором плане даже немного медлительного, осторожно изучающего каждый миллиметр её тела. Будто он все еще спрашивал разрешение. Сомневался, имеет ли он на это право. Человек старой закалки, не иначе. Послышав томный вздох со стороны супруги, он улыбнулся сам себе. Она как факел, стремительно загоралась стоило ему лишь дотронуться до неё. Пылала, пока он не ощутит этот огонь на себе без остатка, и плавно угасала, продолжая греть своим незримым теплом, заметным даже в её глазах. В малейшем особенном взгляде, дающим понять, что так можно было смотреть лишь на желанного мужчину. Именно таким он всегда мечтал быть для любимой женщины. Для Белль. Он начал покрывать поцелуями её ножку, рукой поглаживая бедро и медленно поднимаясь все выше и выше. Девушка сама потянула к нему руки, безмолвно прося объятий. Ей не нужно просить дважды, Румпель всегда выполнит то, чего она просит. — Люблю тебя, — прошептал Голд ей на ухо, облокотившись об стол и продолжая нежно поглаживать её. — И я люблю тебя, Румпель, — выдыхает супруга, он интуитивно знает, что она сейчас улыбалась. Оттягивая в сторону ткань платья, Румпельштильцхен потянулся губами к светлой коже на шее, ощущая, как Белль задрожала всем телом, а затем начала нащупывать что-то сзади. Позже он понял, что это был тот самый дубовый стол, об который он тоже облокачивался с другой стороны. Схватившись рукой за край, Белль запрыгнула на деревянную поверхность и притянула к себе мужчину, а затем обвила его тело своими ногами. Дыхание Голда мгновенно стало прерывистым, а поцелуи неряшливыми. Желание полностью овладело отбросив в сторону последние отголоски трезвого разума, не оставив ни единого упоминания. Девушка по-хозяйски загремела пряжкой от ремня на его черных брюках, в то же время, как он проскользнул одной рукой под плиссированную юбку Белль, и, нащупав рукой кружевной отрез, чуть ли не с треском сорвал его с молодого тела. К черту. Румпель купит ей тонны нового белья и будет с наслаждением наблюдать, когда оно будет немного торчать из-под шелкового халатика супруги. Он вошел медленно, словно нарочно растягивая каждую секунду, и, откинув голову назад, Белль негромко застонала, чувствуя, как мужчина заполнял её изнутри, а затем принялся медленно раскачиваться, наращивая темп. Старый стол слегка начал поскрипывать в такт движениям, но ни Румпельштильцхен, ни его супруга даже не задумывались о том, что данное сооружение держалось на честном слове. Впрочем, не задумывались они так же и том, что их кто-то мог застать или просто услышать. Жадно хватая воздух ртом, она сильно сжала хватку вокруг его плеч и, уткнувшись в плечо, Белль по мере возможности встречала его движения. Девушке стало невероятно жарко, и выступившие капельки пота на висках мужчины говорили о том, что не ей одной. Перед глазами плясали разноцветные пятна, а в ушах появился предательски противный звон, когда миссис Голд дошла до пика, а сам Румпель чуть не рухнул вниз минутой позже, но все же сумел удержаться на трясущихся руках. Да и сама девушка все ещё крепко прижимала его к себе. — Белль, — выдохнул он, стараясь отдышаться, — моя Белль. — Твоя, — устало улыбается ему супруга, проведя рукой по лбу и убирая влажные волосы с его лба. — Твоя и ничья больше. Никогда.