Хроники одного Волшебного Мира: цикл первый

Ты не знаешь смерти, если ты не любил. И не знаешь жизни, если не умирал. Кот Басё        С тех пор, как я стал царём народа Хенха, жизнь моя сделалась куда хлопотливей. И вовсе не из-за монарших обязанностей, а потому что в моём доме поселились три неугомонные сестрички, у которых что ни день, то новая шалость или совершенно невероятная затея. Мои царицы довольно быстро обжились в новом для них мире, подружились с Теххи, которая стала для них то ли матерью, то ли старшей сестрой, а заодно и эталоном женственности, и поэтому девочки часто пропадали в «Армстронге и Элле», помогая леди Шекк и учась у неё готовить. Эта троица искренне верила, что они мои жёны взаправду, и поэтому Кенлех, Хейлах и Хелви всячески старались стать лучше и достойней. Девушки задались целью научиться готовить такую же вкусную камру, как умеет варить только Теххи. И одеваться они стали по столичной моде: шкафы их спальни распухли от пошитых на заказ ярких лоохи чуть выше колен. Такая длина вошла в моду совсем недавно, и нравилась моим барышням чрезвычайно. Они быстро перестали считать меня грозным и страшным и звали просто «Макс» и на «ты». Но Шурфа – только на «вы». Он казался им эдаким строгим дядюшкой, чьему слову нельзя перечить ни в коем разе. И единственным, кто мог переубедить сэра Лонли-Локли в чём угодно (ну, почти в чём угодно), был я. За это девочки любили меня ещё больше. Что ж, дети в доме – это совсем неплохо. Есть кому расчёсывать моих котят и гулять с Друппи, который просто обожал сестричек.        Хоть они и были совершенно неотличимы внешне, характеры моих цариц совершенно разнились. Кенлех – бойкая и дерзкая, заводила в любой шалости. Хейлах – мягкая и смешливая. А Хелви – робкая и тихая. И все три нравились Мелифаро чрезвычайно. Хотя я считал, что Хейлах подошла бы ему больше остальных. У неё тоже был мягкий и одновременно язвительный характер. Мой друг почти каждый день ходил с ними гулять, разумеется, с разрешения «Макса». Заодно я отправлял с ними и своего пса, который рос не по дням, а по часам, и скоро обещал стать больше лошади. Впервые я порадовался, что у меня такой огромный дом.        И, кивнув вернувшимся с прогулки девочкам и идущему следом за ними Мелифаро, я с чистой совестью, совершенно выспавшийся, отправился на работу. Надо сказать, что Мохнатый Дом стал весьма оживлённым: девочки, почти живущий у меня Шурф и частые визиты Мелифаро, Джуффина и всех прочих моих коллег. И всё это венчал тот факт, что я просто отлично сплю. В Мире Пустынных Пляжей закончился сезон дождей. Всё ещё было холодно для лета, но Океан не штормил, песок был прохладным, так что пройтись босиком можно и, при этом, не замёрзнуть. Мы с Шурфом часто гуляли там вдвоём. Когда я на рассвете приползал с работы, наши сны пересекались, превращаясь в один общий. И мы подолгу гуляли вдоль кромки воды, разговаривая обо всём на свете. Я часто прямо там доставал для Шурфа книги из Щели Между Мирами, зная, что, проснувшись, он обнаружит их рядом с собой. Приснившийся мне Мир стал полной и окончательной реальностью. По крайней мере, для нас двоих. Чужим я не позволял туда соваться.        В общем, я приехал на работу в отличном настроении. А когда вошёл в Управление, мимо меня прошмыгнуло бледное, в синеву, существо, ссутулившееся, одетое в серый балахон до полу, и лицо его было совершенно несчастным – на нём отразились все страдания этого мира. Днём я вообще мог бы принять его за чью-то тень… Ещё секунд десять я смотрел на закрывшуюся за этим бледным существом дверь, а потом направился в кабинет Джуффина, где, как ни странно, до сих пор находился шеф. Он стоял у окна и вертел в руках то, что некогда было мечом. Сейчас же лезвие его стало тёмно-зелёным вперемешку со ржавчиной, а рукоять и вовсе чёрной была – то ли это так задумывалось, то ли время не пощадило клинок, я не знал. Однако моё начальство с интересом разглядывало оружие. Я даже спросил, удивившись столь пристальному вниманию к этой древней рухляди: – Хотите сдать его на металлолом? – Как ты сказал? Куда я хочу его сдать? – поинтересовался Джуффин. – На кой вам этот хлам, спрашиваю? – пояснил я, не желая растолковывать, что такое «металлолом» и зачем в моём мире туда сдают старые металлические вещи. – Это вовсе не хлам, сэр Макс. Даже наоборот: меч очень ценен. Ты не представляешь, кому он в своё время принадлежал, – малопонятно ответил шеф. – Неужели это знаменитый Экскалибур короля Артура? – усмехнулся я, доставая из кармана лоохи Winston. – Какой ещё король Артур?! У нас таких не было, – мой начальник был на диво серьёзным. – Это знаменитый меч короля Мёнина. И ты не поверишь, как дёшево он мне достался, – Джуффин осклабился. – Не поверю, пока не скажете, – я выпустил струю дыма, в который раз отмечая, какая дивная вещь – сигареты из моего мира. – Одиннадцать корон, – гордо сообщил мне шеф, довольно улыбаясь. – Хотя эльф – ты только представь себе! – ещё и торговался со мной. – Подождите. Настоящий эльф?! – Ага. Уверен, что ты о них ничего не слышал, сэр Макс. В твоём-то мире их нет. – Зато легенды о прекрасных и светлых существах дошли и до моей глуши… – начал я, а потом меня осенила догадка: – Стоп. Этот бледный тип с лицом заправского пьяницы, который выскользнул из Управления, что, и есть эльф?! Да судя по его виду, он не просыхает уже пару столетий! – О, так ты его видел?! Именно эльф. И ты правильно заметил, Макс: он действительно «не просыхает». Только не пару столетий, а пару тысячелетий. – Чего?! – я обалдел. – Пить две тысячи лет?! Джуффин, вы серьёзно? – Серьёзнее некуда. – И эльфы в вашем Мире все такие?! – мои представления о прекрасном сейчас рушились самым бессовестным образом. И как мог Толкиен так жестоко ошибиться, а?! – Боюсь, что да, – сказал сэр Халли, подойдя к своему столу и положив на него ржавый, заплесневевший меч. – Видишь ли, очень-очень давно эльфы и в самом деле были такими, как ты говоришь: прекрасными светлыми существами. И бессмертными, конечно. Их король, Токлиан Светлый, некогда был Хозяином Шимурэдского леса, другом и наставником короля Мёнина. И вот так эльфы и жили: свободные, вечно прекрасные, обладающие великой мудростью, и очень могущественные маги. А король Токлиан был одним из лучших колдунов, пока он и его народ не нарушили единственный запрет, который у них был. – И что же они такого нарушили? – мне действительно стало любопытно, как же эльфы стали тем, чем стали. – Им было запрещено употреблять спиртные напитки. Но однажды, уже после исчезновения Мёнина, они его нарушили и превратились в вечных пьяниц. Теперь эльфов не пускают ни в один город, прекрасно зная, что они думают только о выпивке. Эти ребята начинают поить спиртным своих детей чуть ли не с младенчества. – Ничего себе! – я всё ещё осмысливал услышанное. – Я очень удивился, когда увидел на пороге своего кабинета этого пьянчужку, – произнёс Джуффин, усаживаясь в своё кресло. – Представь себе, он ещё торговался со мной! – Торговался. За меч Мёнина. Короля-Вершителя. Вот это я понимаю сделка! – Ага. И мне очень повезло, что эльф просто не помнит последние две тысячи лет. Цены на подобные артефакты несколько изменились по прошествии стольких веков. – О, не сомневаюсь в этом, – я мысленно снял шляпу перед шефом. И не стыдно ему дурить бедного эльфа-алкоголика. – Но ты даже не представляешь, кем когда-то был этот эльф. – Ну и кем же? – Полагаю, Дом у Моста почтил своим визитом Токлиан Светлый, Владыка Шимурэдского леса. Он, правда, уже давно позабыл своё имя. Зато вспомнил о магической заначке, которую зарыл много-много столетий назад. Ну, и смекнул, что в столице за неё заплатят. А это значит – можно будет пить, пока не кончатся деньги. Представь себе, сколько можно пить на одиннадцать корон в «Джубатыкском фонтане», – Джуффин хмыкнул. – Боюсь, моего воображения на это не хватит. – Ладно, изучу-ка я этот артефакт завтра.        Шеф потянулся, потом завернул меч Мёнина в тряпку, в которой, видимо, и принёс клинок эльф, и засунул в один из своих безразмерных ящиков. – Вы, часом, не на улицу Старых Монеток направляетесь? – спросил я, когда Джуффин уже открыл дверь кабинета, чтобы уйти. – Какая прозорливость! Я почти каждый день туда хожу. Это твоё кино никогда мне не надоест. Хорошей ночи, сэр Вершитель, – он подмигнул мне и вышел, негромко хлопнув дверью.        А я, уютно умастившись в шефском кресле и закинув ноги на стол, прикрыл глаза, отчего-то почувствовав, что мне смертельно хочется спать.        И оказался я в Мире Пустынных Пляжей. Один. Но вскоре чужое присутствие коснулось меня, как могла бы коснуться чья-то рука. И я побрёл вдоль берега, надеясь, что встречу своего «гостя».        Спустя где-то полчаса, я увидел вдалеке тёмный силуэт. И сразу узнал, кто явился в мой сон-реальность. – Здравствуйте, – поздоровался я, подойдя близко к моему незнакомому другу. – Спасибо вам за прошлый раз. Вы здорово помогли мне. Покинул во тьме постель и в темной прихожей встал. Рассвет озарил гостей, которых, признаться, ждал. Часто видел вдали. Чаще в местах пустых. Теперь вот они пришли, взяв с собой понятых. Тихо. В двух зеркалах три голубых окна. Тихо во всех углах реют остатки сна. Пол с потолком связав, будто бы пряжу ткут. В рамку тем самым взяв все, что творится тут. Тишь. Понятой прикрыл дверь поплотнее, спит. Слышен лишь шелест крыл редкий и стук копыт. В двух шагах от сего снег заметает двор, Двое ищут того, кто для обоих вор.        Я уже понял: через стихи Бродскорго он всегда говорит мне что-то важное. Поэтому я внимательно слушал непривычно тихий и какой-то грустный голос. Двое ищут – что? И кто пришёл? Я ничего не понял… – Хорошо, что дожди закончились, – сказал он. – Да уж. Вы ведь знаете, у меня просто беда с этими дождями. – Это не самое страшное, сэр Макс, – он наконец-то повернулся ко мне, и я увидел, что с нашей последней встрече этот тип снова помолодел. Теперь я бы не дал ему больше сорока. – Тогда что самое страшное? – я почему-то ждал его ответа с замиранием обоих своих сердец. – Невыполненное обещание, – на его смуглом лице появилась печальная улыбка. – Но тебе это не грозит. А со всем остальным – справишься. – О чём вы? – он говорил так, будто что-то знал наперёд. Пусть хоть в каждой груди что-то чужое есть, жизнь не могла пройти, не намекнув на месть. Тихо, совсем один роюсь в горсти монет. Глядит на меня блондин, а рядом стоит брюнет. Вот и проходит ночь. Я поднимаю взор. Оба уходят прочь. Снова смотрит во двор, как там витает снег, тот, кого не найдут, пусть хоть ищут весь век ангел и дьявол тут. – И что это значит?        Я всерьёз обеспокоился тем, что ничего не понимаю. А ведь должен. И если раньше он приходил, чтобы помочь, то сейчас его визит имеет одну цель: предупредить. Но о чём? Какая ещё месть? Кого не найдут? И почему вообще мой слух выхватил именно эти слова? – Поспеши, сэр Макс. Твоя сегодняшняя беда бегает очень быстро. И ещё быстрее крадёт. Потом ведь не сыщешь следов…        Я хотел спросить, о чём он. Но незнакомец просто растворился, как наваждение. А я проснулся, чуть не вывалившись из джуффиновского кресла. Вот это сон так сон! А за окном уже маячил рассвет. И почему время в моих снах летит так стремительно?        Когда я пришёл домой, на удивление уставший, хотя продрых всю ночь, сам того не заметив, в Мохнатом Доме всё ещё было тихо. Ленивые слуги не вставали раньше восьми часов, зато мои «жёны», как ни странно, просыпались рано. Но не покидали свою комнату, пока дом не заполнится шумами утра, которые предвещают завтрак. Девочкам очень хотелось трапезничать вместе со мной, но я, увы, был заядлой «совой». Самое раннее для меня принятие пищи – это обед. А их в это время обычно не бывает дома.        Я тихо зашёл в спальню, думая, что Шурф ещё спит. Но Мастер Пресекающий сидел на постели в одной скабе и читал в рассветных сумерках. – Макс, что-то произошло? – спросил он вместо приветствия. – Пока ничего, – я устало опустился на постель, зевая. – Но есть мнение, что скоро случится. – И чьё же это мнение, если ты так безоговорочно доверяешь ему? – Шурф посмотрел на меня вопросительно и, как мне показалось, немного иронично. – Чтоб я знал, сэр Лонли-Локли, – я упал на постель, и чёрный с золотом тюрбан, свалившись с моей головы, приземлился на пол. – Занятный ответ, – он отложил книгу, и длинные цепкие пальцы стащили резинку с моих волос, когда я перекатился набок. – А другого и не будет, – я подполз ближе, и рука Шурфа утонула в моих волосах. Хорошо.        Я рассказал Мастеру Пресекающему про меч Мёнина и свой необычный сон, впервые упоминая этого странного незнакомца, который любит Иосифа Бродского. Меня внимательно выслушали, поглаживая мои волосы, а потом Шурф тихо сказал: – Думаю, меч возник именно сейчас не случайно. В конце концов, Мёнин ведь тоже был Вершителем, как и ты. И его клинок наверняка очень грозное оружие, особенно если, а, может, только если им владеет другой Вершитель. – А, не бери в голову, – отмахнулся я. – Вот придёт беда, тогда и будем её ловить. – В этом есть определённый смысл. Ведь, судя по словам твоего знакомого, предупредить бедствие не получится. – Угу. И мы с тобой будем искать какого-то там вора…        Я даже не заметил, как сон меня сморил.        А в полдень меня разбудил панический, как мне показалось, Зов Мелифаро. Обычно он в такое время приходил за девочками, чтобы пригласить всех троих на прогулку, которая длилась до самого вечера. «Чудовище, немедленно просыпайся!» «Ну, допустим, я проснулся», – спросонья Безмолвная Речь давалась мне с трудом. «Спускайся вниз! Сейчас!» – это прозвучало как самый настоящий приказ.        И я, в одной скабе, почти побежал на первый этаж, чтобы увидеть насмерть перепуганного Мелифаро, который держал в руках три женских лоохи. – Дружище, что тебя так испугало? Девочки не хотят больше гулять с тобой? – с преувеличенной весёлостью спросил я. – Макс, они… они просто исчезли, – голос Девятого Тома дрожал. Да и тот факт, что он назвал меня по имени, говорил лучше любых слов. – Как это – просто исчезли? – А вот так: превратились в крыс и исчезли! – парень был сильно напуган и поэтому почти кричал. – Превратились в крыс? – я опешил. Здесь определённо веет чертовщиной, в которой может разобраться только сэр Джуффин Халли. – Куда они делись, Макс?! – Мелифаро явно пребывал в постшоковом состоянии, таким сильным был его испуг. И я даже задумался, а не влюбился ли он, часом, в одну из моих девочек? Но это потом. «Слушаю тебя, сэр Макс», – сразу же откликнулся шеф на мой Зов: «Ты чего поднялся в такую рань?» «Джуффин, у нас проблема», – сказал я, прохаживаясь по комнатам первого этажа Мохнатого Дома. На полу то тут, то там валялись кучки одежды, чьи хозяева наверняка исчезли так же, как и мои «жёны». «Какого рода проблема?» «Что вы знаете о людях, которые превращаются в крыс, а потом бесследно исчезают?» – спросил я с надеждой, что сейчас Джуффин всё разрулит, и это не окажется той самой бедой, о которой меня предупредил во сне незнакомец. «Боюсь, ничего. А кто-то превратился в крысу и исчез?» «Именно. И не кто-то, а все обитетали Мохнатого Дома. Только одежда осталась». «Через дюжину минут в Управлении. Отбой!» – только и сказал шеф, отключившись.        Ну а мне оставалось лишь по-быстрому собраться и, прихватив с собой Мелифаро, пребывающего в прострации, что есть мочи гнать амобилер в Дом у Моста, где меня уже ждал Джуффин. И взгляд у него был весьма мрачный. – Что, всё так плохо? – спросил я с порога, втаскивая за собой Девятого Тома. – Похоже на то. Взгляни-ка на меч, – он указал мне на тряпку, в которую был замотан клинок.        Я развернул её и увидел, что лезвие меча теперь было ровного светло-зелёного цвета и светилось. А рукоять стала белой. – Это ещё что за чёрт?! – вырвалось у меня. – Видимо, в клинке было что-то. И я, старый дурак, оставил его рядом с Вершителем. Ну а тебе, сэр Макс, удалось каким-то образом освободить то, что было в мече, – Джуффин вздохнул. – Наверно, Мёнин не зря отдал его Токлиану на хранение. – А делать-то теперь что? – спросил я. – Нужно выяснить, какая мерзость была заключена в мече. – У кого? И, вообще-то, мне сейчас важнее девочек вернуть! – У Тени Мёнина, конечно, – для шефа это было само собой разумеющимся фактом. – И, чую, эти две проблемы тесно взаимосвязаны. – А это вообще возможно? – В магии возможно всё, сэр Макс. Нужно только иметь достаточно могущества и знаний. – Это обнадёживает, – невесело улыбнулся я.        А потом в дверь постучали, и младший служащий сообщил, что в Управление заявилась уйма народу с одеждой в руках и просьбой вернуть им родных-друзей-знакомых, которые превратились в крыс и исчезли. – М-да, я должен был догадаться, что меч Вершителя не может быть обычным могущественным артефактом, – Джуффин был явно недоволен собой. – И у нас проблема, которая быстро бегает, и ещё быстрее ворует, – я это сказал больше себе, чем шефу. – Очень на то похоже, – подтвердил сэр Халли.        В кабинет вошёл Мастер Слышащий и спросил: – Джуффин, что происходит? Я только и слышу повсюду разговоры о людях, превратившихся в крыс и исчезнувших неизвестно куда. Это правда? – Истинная, Кофа. Пока нас с Максом не будет, подмените меня и присмотрите за Мелифаро. Отпоите его камрой. Бедняге что-то совсем худо. – Хорошо.        После этого шеф, с мечом подмышкой, подхватил меня под руку и потянул к выходу. Я ещё успел заметить, что мой друг сжимает в руках ярко-красное лоохи. Значит, Кенлех?..        Я и опомниться не успел, как мы оказались в маленькой кухоньке, где леди Сотофа обычно угощала нас камрой. Но сейчас здесь было пусто. Однако Джуффин повлёк меня дальше, в подвалы Иафаха. А старая дама, ясное дело, вскоре нашла нас: – Тебя не учили законам вежливости, Старый Лис? О визите нужно сообщать как минимум за дюжину минут до своего появления. – Сейчас не время для вежливости, дорогая. – Что-то случилось, Джуф? – голос её из насмешливого стал серьёзным. – Да, – коротко бросил шеф, втягивая меня в одно из подвальных помещений. Леди Ханемер последовала за нами, плотно закрыв дверь. – Насколько всё серьёзно? – её приветливое старческое лицо сейчас было непривычно хмурым. – Настолько, что нам не помешает беседа с Тенью Мёнина. – Вот это размах. – А то. Я не размениваюсь по мелочам, ты же знаешь, дорогая, – Джуффин улыбнулся старой подруге. – Ну, тогда не буду вам мешать. Я пока приготовлю камру. Думаю, она будет очень кстати. – Спасибо, леди Сотофа. – Всегда пожалуйста, Макс. Не измучай совсем этого милого мальчика, Старый Лис, – бросила она шефу, прежде чем уйти. – Ну что, сэр Вершитель, готов познакомиться с Тенью легендарного короля Мёнина? – спросил шеф, подмигивая мне. – Готов или не готов – выбора у меня всё равно нет, – я вздохнул. – Именно, сэр Макс. Именно.        Джуффин уселся прямо на каменный пол и указал мне на место напротив себя. Я послушно сел по-турецки, а потом задал вопрос, который крутился у меня в голове: – А если Мёнин уже умер? Мы ведь тогда не сможем встретиться с его Тенью, да? – Не думаю, что он умер. В любом случае, надо попробовать. Ты так не считаешь?        Я только кивнул. И мы погрузились в тишину. А шеф сложил руки шатром, прикрыл глаза и стал что-то произносить одними губами. Вскоре в его руках оказался светящийся пульсар света. Он разрастался всё больше и больше, пока не поглотил всю комнату целиком. Потом яркая вспышка ослепила меня, а когда глаза мои открылись, ничего, кроме темноты, не было. Я уже подумал, что ослеп. Но позади раздался голос шефа, а потом в его руке вспыхнул неяркий лепесток света. – Ну как, сэр Макс, ты уже пришёл в себя? – Судя по всему, я как раз вышел из себя, – ответил я, потирая почему-то затёкшую шею. – Где это мы? – Мы там, где обитают Тени всех живых. Это Граница. И вон за той дверью нас уже ждут, – Джуффин указал на дверь слева от нас, хотя я мог бы поклясться, что секунду назад её не было. – Там Тень Мёнина? – Надеюсь, что да. Идём.        Дверь открылась, и мы оказались на совершенно пустынной и туманной улице чёрно-белого мира. Каменная мостовая, серые дома, чёрная-чёрная вода в мерно текущей реке, и массивный мост через реку, на середине которого стояла бледная высокая женщина в длинном чёрном платье под горло. Черты её лица были суровыми, будто высеченными из камня. Да и сама она больше напоминала статую. – Я услышала, как ты зовёшь меня, колдун, – сказал она, когда мы подошли довольно близко. – Отдай меч мальчику и оставь нас. Твоё могущество заслуживает уважения, но есть слова, предназначенные только для Вершителей.        Шеф отдал мне клинок и вздохнул. Видимо, он рассчитывал сорвать свою порцию удовольствия от этой встречи. – Не огорчайся, кеттариец, – траурная женщина указала ему рукой на дверь от парадного подъезда серого трехэтажного дома. – Иди. Там найдётся несколько тайн, которые доставят тебе удовольствие.        Джуффин заулыбался и пошёл по направлению к дому. – Пошли, мальчик, – Тень поманила меня за собой, на другую сторону моста. И моё «теневое» сердце учащённо забилось. – Где это мы? – спросил я, когда мы перешли мост.        Здесь нет тумана, и все предметы, окружающие нас, были либо чёрными, либо белыми. Никаких тебе серых оттенков. – Это Город Теней, – сказала женщина. – Живым людям сюда путь заказан. Но ты Вершитель с частичкой Тени внутри тебя, поэтому можешь находиться здесь.        Дама подошла к чёрной железной ограде, за которой располагался огромный дом в готическом стиле. Идеальное обиталище для вампиров, оборотней и прочей нечисти, которой полным-полно в фильмах из моего мира.        Когда мы вошли в белую комнату с чёрной мебелью, Тень указала мне на одно из кресел, расположенных у камина, в котором пылало белое пламя. И, сев напротив меня, женщина сказала: – Дай мне меч, мальчик.        Я протянул ей свою ношу, и она стала внимательно рассматривать клинок, будто читала невидимые письма на зелёном лезвии. – Ты освободил его совсем недавно. Ещё и суток не прошло. Это хорошо. – Его? В мече кто-то сидел? – Был заточён. Очень давно в одном из миров Мёнину встретился Крысиный Король. Крысы поработили людей, которые там жили, и их царь всячески издевался над своими рабами. Но был побеждён Вершителем и заточён в этот меч. А ты освободил его. – Но я ничего не делал, честное слово. – Тебе достаточно было просто заснуть рядом с мечом. Сон Вершителя – самая лучшая лазейка. Мёнин был с этим очень осторожен. Но ты – нет. И Дорот сбежал. – А как теперь изловить этого Дорота? – Ты пока ещё слишком живой, мальчик, чтобы отправиться за Доротом. – И что вы мне предлагаете сделать? – Умереть, – она говорила вполне серьёзно. – А другого способа нет? – с надеждой спросил я. Умирать мне почему-то не хотелось. – Встань, мальчик, – Тень поднялась.        Я смотрел на неё, бледную, неестественно прямую, в траурном платье. Эта женщина словно была самой Смертью. В её чёрных холодных глазах не отражалось ни единой человеческой эмоции. Интересно, все Тени такие? И почему Тень Мёнина женского пола?        Я даже не успел вздохнуть, когда она пронзила меня мечом в грудь по самую его рукоять. В тот момент мне показалось, что сердце моё не бьётся, а дыхание остановилось. Но несколько мгновений спустя женщина надавила на рукоять, и меч полностью исчез в моей груди, а тело пронзила такая невыносимая боль, что я закричал и повалился на пол. Мир сузился для меня до этой жгуче-режущей боли, средоточие которой было в моей груди. Я корчился на полу, а Тень спокойно смотрела на мои страдания, пока боль не сошла на нет, и я не затих, обессиленный. – Теперь ты стал менее живым, Вершитель, и сможешь отправиться на Изнанку Тёмной Стороны, чтобы найти и убить Дорота. И меч Мёнина отныне всегда будет частью тебя. Он предупредит и защитит от любых опасностей. Но за дар этот ты станешь платить болью всякий раз, как соприкоснёшься со смертью. – Ничего себе… дар… – пробормотал я, с трудом поднявшись, и тут же рухнув в кресло. – Всё имеет свою цену, мальчик. Впрочем, тебе это, конечно, неизвестно. Вершители бесстыдно могущественны (1). Им всё даётся слишком легко. – С этим можно поспорить, – я невесело улыбаюсь. – Нельзя, – Тень была категорична в своём утверждении. – Дай свою левую руку, Вершитель.        Я протянул ей руку ладонью вверх, и как только женщина коснулась её своими холодными пальцами, витиеватые чёрные линии и странные письмена проступили на коже. Тень долго всматривалась в мою ладонь, её тёмные брови всё больше и больше хмурились, а потом она сказала, отпуская мою руку: – Не могу разобрать, что здесь написано. Ты ещё более странный Вершитель, чем Мёнин. – А вы, кстати, не знаете, где он? – спросил я, наблюдая, как чёрные линии исчезают на моей коже. – Где-то блуждает между мирами. А почему я должна знать? – кажется, мой вопрос несколько удивил её. – Ну, вы же всё-таки его Тень, – для меня это было логичным, для неё – нет. – И что? Вот ты знаешь, где сейчас твоя Тень? – интересный вопрос. – Нет. – А почему я обязана знать, где шатается Вершитель по имени Мёнин?! – Разве вы не связаны с ним? – Не больше, чем ты со своей Тенью.        Я вздохнул, понимая, что наш разговор зашёл в тупик. И слишком глубокий вздох отдался ноющей болью груди. Я поморщился. – Ты привыкнешь, мальчик. Скоро меч совсем станет частью тебя, и боль поутихнет. – Это обнадёживает, – я постарался улыбнуться. – Тебе пора. И запомни: по прошествии трёх дней ставшие крысами уже не смогут вернуть свой прежний облик. Их спасение в смерти Дорота. – Буду иметь в виду, – я поднялся с кресла. – А отправляясь на Изнанку Тёмной Стороны, возьми с собой человека родом оттуда. – Это кого же? – не понял я. – Того, из чьих глаз на тебя смотрит Бездна. Пошли, Вершитель.        Я молча последовал за ней, и в голове промелькнула мысль, что я знаю только одного человека, в глазах которого я видел Бездну…        Леди Сотофа уже ждала нас с кувшинчиком свежесваренной камры и ещё горячими булочками с кисло-сладким вареньем. После произошедшего со мной я определённо заслужил все эти вкусности. А пока мы ели, пили и угощались, я рассказал шефу и леди Сотофе обо всём произошедшем. И про меч, который теперь спрятан где-то в моей груди. И про Крысиного Короля Дорота, которого непременно нужно убить, если я хочу вернуть своих «жён» и всех остальных, кого эта тварь превратила в крыс. Но самым непонятным для меня оказалась Изнанка Тёмной Стороны, на которую мне непременно нужно было отправиться вместе с Шурфом. Однако, как туда попасть, я понятия не имел. Зато могущественные колдуны, сидящие со мной за столом, разом помрачнели. – Что, всё так плохо? – усмехнулся я. – Видишь ли, Макс, – начал Джуффин, – Изнанка Тёмной Стороны – это миф. По крайней мере, я не знаю никого, кто побывал бы там и вернулся обратно. В древних текстах написано, что это и есть Загробный Мир, и живые туда попасть никак не могут. Но, с другой стороны, Тень Мёнина не стала бы заведомо тебе лгать. А это значит, что попасть туда можно – и именно тебе. Наверное, поэтому она погрузила меч в твоё тело: чтобы ты, не будучи мёртвым, казался таковым этой самой Изнанке. – Джуф, не пугай ты мальчика, – мягко сказала леди Сотофа. – На Изнанку Тёмной Стороны можно попасть, но оттуда ещё действительно никто не возвращался. Доныне, я полагаю. – Плутовка, и давно ты это знаешь, а? – шеф подмигнул ей. – Не дольше, чем ты живёшь на свете, Старый Лис, – она тихо рассмеялась. – И ты молчала все эти годы? Как ты могла скрывать от меня такие сведения, Сотофа?! – произнёс Джуффин с напускной обидой. – Именно поэтому я тебе и не говорила. Отправился бы шататься невесть куда – и с концами. Как бы я справлялась здесь одна – без тебя? – По-моему, у тебя вышло бы преотлично, дорогая. Если бы тебя действительно волновали подобные вопросы. – Так что нужно для путешествия на Изнанку Тёмной Стороны? – прервал я их шуточную перепалку. – Всего-навсего одно зелье, – старая женщина лукаво сощурилась. – И я приготовлю его к полуночи. Для двух славных мальчиков. А ты, Джуф, можешь пока заняться своими делами. – И мне нельзя даже одним глазком взглянуть на твою работу? – он заискивающе посмотрел на леди Сотофу. – Ещё чего! – она фыркнула. – Не видать тебе этого зелья как своих ушей! Идите уже. Дайте старой ведьме немножко поколдовать. Но в полночь я вас жду. И захватите с собой Стража, Джуф. Он понадобится, чтобы мальчики не потеряли счёт времени. – Как скажешь, дорогая.        После этого шеф подхватил меня под локоть, и мы ушли Тёмным Путём, оказавшись в начальском кабинете, где в джуффиновом кресле восседал наш невозмутимый сэр Кофа, дымя трубкой. – Наконец-то, Джуффин, – поприветствовал нас Мастер Слышащий. – А я уж подумал, мне придётся всю ночь здесь сидеть. – Не придётся, Кофа. Вы спокойно можете вернуться к своим обязанностям, – сказал шеф. – И где, кстати, наш Мелифаро? В скором времени он нам понадобится. – Мальчик сказал, что отправится домой. Ему так спокойней.        Ага, конечно, домой. Я хмыкнул. Знаю, о чьём доме он говорил. – Если я вам не нужен сейчас, я бы и сам не прочь наведаться домой. Заодно заберу оттуда Мелифаро. – Ну иди, Макс. Только не задерживайся. И не забудь прихватить с собой нашего сэра Шурфа. – Угу.        Я вышел из Управления, снова удивившись темноте. И почему все мои визиты в другие миры и даже мои собственные сны несоизмеримы со временем Ехо? С Тенью Мёнина я говорил, по моим внутренним ощущениям, чуть больше часа. А прошло часов семь. Ничего так время пролетело. Прыгнув в амобилер, я помчался в Мохнатый Дом, где и обнаружил Мелифаро. Бедняга сидел на полу, перебирая в руках ткань красного лоохи Кенлех. Надо же, ему понравилась самая темпераментная моя царица. – Ты не сможешь их вернуть, да? – спросил он с обречённостью висельника. – Надеюсь, что смогу. И мне нужна будет твоя помощь. – Говори! Я всё сделаю! Только бы она… только бы вернулась… они все! – он поднял на меня горящий взгляд. – Тебе придётся снова побыть Стражем для меня и нашего Мастера Пресекающего, – сказал я. – Ты отправишься на Тёмную Сторону? – Ещё круче, дружище. На Изнанку Тёмной Стороны, – я улыбнулся. – Но её же не существует. Это просто байка. – Вершитель я или кто? Если сказал, что пойду, значит, пойду. И вообще, хватит сидеть на полу, Девятый Том. Чего раскис?! Это на тебя не похоже, – я подал ему руку, помогая встать. – Легко тебе говорить, – он поднялся с пола, но лоохи Кенлех не выпустил одеревеневших пальцев. – Наоборот, мне труднее всего. Я ведь за них отвечаю. Вот когда женишься, тогда и поймёшь, о чём я, – я специально подтрунивал над Мелифаро, чтобы немного его приободрить. – А что – и женюсь! Ты только верни её, – закончил он совсем тихо. – Обещаю, что без девочек назад не вернусь, и передам тебе Кенлех из рук в руки, – я полез в карман за сигаретами. – Принято, – парень слабо улыбнулся. – Можно и мне твою курительную палочку? – Всегда пожалуйста.        Я протянул ему сигарету, чиркнул зажигалкой, и в темноте Мохнатого Дома засветились два маленьких огонька. Мы курили молча, стоя посреди огромной гостиной, где то тут, то там лежала одежда моих слуг…        А когда время приблизилось к полуночи, я послал Зов Шурфу, который всё ещё был в Доме у Моста, и он почти сразу пришёл Тёмным Путём. Пора было отправляться на эту Изнанку Тёмной Строны, дырку над ней в небе, где нас с Мастером Пресекающим ждала встреча с Доротом, Крысиным Королём, предполагающая летальный исход для последнего. Ты идешь за мной следом, и каждый неверный шаг отдается во мне предчувствием тишины. Кот Басё        В Иафах мы прибыли втроём, почти в полночь. Джуффин уже был там, попивая камру на уже привычной мне кухоньке. – Ну, вот и вы, мальчики, – тепло улыбнулась нам леди Сотофа. – Следуйте за мной.        С этими словами она открыла тайный проход в стене, пропуская нас вперёд. И уже издалека я услышал притворно-обиженный голос шефа: – А меня, значит, ты в игру не принимаешь, дорогая? – Сначала повзрослей немного, Старый Лис, – фыркнула старушка, силясь не улыбнуться. – Эх, ты всегда лишаешь меня самых интересных развлечений, – сокрушался Джуффин. – Как всегда, Джуф. Как всегда.        Это было последнее, что услышало наше начальство – дверь закрылась. А потом леди Сотофа повела нас по лабиринтам подвалов Иафаха, пока мы не оказались перед массивной железной дверью, сверху-донизу испещрённой рунами. Старая женщина приложила к ней ладонь, дверь заскрипела и стала медленно открываться, впуская нас в небольшое помещение, почти не освещаемое грибами-светильниками. И я даже удивился, почему мы пришли именно сюда. Старушка достала из кармана своего лоохи маленький пузырёк с ярко-красной жидкостью и сказала: – Пейте, мальчики. – А что это за зелье? – спросил я, вынимая пробку из протянутого мне сосуда. – «Сумеречная мгла». Выпив его, ты на время получишь свойства собственной Тени. Потому что вход на Изнанку Тёмной Стороны могут видеть только Тени. Но, говорят, даже они не способны там выжить, – голос старой леди был предельно серьёзным. – Но я верю, что вы двое вернётесь, в отличие от других, отважившихся на это путешествие. – Это обнадёживает, – я улыбнулся и сделал глоток красной жидкости, которая оказалась невероятно горькой на вкус. Шурф поступил так же, только, в отличие от меня, даже не поморщился. – Мелифаро, сейчас самое время проводить их в путь.        Девятый Том кивнул, и через мгновение раздвоился. Я никогда не смогу привыкнуть к этому зрелищу. – Я тебя запомню, – сказали два Мелифаро сначала мне, потом Мастеру Пресекающему.        А потом я ощутил, что тело моё стало легче воздуха, как будто я привидение или наваждение. И в стене я увидел чёрную воронку. Видимо, это и есть проход на Изнанку Тёмной Стороны. – Макс, будет лучше, если первым пойду я, – предложил Шурф. Но я знал, что он ошибается. Если кто и сможет не исчезнуть там – это я. – Прости, но сегодня фортуна на моей стороне, – я ободряюще улыбнулся ему. – Она всегда на твоей стороне, Макс. Ты самое невероятное существо из всех, с кем я знаком. И самое удачливое. – Ну, спасибо, сэр Лонли-Локли. Ваши слова вселяют в меня надежду.        Я сделал глубокий вдох и шагнул в чёрную воронку, ожидая, что в следующее мгновение меня просто не станет. Но, хвала Магистрам, мои опасения не оправдались. Более того, я обнаружил, что стою на твёрдой земле – на асфальте. Судя по всему, это трасса. И по обеим сторонам дороги была сухая потрескавшаяся земля, освещаемая только яркими звёздами. А когда подул холодный ветер, мною вдруг завладел такой леденящий ужас, что я обнял себя за плечи. – Макс, где это мы? – раздался у меня за спиной тихий голос Шурфа. – Н-не зн-наю, – меня трясло так, что зуб на зуб не попадал. – Очень страшное место.        Сказав это, он обнял меня со спины, и я почувствовал, как дрожь постепенно сходит на нет. Но в голове стучала мысль, что нам нужно идти – нельзя оставаться на одном месте, если хотим выжить и вернуться. – Надо двигаться вперёд, – сказал я, с сожалением высвобождаясь из надёжных и успокаивающих объятий. – Как скажешь.        Наверное, впервые я осознал в полной мере фразу «первый шаг – самый трудный». Меня словно удерживала на месте какая-то сила, а ноги казались неподъёмными. Но вот я шагнул раз, потом ещё и ещё, и через несколько минут уже уверенно шёл по асфальтовой дороге, хоть внутри и рвало когтями душу чувство абсолютного одиночества. Успокаивала только одна мысль: Шурф идёт за мной. Пусть я и не слышу его шагов, но присутствие ощущаю. Этого мне вполне достаточно.        А когда, спустя час или что-то около того, Мастер Пресекающий тихо позвал меня, я едва узнал его голос. – Макс, подожди, – это больше походило на шелест колышимой ветром листвы, чем на человеческий голос.        Я обернулся и чуть не закричал, увидев, что Шурф стал почти прозрачным, как привидение или туман. Причём второе сравнение подходило больше. Прозрачность привидений стабильна. А мой спутник истаивал, как предрассветный туман под солнечными лучами. – Кажется, мне не суждено вернуться из этого путешествия, – тихо прошуршал его голос. – Но это станет достойным финалом моей жизни.        Вот, значит, как, сэр Лонли-Локли?! Я ни с того ни с сего ужасно разозлился. И гнев прогнал ужас, который парализовал меня, когда я увидел исчезающего Шурфа. – Каким ещё, черт побери, финалом?! – рявкнул я. – Ты не исчезнешь ни сейчас, ни потом, понял?! Я запрещаю тебе! Ты сию минуту станешь видимым и больше никуда от меня не денешься! Слышали вы все?! – я уже кричал, сам не зная, к кому обращаюсь. – Он мой! Потому что я этого хочу! Такова моя воля! Шурф не растворится в ваших страхах!        Небо рассекла вспыхнувшая молния, и я на секунду ослеп. А потом у меня подкосились ноги, и я рухнул на асфальт, ощущая на коже первые капли дождя… Ты знаешь, как мне нужен этот дождь. Давай пройдем по городу, который уже не наш… Разметки, светофоры, и по воде следы твоих подошв идут к моим – кругами… Так легко наш Бог играет. Мы не замечаем, что каждый шаг сегодня не случаен, что под ногами слишком глубоко. Давай пройдем по городу. Давай вернем ему утраченную силу. Мне нужен дождь, мне так невыносимо нужны его бегущие слова. Его приметы чувствуешь и ждешь, с ним становясь свободней и бездомней… Синоптики предсказывали, помнишь?... Забудь про зонт. Мне нужен этот дождь. Кот Басё – Макс, – тихо зовёт Шурф, опустившийся на колени рядом со мной, лежащим на асфальте, раскинув руки. – Мм, – отзываюсь я, ощущая, как он убирает со лба прядь выбившихся их моего хвоста волос. Грубая кожа защитных перчаток лишает меня удовольствия почувствовать настоящее прикосновение. – Нам нужно укрыться от дождя. Он становится сильнее. – Ну и пусть, – я открываю глаза и вижу его бледное лицо, материальное.        Протягиваю руку, касаюсь щеки. Шурф вздыхает, а потом, крепко обхватив моё запястье, тянет на себя. И я оказываюсь в сокрушительных объятиях, таких сильных, что едва могу дышать. Но главное: он здесь, со мной. Не исчез… – Ты каждый раз совершаешь невероятные вещи, Макс, – шепчет он. – Я и в самом деле думал, что умру. – Не говори глупостей, – я прячу лицо в изгибе его шеи, а потом тяну за ленту, освобождая волосы. Они пахнут дождём и моими сигаретами. – Я не раз уже говорил, что ты никуда от меня не денешься. – А я и не хочу. – Тогда к чему эти разговоры о смерти? И вообще, у нас есть дела. Не забыл? – Нет.        Шурф отстраняется, и мы поднимаемся с земли. Надо же, а головушка моя кружится. Наверное, я много сил вложил в одно-единственное желание. Дождь уже шёл полным ходом, и мы, ясное дело, вымокли до нитки. Но сегодня, как ни странно, этот дождь, я точно знал, был моим союзником и другом. Удивительное дело. – Пошли? – Да.        И мы, взявшись за руки, мокрые насквозь, продолжили наш путь по асфальтовой дороге.        Шли мы очень долго, прежде чем вдалеке замаячил свет. А когда мы преодолели крутой подъём, стало понятно, что это свет в окне небольшого двухэтажного дома, который почему-то казался мне смутно знакомым, будто я бывал здесь прежде.        Когда мы оказались у самого порога, я понял, что знаю здесь каждую досточку, каждую трещинку. Каким-то образом это был мой дом. И в кармане Мантии Смерти обнаружился ключ от входной двери.        Только войдя внутрь, я понял, как сильно мёрз всё это время. И тело стало мелко дрожать. – Макс? – позвал меня Мастер Пресекающий. – Я з-замёрз-з. – Это поправимо.        Он, как и много раз прежде, провёл рукой вдоль моего тела, и я, вместе с одеждой, мгновенно стал сухим. Потом Шурф проделал то же самое со своим белым одеянием Истины. И только наши волосы остались мокрыми. Мой спутник всегда придерживался мнения, что их негоже сушить магией. Я не возражал. В конце концов, в шкафу на втором этаже имелись полотенца, которые я и принёс нам.        А спустя минут десять, когда я посчитал свои патлы минимально влажными, меня стало мучить любопытство. Что же это за дом такой? Почему я всё здесь знаю? И, недолго думая, я принялся бродить по первому этажу, заходя то в одну комнату, то в другую. А Шурф в это время сидел на диване и курил.        Моя любознательность привела меня в кабинет, где я, как бы парадоксально это ни звучало, провёл огромное количество времени. А на столе лежал запечатанный конверт, на котором значилось: «Сэру Максу – лично в руки».        Недолго думая, я вскрыл конверт, и прочитал следующее: «Рад приветствовать вас в своём доме, сэр Макс. Прошу прощения за доставленные хлопоты. Дорот – очень страшное и одновременно очень глупое существо. И как только закончится дождь, советую вам сразу же отправиться на его поиски. Думаю, вы быстро его найдёте. Эта глупая крыса никогда не умела как следует прятаться. Однако будьте осторожны, друг мой, ибо ничего нет опасней могущества в дурных руках. Ваш друг, Мёнин P.S. Надеюсь, что вы сможете исполнить обещание, данное мною старому другу, которое я, к сожалению, выполнить не могу».        Ничего себе, письмецо. Я ещё раз прочёл его, а потом показал Шурфу, который ничуть не удивился подписи. По его суждению, со мной может произойти абсолютно всё. И письмо от короля Мёнина – самая обыденная вещь, не стоящая внимания. Что ж, мне оставалось только вздохнуть, плюхнуться на диван рядом с Мастером Пресекающим и закурить. Сигареты всегда выручали меня в трудную минуту. Знакомый запах успокаивает нервы.        А потом я просто заснул под мерный шум дождя за окном. И почему-то осознавая: по пробуждении нам с Шурфом придётся ой как нелегко. Ведь, действительно, что может быть опаснее огромной силы в руках недалёкого и глупого существа?        Дождь стучал в окно, то ли предупреждая о будущей опасности, то ли соглашаясь с моими мыслями. И я, наверное, впервые в жизни был ему благодарен…        Меня разбудили солнечные лучи, противно лезшие в глаза. Надо полагать, наступило утро? Я что, продрых всю ночь? Хорошенькое дело! Нам спешить нужно, а мне приспичило выспаться! И почему Шурф – кстати, где он? – меня не разбудил?!        Я сел на диване в маленькой гостиной и увидел Мастера Пресекающего. Он стоял у окна и что-то задумчиво разглядывал за оным. – С добрым утром, Макс, – тихо сказал он. – Грешные Магистры, Шурф, почему ты меня не разбудил?! – вокликнул я, подрываясь на ноги. – Дождь закончился только на рассвете. И я решил подождать, пока ты проснёшься сам. – Но нам полагается искать этого Дорота, дырку над ним в небе! – Согласен, – Мастер Пресекающий повернулся ко мне. – Но только где? – О чём ты? – мне очень не нравился этот его вопрос. – Взгляни сам, Макс, – Шурф отошёл от окна.        И я опешил, когда увидел только белое пространство, простирающееся вокруг. Ни тебе облачка, ни асфальтовой дороги, которая привела нас в этот дом. Только бесцветное небо и белый песок, как будто мы оказались посреди пустыни. – Какого чёрта?! – не удержался я. – Видишь, ты сам убедился, что, разбуди я тебя часом раньше, ничего бы не изменилось. – Хорошо, – я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. – Мы что-нибудь придумаем. – Не уверен, что это в моей компетенции, Макс, – сказал Лонли-Локли. – Но я рассчитываю на твоё могущество. В конце концов, найти вредоносную крысу легче, чем сохранить чью-то жизнь в этом месте. – Надеюсь, ты прав.        Я решительно шагнул к входной двери и распахнул её настежь. Так и есть: мы оказались посреди огромной бескрайней пустыни. И без головных уборов. Тюрбаны наши – тю-тю. Причём, ещё вчера. Ладно же!        Мой энтузиазм сник час спустя, когда, протопав по горячему песку, я понял, что мы идём то ли не туда, то ли не так. А как нужно – я не знал. – Сдаюсь, – сказал я и остановился. – Макс? – позвал меня Шурф. – Что-то не так? – Всё не так, – я вздохнул. – Прости, но мне придётся тебя разочаровать: понятия не имею, где и как искать эту чёртову крысу. – Я понял. – Тогда почему идёшь за мной, не возражая?! – Я об этом месте ничего не знаю, Макс. И я не Вершитель. Из нас двоих решаешь ты, я же только подчиняюсь. – Гениально. Ну, тогда нам бродить здесь до скончания времён. Хотел бы я знать, где сейчас эта мерзкая крыса, и как туда добраться! – Макс, смотри.        Шурф указал мне на песок, на котором возникали слова – одно за другим: Иди по следам – и ты найдёшь Дорота, Вершитель.        И сразу же, как только исчезла надрись на песке, я увидел следы совсем немаленьких лап, очевидно, доротовских. Какого же размера эта крыса?! Мне стало не по себе. Хотел найти?! Получите и распишитесь! Но что-то идти по следам не было никакого желания. – Совсем другое дело. Полагаю, нам стоит поспешить, – он уже развернулся в ту сторону, куда вели следы, но заметил, что я не спешу радоваться этой подсказке. – Макс? – Шурф, ты представляешь, какая крыса оставила эти следы? – тихо спросил я, чувствуя, как тревожно-предупреждающе забились оба моих сердца. – Очевидно, очень большая, – спокойно ответили мне. – И тебя это нисколько не удивляет? Что за тварь имеет такие лапищи? – всё моё существо рьяно противилось необходимости идти по следу. – Думаю, мы скоро это узнаем, Макс.        Я обречённо вздохнул, а потом решительно зашагал вдоль отпечатков огромных крысиных лап. А Шурф просто направился следом за мной. Ну а я, как и всегда, впрочем, понятия не имел, во что же мы влипли…        Шли мы долго – пару часов, не меньше – пока следы не привели нас ко входу в пещеру, который очень смахивал на начало крысиной норы. Внутри было тёмно и сыро, и затхлый, немного тёрпкий запах говорил о том, что это именно крысиное логово. Это обнадёживало и одновременно пугало. И пока крысиный лаз уводил нас всё глубже и глубже в логово Дорота, отовсюду слышалось тихое, недовольное и даже угрожающее попискивание. Мы оказались на чужой, враждебной, территории, и нам открыто говорили: убирайтесь или умрите. Но выбора у нас всё равно не было.        В темноте то тут, то там светились маленькие жёлтые огоньки – крысиные глаза. Очевидно, нас ждал их Король, и поэтому нашему продвижению не препятствовали. Но в какой-то момент я ощутил на плече руку Шурфа: – Макс, будет лучше, если дальше первым пойду я. – Почему это лучше? – спросил я, прищурившись. – Убийство – моя прерогатива. – Он близко, да? – Несомненно. – Ладно, – я пожал плечами. – Кто я такой, чтобы отбирать у Мастера Пресекающего Ненужные Жизни его хлеб?        Я отошёл, пропуская Шурфа вперёд, и тут же ощутил под ногами пустоту – лаз, которого там минуту назад не было. И я полетел вниз, пребольно приземлившись на пятую точку и понимая, что мне повезло. Будь эта дыра глубже, моих костей не смог бы собрать ни один знахарь.        А вокруг противно пищали крысы. Это место просто кишело ими, и, кажется, я даже различал отдельные слова типа «не тот», «чужак» и «опасно». Как ни странно, они боялись меня, хотя страшиться следовало бы Шурфа. Может, поэтому нас и разделили? Я попробовал послать Зов Мастеру Пресекающему, но безуспешно. Словно перерезали телефонный кабель.        Поднявшись, я, прихрамывая, пошёл вперёд. Пришлось ссутулиться, потому что этот проход был куда уже и ниже того, которым мы шли изначально. Какое-то время спустя я зашёл в тупик. Ну и куда теперь? Я с досады стукнул по каменной преграде кулаком, и она вдруг задвигалась, заскрипела и медленно отъехала, открывая мне проход в гигантскую пещеру, где на каменном троне восседала огромная человекоподобная крыса с тремя головами. А рядом с ней на большом золотом подносе лежало человеческое тело без кожи и обеих рук. Одна, изглоданная, валялась на земле, и то, что не съел Дорот, обгладывали крысы. А другую Король держал в своих когтистых лапах, периодически откусывая пальцы. – А вот и ты, Вершитель, – прохрипело чудовище. – Честно говоря, я жажду расправы над Мёнином. Именно он заточил меня в свой меч. А ты освободил, – он осклабился, обнажая окровавленные клыки. – Но могущество, которым ты наделён, опасно для меня. Поэтому ты умрёшь, а сила достанется нам всем. – Ага, я уже трепещу перед тобой, глупая крыса, – я постарался, чтобы мой голос звучал как можно наглее. Не зря же говорят: скажи дураку, что он дурак – если обидится, так оно и есть. И результат превзошёл все мои ожидания. – Да как ты смеешь! – оскорблённый до глубины души, он отбросил человеческую руку, на которой уцелел только большой палец, и встал, продемонстрировав мне свой немалый рост и размер.        Не думал, что эта толстая крыса – в горностаевой мантии, между прочим! – может так быстро двигаться. Не успел я и глазом моргнуть, как оказался у него в лапе, которая сжимала меня до хруста в костях. И вполне могла бы раздавить, если б хотела. – Просто убить тебя будет очень легко, – прохрипел Дорот, – но глупо. Мы тебя съедим и выпьем твою кровь, – хищный оскал этой гигантской крысы напугал меня, а её слова вызвали одну единственную мысль: «Что, опять?!». Съесть меня уже пытались, и ничегошеньки из этой затеи не вышло. А как насчёт попытки номер два? Вдруг получится?        Мне стало совсем худо, когда я представил себя на месте того бедняги, чьё тело без кожи лежало на золотом подносе. А Дорот, тем временем, понёс меня, полузадушенного, в сторону своего каменного трона. И мною овладело какое-то чувство – выше страха. Быть может, смертельный ужас? – Я не опоздал? – раздался у крыса за спиной спокойный голос сэра Лонли-Локли, который с флегматичным хладнокровием своей сияющей левой рукой просто расщепил стену, причём, явно не одну. И вот он добрался до нас – до меня. – Да нет, ты как раз вовремя, – выдавил я, так как воздуха в лёгких было в обрез. – Ещё один надоедливый колдунишка! – со злостью прорычал Дорот. – Вечно мне мешают!        Он швырнул меня к подножию своего трона, отчего я пребольно стукнулся головой, а потом в два прыжка оказался на том месте, где должен был стоять Мастер Пресекающий. Однако, к вопиющей досаде большой крысы, Шурфа там не оказалось. Он с молниеносной скоростью оказался рядом со мной – и как только умудряется так быстро двигаться! – и спокойно сказал: – Его Величество Мёнин был абсолютно прав: много силы и крайне мало ума.        О, это было оскорбление, несомненно. И Крысиный Король отреагировал совершенно ожидаемо: рыкнул и бросился прямо на Шурфа. Ой, зря ты, приятель. Очень зря. И я угадал: Мастер Пресекающий выставил вперёд сияющую левую руку, и крыса размазало по стенке, осталась только кровавая клякса. А я уставился на эту картину, совершенно шокированный увиденным. Никогда не видел, чтобы его смертоносная левая рука творила подобное раньше. Видимо, немой вопрос был написан на моей физиономии, потому что Шурф сказал: – Не стоит удивляться, Макс. Я просто использовал свою руку не в полную силу. – Но почему? – спросил я, когда Мастер Пресекающий помог мне встать. – Ты ещё не забыл о превращённых в крыс жителях Ехо? Среди них и твои девочки. – Как я мог о них забыть?! – воскликнул я с какой-то детской обидой. – Ну так вот, – совершенно спокойно продолжил сэр Лонли-Локли, – король Мёнин ни словом не обмолвился в своём письме к тебе, как именно вернуть их прежний вид. Его Тень, конечно, сказала, что спасение превращённых в крыс людей в смерти Дорота, но я счёл это неполным ответом. Слишком уж просто. – И поэтому ты решил размазать Крысиного Короля по стенке? – с ехидцей спросил я. – Именно, – совершенно серьёзно кивнул Мастер Пресекающий. – Не понял юмора, – я сказал это скорее себе , чем Шурфу. – А я вовсе и не шутил, Макс. Видишь ли, мне кажется, что они должны…        Он прервал свою лекцию, потому что мы услышали многочисленное чавканье. Обернувшись, я и Шурф лицезрели следующую картину: крысы ели то, что осталось от их Повелителя, хрустели, жевали – и слизывали кровь с пещерной стены. Лично мне это зрелище показалось совершенно омерзительным, почему-то напомнив библейское: «Ешьте, сие есть плоть моя», – только буквально. А вот Мастер Пресекающий смотрел на крысиный пир с завидным спокойствием. Мне пришлось отвернуться, чтобы не стошнило. Но противное чавканье всё равно раздражало слух. Я зажмурился и заткнул уши. – Смотри, Макс, – Шурф тронул меня за плечо, и мне пришлось открыть глаза. – Обалдеть! – я разинул рот от удивления.        Часть крысиного общества стала принимать человеческое обличие. И впрямь сложные чары. Почему сэр Лонли-Локли всегда и во всём – ну, почти во всём – оказывается прав?! Люди были совершенно голые, перемазанные в крови Дорота и ничего не соображающие. Мастер Пресекающий повёл рукой, и спасённые граждане Ехо стали засыпать. – Думаю, так будет лучше, – пояснил Шурф. – Нехорошо получится, когда они придут в себя и увидят друг друга – совершенно голыми. – И что ты предлагаешь? Вымыть их всех? – я хмыкнул, представив себя поливающим всех этих людей из шланга. – Для начала нужно отдохнуть – им и тебе. Позднее ты достанешь из Щели Между Мирами какую-нибудь одежду – не голыми же им возвращаться домой. И мы будем будить их по одному. А потом выведешь нас отсюда, – спокойно сообщили мне. – Угу, проще пареной репы! – я не мог без сарказма. – И самое несложное из всего перечисленного – достать шмотки для такой толпы. А вот с остальным сложнее. – Ты просто устал, Макс. Идём. – А их что, так и оставим здесь? – я с сомнением посмотрел на многочисленную спящую братию – абсолютно голую. Сюда только не хватает Жана Батиста Гренуя с его надушенным платочком – вот это была бы оргия! Но потом я вспомнил, что где-то здесь мои девочки, и мысли об оргии стали неуместными. – Да, – просто ответил Мастер Пресекающий.– Я наложил сонные чары, которые будут действовать на людей. Как только они все обретут свой истинный облик и придут в себя, мы за ними вернёмся. Надеюсь, уже с одеждой.        Мне оставалось только согласиться и поплестись вслед за Шурфом. А когда мы вышли из этой крысиной «норы», оказалось, что так хорошо знакомый мне дом находится в трёх минутах ходьбы. И как это понимать, уважаемая Изнанка Тёмной Стороны?! Мне, конечно, никто не ответил. Целуй меня сильно – сильно, пускай поцелуй ложится на мне печатью… Я ждал этой ночи, я о тебе просил, я… Кот Басё        А когда мы вошли в дом и дверь за нами закрылась, я повернулся к Шурфу – что-то сказать, но утонул в черноте его глаз. Это оказалось совершенно неожиданным, и ничем спровоцировано быть не могло. Однако вот он, Безумный Рыбник, стоит в полушаге от меня и молчит. Только смотрит. А у меня появляется ощущение дежавю, будто я снова оказался в Кеттари и гляжу на укуренного Мастера Пресекающего Ненужные Жизни. Тогда я ничего не знал о Безумном Рыбнике. И не подозревал, что – или кого – вызовет предложенный мною косяк.        Но то было раньше – не сейчас. Теперь я хорошо знал это Безумие. Знал, что будет, когда…        Додумать я не успел: ничего не говоря, не издав ни единого звука, Шурф обрушился на меня штормом поцелуев. И мне вдруг стало совершенно всё равно, что случится завтра, что скажет Джуффин, и вообще – вернёмся ли мы назад. Какая разница, если тебя так целуют…        Опомнился я, только когда меня опрокинули на постель, покрывая шею и плечи беспорядочными поцелуями. Где осталась наша одежда, мне было неизвестно. И безразлично. – Макс…– прохрипел Шурф, подняв голову и встретившись со мной взглядом.        Сейчас его глаза были не беспросветным мраком, а просто чёрными – без зрачков, и лихорадочно блестели. – Что? – отрывисто спросил я, переводя дыхание. Кажется, я опьянел. По крайней мере, состояние очень похожее. – Я схожу с ума… – сообщили мне с такой серьёзностью, что я невольно заулыбался. – Я тоже. И? – Ты позволишь мне…? – он не договорил, снова припадая губами к моей шее – легко и нежно. – Как видишь, уже позволяю, – совсем тихо прошептал я.        И слов больше не было. Только безумные в своей нежности ласки, глубокие долгие поцелуи – до последнего глотка кислорода, и сводящая с ума неспешность наслаждения, которое уже граничило с болью. Я не знаю, почему сегодня Рыбник был именно таким – непривычно нежным, но я любил его всяким.        А когда я уже почти непрерывно стонал, тихо и как-то жалобно, Шурф одним движением перевернул меня на живот, а потом взял – сразу. И я закричал, потому что ощутил, как падаю куда-то в кромешной темноте, и всё моё существо наполнилось каким-то нестерпимым блаженством. Мне показалось, что я умру, если падение прекратится – или если оно не прервётся немедленно… – Макс, – тихо позвал меня Шурф, возвращая к реальности. Он всё ещё нависал надо мной, а в его глазах мерцали искорки накрывшего нас обоих наслаждения. – Тебе не нужно было так глубоко заглядывать в меня. Я ведь говорил тебе раньше, что… – я не дал ему закончить – продолжил сам: – … не стоит слишком долго и пристально вглядываться в бездну. – Это очень серьёзно, – он нахмурился. – И очень здорово, – я улыбнулся. – Рыбнику тоже нравилось, пока он не сошёл с ума. – Тебе, а не Рыбнику, – поправил я Шурфа. – Это всё ты. А не Безумный Рыбник, Мастер Пресекающий Ненужные Жизни, сэр Лонли-Локли и кем ещё ты есть или был, по твоему мнению. – Всё же, между ними есть различия, Макс, – это упрямство, которое Шурф называет «убеждённостью», могло бы смело посоперничать с его жаждой познания. Вот было бы состязание! – Не вижу разницы, сэр Лонли-Локли, – я опрокинул его на спину, навалившись сверху. – Вероятно, именно это и пугает сэра Джуффина, – предположил Мастер Пресекающий. – А тебя? – это было произнесено мною совершенно беззвучно. – Меня уже давно ничто не пугает, если ты рядом, – просто ответил Шурф.        А я вместо ответа запечатал его рот поцелуем. Это вышло так естественно и правильно, будто мы давние любовники, и нет в наших отношениях какой-то обречённой надрывности, которая постоянно нависает над нами. Был ли причиной тому сэр Джуффин Халли, или же дело в нас – не знаю. Но моим самым большим страхом с тех пор, как мы вернулись из Кеттари, стала, кажется, почти неизбежная разлука с Шурфом. Наверное, именно поэтому я, как ненормальный, целовал его, словно отстаивая своё – наше – право на эту любовь.        И Мастер Пресекающий, конечно, слышал каждую мою мысль. Именно поэтому его жадность не уступала моей собственной, когда он, тихо зарычав, как зверь, подмял меня под себя, целуя теперь уже вовсе не нежно и легко, а жадно, быстро, кусая до крови. И я не оставался в долгу, оставляя «следы» на его шее и плечах, но неизменно подчиняясь, безмолвно говоря: «Я твой». И ему это нравилось.        А когда мы, обессиленные, лежали на постели, и наши дыхания постепенно становились ровными, я осознал: это стоит любой жертвы. Я отдам всё что угодно, заплачу любую цену, только бы не потерять его – нас.        Шурф лежал на животе, уткнувшись в подушку, и его волосы чёрным серебром разметались по спине. А я подумал, что никогда ещё не видел его таким – открыто-обнажённым и каким-то совершенно беззащитным. И, не удержавшись, я откинул его волосы и коснулся основания шеи лёгким поцелуем. Мастер Пресекающий тихо вздохнул. Это придало мне смелости. Я склонился к его уху и тихо прошептал… «Ты сумасшедший…» «Беру пример с тебя» «А если…» «Не если. Когда» «Макс» «Что?» «И я тоже…»        А утром мне пришлось просидеть больше трёх часов, роясь в Щели Между Мирами, чтобы раздобыть одежду для пострадавших от колдовства Дорота. И, как всегда, через раз у меня дставались зонтики, дырку над ними в небе. И ещё наравне с ними лидировали махровые банные халаты очень больших размеров, зато в цветовой гамме они не знали себе равных. Даже зонтики им уступали.        И когда мы собрали достаточное количество халатов, Шурф просто уменьшил эту неподъёмную кучу и сунул в карман лоохи. Да, своих тюрбанов – в который-то раз за время наших приключений! – мы так и не обнаружили. Зато я, проснувшись, уже твёрдо знал, как нам отсюда выбраться. Мне снова снился тот тип, всё время декламирующий Бродского, и сказал: Лети отсюда, белый мотылек. Я жизнь тебе оставил. Это почесть И знак того, что путь твой недалек. Лети быстрей. О ветре позабочусь. Еще я сам дохну тебе вослед. Несись быстрей над голыми садами. Вперед, родной. Последний мой совет: Будь осторожен там, над проводами.        Больше я ничего не помнил. Только эти строки. Но откуда-то знал, каким образом мы вернёмся в Ехо. Словом, мои сны – очень полезная штука.        Когда мы вошли в пещеру, крысиный запах совсем выветрился. И повсюду беспробудно спали совершенно неодетые люди – мужчины и женщины. А девочки мои лежали отдельно от других, прильнув друг в другу, почти сросшись, как сиамские близнецы. И первым делом Шурф разбудил именно их, достав из кармана три огромных махровых халата: синий, жёлтый и зелёный. Девушки сначала растерялись, потом испугались, осознав, что они не в Мохнатом Доме, и все трое, едва успев запахнуться в халаты, чьи полы волочились по земли, бросились ко мне, дрожащие, всхлипывающие, напуганные. И доброму дяде Максу пришлось долго их успокаивать, убеждая, что всё уже закончилось, и скоро мы пойдём домой. Первой пришла в себя Кенлех, а вслед за ней – Хейлах и Хелви. Ну, хвала Магистрам, с детьми закончили.        А с остальными жителями Ехо было куда проще. Шурф будил их по одному, я протягивал халат за халатом, на который каждый гражданин Соединённого Королевства смотрел растерянно – такая одежда в их Мире не водилась – но всё же одевал протянутую вещь. И так мы провозились ещё часа три-четыре, но зато в результате наших с Шурфом стараний все были разбужены, одеты и успокоены. Хорошо. Теперь можно и домой.        Когда мы вышли из крысиной пещеры, она тут же исчезла. Зато вместо пустыни и небольшого двухэтажного домика вверху возникли провода, а из ниоткуда в никуда тянулась полоса рельсов. И я сказал, что надо подождать. Люди, удивлённые, уселись просто на землю, приготовившись к долгому ожиданию, которое продлилось чуть больше дюжины минут.        Перед нами остановилась многовагонная ярко-красная электричка. Двери открылись, как бы приглашая нас войти. И когда все жители Ехо разместились в вагонах, транспорт тронулся с места. А мне пришлось объяснять Шурфу, что такое электричка, и с помощью чего она приходит в движение. Впрочем, это мелочи по сравнению с фактом: мы спасены и возвращаемся домой.        А когда вместо подвала Иафаха наше транспортное средство возникло из ниоткуда на площади Гурига VII, и из вагонов стали выходить люди в странной цветной одежде, толпа собралась огромная, включая Джуффина во главе всего Тайного Сыска и Его Величества со всем королевским двором. Такого зрелища ещё не бывало в столице Соединённого Королевства – до появления в Ехо сэра Макса. А теперь здесь происходили странные и удивительные события. Люди были в полном восторге. Особенно заинтриговало их такое же таинственное исчезновение красной электрички.        Впрочем, в отличие от праздных зевак, мой шеф хотел знать абсолютно все подробности нашего путешествия, чем изрядно меня утомил. Хорошо ещё, что Шурф в какой-то момент перенял инициативу рассказчика на себя, а мне оставалось только добавлять весомости.        Мелифаро просто одурел от счастья, когда увидел живую и невредимую Кенлех. Забыв, что перед ним царица, причём чужая, он подхватил девушку на руки и закружил в воздухе, чем немало испугал мою «жену» и её сестёр. Разумеется, когда эйфория счастья спала, бедолаге пришлось извиняться – и передо мной тоже – за неподобающее поведение. Кенлех из этого парня будет верёвки вить, когда станет его женой. А я почему-то точно знал, что им суждено стать супругами, причём самыми настоящими.        В общем, домой я попал только к полуночи. И мне приснился очень страшный сон, полный боли, предсмертных криков, заполненный реками крови. Я шёл по Шимурэдскому лесу с клинком Мёнина в руке и убивал всех пьяных эльфов, вне зависимости от возраста и пола. Моим телом будто управляла чужая воля, потому что я не чувствовал ни страха, ни отвращения, не осознавал ужаса происходящего. Вроде бы так и надо. Это ведь обещание. А своё слово нужно держать…        За этим занятием я провёл всю ночь. И только когда первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев, я выронил меч и упал на залитую кровью траву, среди многочисленных эльфийских трупов.        Очнувшись, я понял, что перенёсся в Мир Пустынных Пляжей. Уже без меча, но весь в крови, я поднялся с прохладного песка, увидев вдалеке очертания человеческой фигуры. Подойдя ближе, я ничуть не удивился, узнав давнего знакомца, который уже не раз помогал мне. Сегодня он был непривычно печальным и смотрел вдаль, не обращая на меня внимания. Я не решался нарушить тишину, пока он сам не сказал: – Спасибо. Всё это тянулось уже слишком давно. Передай ему, что мне очень жаль, – голос был тихим и грустным. И сегодня этот человек показался мне даже старше, чем в нашу первую встречу. Просто уставший от жизни старик… – Кому передать? – не понял я. – Ты поймёшь, когда встретишь. Скажи: обещание выполнено, пусть и не мною. – Опять говорите загадками? – невесело усмехнулся я. – Да, и спасибо за предупреждение о Дороте. Оно было очень своевременным. Я у вас в долгу. – Ты бы и сам справился, сэр Макс. И это я тебе должен.        Он молчал довольно долго, а потом тишину нарушил уже привычный мне Бродский, чьи стихи на этот раз точно предназначались не мне: Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы, С каждым новым страданьем забывая былые невзгоды, И встречая, как новость, эти раны и боль поминутно, Беспокойно вступая в туманное новое утро. Как стремительна осень в этот год, в этот год путешествий. Вдоль белёсого неба, чёрно-красных умолкших процессий, Мимо голых деревьев ежечасно проносятся листья, Ударяясь в стекло, ударяясь о камень – мечты урбаниста. Я хочу переждать, перегнать, пережить это время, Новый взгляд за окно, опуская ладонь на колени, И белесое небо, и листья, и полоска заката сквозная, Словно дочь и отец, кто-то раньше уходит, я знаю. Пролетают, летят, ударяются о землю, падают боком, Пролетают, проносятся листья вдоль запертых окон, Всё, что видно сейчас при угасшем, померкнувшем свете, Эта жизнь, словно дочь и отец, словно дочь и отец, но не хочется смерти. Оживи на земле, нет, не можешь, лежи, так и надо, О, живи на земле, как угодно живи, даже падай, Но придет еще время – расстанешься с горем и болью, И наступят года без меня с ежедневной любовью.        …Он вышел из трактира, только слегка пошатываясь, хотя обычно после такого количества «Джубатыкской пьяни» он валился там, где пил. А потом, проснувшись до противного трезвым, напивался снова. Это прекрасное ощущение лёгкости бытия нравилось ему чрезвычайно. Так очень просто жить – никаких обязательств. И странные сны тонут в хмельном мареве алкоголя. Да и какая польза от видений, смысла которых он не понимает. И не помнит… Лёгкая жизнь без проблем. Кроме одной: ещё! Но в этот раз он чувствовал себя до безобразия трезвым. А в голове проносились страшные картны кровавых убийств. И лица, лица, лица – мужчин, женщин, детей. Кто они? И почему ему так тоскливо, что хочется выть на эту полную луну, которая нависла над ним, как совесть?..        Присловнившись к ближайшей стене, он откинул капюшон, устремив бледное осунувшееся лицо к желтоватому диску луны, который мог бы померещиться ему золотой короной – на неё можно купить ещё. И забыться. А вместо этого сердце разрывалось от боли.        Он сполз по стене, а потом повалился на бок, уже не пытаясь бороться с головокружением, и сон почти овладел им, когда на уровне его глаз вознипкли красные туфельки-лодочки, увенчанные колокольчиками. Тоненький звон стих, когда острый носок правой туфельки почти упёрся ему в щёку.        А он бы слушал и слушал мелодичное пение маленьких колокольчиков… Сноски: (1)Макс Фрай, «Темная сторона [= Вершитель ]».