Выживут только любовники

***

      Сколько вселенской усталости от вечной жизни может накопиться в одном смертном человеке? Невообразимо много, если человек наделен даром мыслить, но Ева не была человеком. Уже давно. Очень давно. Она прожила в этом мире дольше, чем некоторые цивилизации, вымершие только по своей глупости или узколобости. Она наблюдала за восхождением к власти и достатку одних стран и упадком других, за созданием шедевров мирового искусства и их уничтожением. Она была свидетелем великих свершений и величайших глупостей. Тем, кому суждено пройти путь в несколько веков, остается только созерцать. Это и было для Евы смыслом, это и было той главной задачей и развлечением долгой жизни. Ева лежала на кипе дражайших книг человечества, но мыслями она была далеко от своей квартиры в Танжере. Мыслями она витала выше всего человеческого. Звук входящего сообщения прервал ее путешествие по иным мирам, она неохотно открыла глаза и взяла телефон в руки. "Ты нужна мне здесь."- высветилось на экране смартфона. Из груди вырвался томных вздох, ее любовь нуждался в ней. Вспомнив их разлуку, Ева приложила телефон к груди. Это было действительно тяжело. Даже на таком огромном расстоянии, Ева прекрасно чувствовала Адама. Ему не легко. Его всегда раздражали снующие везде и вечно-гниющие изнутри люди, но перелеты такая зараза! После них всегда чувствуешь себя отвратительно вялой и выжатой. Придется перелететь полмира, чтобы встретиться с любимым. Что ж, если она ему нужна, значит она будет рядом. Тонкими пальцами Ева набрала ответ любимому. "Значит, я приеду."       Адам вернулся в свой дом, лениво перебирая струны пальцами, не пытаясь отыскать новое уникальное сочетание души, воплощенное в музыку, а просто отвлекаясь от ледяного потока мыслей, что в который раз поглотили его сознание целиком. Ни книги, ни молчаливые часы в размышлениях на научные темы, ни дискуссии с самим собой под переливы гитары болен не успокаивали Адама. Склонный к суицидальным настроениям меланхоличный романтик ещё при человеческой жизни, после смерти и возрождения он словно поймал бонус, утроивший его черты, особенности склада ума и характера. Люди опять приходили, и Адам может их услышать, зажав вибрирующие струны длинными пальцами. Лишь один вопрос не мог оставить его до сих пор: зачем они все время шастают здесь, у дома на отшибе? По идее, инстинкт самосохранения, извращенный у представителей человека разумного в последнее время, обязан отталкивать от этого пустынного места, однако ребята в кожаных куртках и зачастую девушки с агрессивным макияжем не покидали поста.       - Им нужна твоя музыка, - как-то сказал ему Иен, в очередной раз выполнив мелкую услугу для Адама в обмен на неплохие деньги.       - Я даю им музыку, - с нажимом парировал вампир тоном, подразумевающим, что пора заканчивать с визитом. Иен, тряхнув кудрявой головой, распрощался с музыкантом, сказав напоследок, - Прости, старик, я ошибся, теперь этого мало. Им нужны кумиры, а ты - подходящая кандидатура.       Вспоминая о том разговоре, Адам ощутил прилив некоторой ярости. Назойливость - худшая черта человечества, и именно поэтому он выбрал одиночество, пусть и условное, обладая и принадлежа Еве.       Ева собирала дорогие сердцу книги в небольшие кейсы. Она не могла оставить их ни на секунду, зная, что с ними может стать в ее отсутствие. Люди в ее районе выживали только торговлей запрещенных, в человеческих кругах, веществ и препаратов, кто знает, чем может закончится очередная сделка. Но нужно признать, что и среди людей порой встречаются и достойные мыслители, жаль, что все они умерли, оставив после себя только несколько книжных страниц. Ева включила музыку. Музыка сладостными переливами нот задавала настроение, ей это было нужно перед долгой поездкой. Хорошая музыка всегда затягивала Еву, порой заставляя двигаться и танцевать под сменяющиеся миноры, перемещая сознание в блаженную негу бытия. Когда книги были собраны, а билеты куплены, Ева направилась в аэропорт, чтобы улететь к любимому. Смешное, но все же двойственной чувство овладело ей: чувство беспокойства за Адама, который находился сейчас от нее слишком далеко, и прекрасное чувство ожидания долгожданной встречи. Кит как-то спрашивал ее почему они живут раздельно, на что Ева до сих пор не могла дать конкретного ответа.       Адам слонялся по дому, оставив гитару после ухода людей. Музыка, целебные звуки, сумели восстановить его душевное равновесие ненадолго, потому вампир отвлекся на время, запахнув подол халата поплотнее. Касаясь стен своей обители, мерно шагая по скрипучему паркету, Адам блаженно прикрывал глаза, то и дело бормоча что-то под нос. Как удивительно, но за все своё время проживания здесь он так почти и не изучил восточное крыло, оставляя часть запечатанных дверей неизученными. В нем жил учёный, безусловно, но не столь любопытный, как кажется на первый взгляд. Срывая с ржавого замка ступор, с усилием отворяя дверь в одну из двух оставшихся комнат-тайн, Адам наткнулся на кладовую, маленькую каморку, пропахшую сыростью и подсолнечным маслом для жарки. Говорят, до плотного заселения Детройта здесь жили богатые ребята, содержавшие штат служанок, размещавшихся на крошечной территории с невероятной лёгкостью. В основном, цветные женщины с низкими запросами. Кладовая Адама не впечатлила, вызвав лишь слабый интерес. Предвкушение встречи с Евой теплилось в его холодной груди. Сколько они не виделись? Давно, странно, но давно. Муж и жена, чёрное и белое, легко расходились, а при каждом воссоединении вновь сталкивались с необходимостью распада. Как два атома, два существа в симбиозе. И вот оно, шорох на парадной, такси скользит по сбитому асфальту - Ева здесь.       Ужасно долгий перелет сильно утомил Еву. Сидя в самолете у нее было только два развлечения: сон и дорогой друг, книга. Чтение в самолете не так радовало ее, как чтение любимых поэм и стихов вслух для любимого Адама. Она вспомнила их тихие семейные вечера в восьмисотых, семисотых годах. Тогда им казалось, что человеческая жизнь слишком хрупкая, а им повезло, ибо они могли наслаждаться обществом друг друга столько, сколько было нужно, не опасаясь дуэлей, войн и межклассовых столкновений. Ах, прекрасное было время! Пассажиров в самолете было немного, ночной рейс не всем был удобен, но даже это небольшое количество людей с легкостью доставило Еве беспокойство. Пара подростков не переставая смеялись, мужчина в центре порезал палец, что было самой большой проблемой. Кровь капала на салфетку, аппетитными и сочными каплями. Ева облизнулась и поспешила отвернуться от этого зрелища. Люди умудрились даже собственную кровь испортить, в этом времени в ней чего только не было намешано. В некоторых из них не было совершенно ничего ценного, но ведь это никого не волновало, кроме супружеской пары вампиров. Приземлившись и пересев из самолета в такси, Ева приникла окну автомобиля. Детройт представлялся ей таинственным городом, который почти покинули город, но оставили после себя достаточно интересных мест и вещей. Такси остановилось напротив небольшого и одинокого дома неподалеку от города. Водитель учтиво помог Еве выгрузить небольшой багаж, а на втором этаже дома можно было заметить, как дрогнула занавеска, над входной дверью загорелся свет. Адам ее ждет.       Адам замер на пороге, буквально на секунду, в каких-то туманных раздумьях по поводу бесценности Евы. Он был эгоистом, и этого отрицать нельзя, он дергал ее на другой конец света, написав одну-единственную СМС, а теперь застыл, не зная, что делать дальше. Точнее, зная. Ее следует пригласить, как этого требует обычай, суеверия, отголоски прошлого, следующие рука об руку с настоящим. Вздохнув, почти по-человечески, Адам нажал на дверную ручку, буквально уплывая по короткой лестнице вниз, навстречу Еве. Она оставалась в неверных лучах луны, прекрасная и белоснежная, чистая, как первый снег, нетронутый ботинками уборщика. И самое прекрасное, что красота Евы навсегда останется не запыленной. Такой безупречной, бредово-бесконечной, триллиарды синонимов, но ясно одно: для Адама Ева - верх грации на планете. Поддавшись вперёд, рассекая воздух, он прильнул к ней, ощущая, как недостающая часть встаёт на место, заменяя его собственное сгнившее сердце. Адам потерял своё навеки, однако сердца Евы хватит им на двоих, хватало, по крайней мере. Касаясь ее плеч ладонями, Адам приоткрыл рот, вдыхая Еву, поглощая ее, вытесняя собой. Исключительно на уровне животных инстинктов он тянулся к ней, оставляя долгие поцелуи чуть ниже шеи, перебирая платиновые волосы в умелых пальцах. Ему следовало сказать это, откинуть эгоистка к стене, и Адам сделал это:       - Я скучал, Ева.       Ева поблагодарила водителя за помощь и тихой поступью прошла по садовой, заросшей травой, дорожке направляясь к крыльцу дома. А там уже стоял он. Адам встретил ее на крыльце, он был прекрасен, даже в желтых лучах старой уличной лампы. Бледная кожа, черные непослушные волосы, темная рубашка, расстегнутая на груди, величественная осанка, перед глазами предстал холодный аристократ. Ева замерла на месте, увидев наконец любимого. Он спустился на несколько ступеней и его лицо осветила полная луна, придавая и без того холодному и острому лику почти ледяные черты. Приникнув в телу любимого Ева, закрыв глаза, растворялась в его нежных объятиях. Прикосновения ледяных рук, горячие следы губ на шее – едва уловимые сознанием тайные ритуалы влюбленной пары. Слова пронзили тишину и вернули сознание в реальность, Ева открыла глаза и тихо прошептала в ответ:       - Я знаю, любовь моя.       Отстранившись, все ещё держа губы приоткрытыми, наслаждаясь Евой рядом, лишь мысль о возможном возвращении тех назойливых ребят заставила Адама взять чемоданы, уводя свою женщину внутрь дома, где царствовала тишина. Наверное, жилище Евы в Танжере было иным, совершенно иным; да, бессистемным, в каком-то хаосе вечности, но дом Адама - чистейший мрак, скрип половиц да гуляющий ветер. Сплошная рухлядь, дорогая сердцу вампира. Каждый уголок - часть его души, обличенная в интерьерный нюанс, созданный в случайном беспорядке.       - Проходи, - глухо отозвался Адам, тем самым приглашая Ему внутрь, как этого требует старинный обычай. - Ты голодна. Перелет был долгим.       Констатация факта, элементарная забота... Оставив чемоданы в пыльной гостиной, завешанной тяжелыми шторами, Адам обратился к холодильнику, достав одну капсулу из лаборатории. Разлив кровь по хрустальным стаканчикам с высокой ножкой, он, следя, чтобы ни капли не пролилось, протянул Еве напиток, усаживаясь рядом с ней на диван.       Едва переступив порог старого дома, Ева узнала в нем обитель своего музыкального гения. Мрачные и тяжелые гардины на окнах, всевозможные музыкальные инструменты и аппараты в каждом углу, вещи возраст, которых превышал возраст самого дома. Для него это было лучшей обстановкой, и да дом самой Евы в Танжере отличался от этого пристанища вампира-романтика. Услышав слова Адама о долгом перелете, Ева действительно ощутила всю усталость, которая нависла над ней после поездки и которая отступала только тогда, когда Адам был рядом и проявлял заботу. Усталость заставила Еву устроиться на диване. За столько лет жизни легко можно научиться определять возраст всего вокруг, этому самому дивану по-видимому было около двухсот лет, Адам любит окружать себя подобными вещами, вещами из прошлого, дорогими сердцу, а не кошельку. Ева внимательно наблюдала за движениями любимого, когда тот разливал кровь, он всегда был аккуратен и грациозен. Он обладал редкой мужской грацией, которая так привлекала Еву. Приняв хрустальную рюмку Ева медленно употребила предложенное, растягивая удовольствие насыщения.       Адам сделал короткий глоток, смакуя напиток. Он специально держал себя в состоянии голода, ожидая приезда Евы, чтобы насладиться свежей партии отменной крови из лаборатории вместе с ней, поделиться такой крошечной радостью для бессмертного существа. Ощутив, как обжигает глотку, как горячая кровь спускается по пищеводу, мгновенно наполняя все тело странным покалыванием, Адам позволил себе широкую улыбку, обнажив выступившие клыки. Откинувшись спиной назад, он оставил рюмку на деревянном журнальном столике, что был завален книгами и партитурами, Адам взял Еву за руку: только ощущение чужого присутствия не давало ему уйти далеко-далеко в забытье, упиться кровью до дурмана, а после пролежать с неделю в состоянии анабиоза.       - Я подкупил лаборанта, - улыбаясь, прохрипел Адам, скользя пальцем по бледной руке Еве, к сгибу локтя. - Он продаёт мне лучшую кровь в округе.       Прелесть музыкального гения - свобода в средствах. Безусловно, Адам пользуется этим, выбирает то лучшее, что может себе позволить здесь и сейчас. Придя в себя, оставив ладонь Евы на секунду, он взялся за скрипку, зажав струны пальцами. Играть вампир не собирался, баловство, не более.       Едва придерживая рюмку в руке, Ева откинулась на спинку дивана запрокинув голову. Чувствуя, как по телу пробегают тысячи мельчайших иголок возвращая жизненную энергию и способность двигаться, Ева почувствовала прикосновение Адама. Она медленно повернула голову в сторону любимого, заметив улыбку на его лице. Редкий случай, но такой долгожданный и всегда пронзительный, Адам слишком редко улыбается, что бы это стало привычкой.       - Ты хорошо устроился. Она действительно хороша. – негромко произнесла Ева, услышав про редкий провиант. Оглядев шумоизолирующую обшивку стен в комнате и тканевый торшер она добавила – У тебя здесь уютно.       Ева медленно поднялась со спинки дивана, выпрямляя спину и поставила рюмку на тот же заваленный столик. Она посмотрела на любимого со скрипкой в руках, умиленно склонив голову на бок. Ей нравилась музыка вампира, но поняв, что играть он не собирается, Ева удобно легла на диване, устроив ноги на спинке дивана, а голову на коленях любимого.       Прижав скрипку к подбородку, Адам отнял ее буквально сразу же, почувствовав невероятный прилив бодрости, какого не было давно. Однако пыльная меланхолия сохранилась на нем эдаким плащом, что не давал Адаму дышать полной грудью. Обращаясь к Еве, он сменил плотоядную улыбку на задумчивое выражение лица, поджав тонкие губы.       - Здесь никого нет, - сказал вампир, опуская руку на платиновые волосы Евы. - Иногда приходят какие-то люди, я не знаю, что им нужно, но я не показываюсь.       Адам, наверное, остался бы в Детройте до скончания времён, считая этот город по-настоящему своим. Здесь музыкант был способен оставаться тем, кем он является, эдаким переменчивым романтиком, до которого никому нет дела. В других частях света люди более любопытные, и это, безусловно, не на руку Адаму, мизантропу по сути своей. Бренча пальцами по струнам, извлекая разнокалиберные звуки, наслаждаясь присутствием Евы рядом, на расстоянии вытянутой руки.       Ева закрыла глаза и наслаждалась происходящим с ней. Она давно мечтала о встрече со своим суицидальным романтиком. Бремя разлуки оставляло тяжелый след на сердце, сжимая его в комок чего-то холодного и твердого, а сейчас казалось, что сердце тает, покрываясь теплыми каплями. Ничто больше не важно, он рядом и ничего теперь не нужно. Ева отыскала руку Адама в волосах и заключила в свои ладони, прижимая к груди.       - Что ж, всегда можно обвинить зомби, если падешь духом. Они всегда отличались непристойным любопытством. Здесь горит свет и звучит музыка, вот они и приходят. Ты для них тот самый загадочный кумир, в котором они всегда нуждались. – произнесла Ева, не открывая глаз. - А как же твои кумиры?       Ева открыла свои глаза и посмотрела в глаза Адама, внимательно наблюдая за его реакцией и стараясь запомнить каждое его мимолетное движение.       - Все знают, что зомби - это дело рук Голливуда, - хмыкнул Адам.       За все свое бессмертное существование ему так и не довелось встретить никого такого, за исключением разве что Авы, назойливой сестрицы Евы. Вспомнив о девушке, Адама передернуло - она не так давно снилась ему, а это значит лишь одно: девчонка ищет их. Продолжая извлекать звуки, плавно скатываясь в какие-то туманные ноктюрны, вампир глубоко вздохнул, чуть сжав пальцы Евы.       - У меня нет кумиров, - парировал он. - Я делаю музыку, им должно быть все равно, как я выгляжу. Люди глупы. И этого мне не понять и за тысячу лет.       Действительно, Адам не мог найти причину: он творит, дарит свою работу миру, и мир должен быть благодарен. Если Адам держится за анонимность, значит, так тому и быть, зачем тревожить его?       - О! Не говори мне про Голливуд. Если будем вспоминать все что зомби натворили за свои историю, солнце уже встанет. – прошептала Ева в ответ, она протянула руку к лицу Адама и нежными прикосновениями погладила его скулы. – А как же твои чудо-ученные?       Адам не считал людей, чьи фотографии оказались над его столом, своими кумирами. Светилами человечества - да. Эдгар Алан По, этот сумасшедший гений литературного мрака, Тесла, отвергнутый сообществом, но, безусловно, человек вне времени и пространства... Они были способны на многое, но единственный минус этой жизни лишил их этого - смерть. Смерть логично подвела черту, и гении обратились в прах. Но что есть творец, как не его работы?       - Солнце встанет и без этого, - отозвался Адам, погружаясь в пучину меланхолии. Вопрос о кумирах он закрыл, не желая спорить дальше.       - Нам нужно поспать. Любовь моя, теперь все будет хорошо. Я рядом. – прошептала в ответ Ева, она чувствовала, что вампир на пределе. Зомби, снующие под окнами его достали, он плохо спит и ест без аппетита, но теперь она здесь. Она рядом чтобы все исправить. Чудо - ученые, кумиры, как их не называй, все они, по сути своей всегда оставались людьми, потому и ушли как люди, не успев завершить начатое. Точнее, глупые зомби уничтожили каждого из тех, кто мог вывести их к свету. Сократ – подло зарезан в толпе, Галилео – сгнил в тюрьме, изолированный от общества, бедняга Ньютон ударился в тайны алхимии, Тесла – отвергнут, его прекрасные идеи просто отбросили, а ведь он еще в семнадцатом веке предложил беспроводное электричество. Эти зомби умудрились испоганить даже собственную кровь. Ева отлично понимала настроение Адама, но сама падать духом она не собиралась.       - Скоро рассвет, - согласился Адам, откладывая инструмент, любовно устроив его на полке, будто бы хоть на процент небрежное отношение может навредить, будто бы инструмент способен испытывать боль. Ева рядом словно сдерживала ту бурю, что родилась в период ее отсутствия рядом. Выступая в качестве своеобразного щита, женщина, в виду своей проницательности, безусловно, понимая это, спасала Адама от логичного выхода, вечного сна, где нет ничего, кроме глухой темноты, обволакивающей бледный труп некогда прекрасного вампира, сохранившегося в молодом обличии. Адам хранил пулю, с каждым днём все ближе подходя к осуществлению своего плана. Он чувствует всемирную усталость, как если бы все напряжение людей имело источник, и именно им выступал Адам, проводником, создателем, называйте по-разному. Адам устал, и ему нужен покой, какого не будет здесь, на Земле, заполненной одуревшими в процессе эволюции людьми. Вампир взял свою женщину под руку, утягивая в спальню. Он опустился на кровать, подняв ладони к потолку, разглядывая их сквозь бархатную темноту комнаты.       Ева улыбнулась словам Адама и медленно поднялась с дивана на ноги. Она проследила за тем, как Адам оставил скрипку на полке, этим он всегда отличался от других музыкантов, он относился к инструментам с благоговейным трепетом. Даже сейчас спустя столько прожитых лет, этот трепет никуда не пропал, а иногда и наоборот только усиливался в зависимости от возраста и звучания инструмента. Адам провел Еву в спальню, в темную комнату соответствующей, остальному дому, обстановкой. Ева прошла в комнату разглядывая ее и прикасаясь к некоторым предметам. Большая и массивная кровать восемнадцатого века из темного дерева, прикроватная тумба такого материала и того же времени, темное постельное белье и такие же задернутые и темные окна. Ева присела на кровать и глубоко вдохнула, та тяжелая меланхолия, в которой находился вампир, целиком и полностью пропитала эту комнату. Ева легла на кровать и спросила, уже подразумевая что ответит любимый:       - Ты плохо спишь. Что тебе снится?       Адам отличался одной бесполезной способностью: он мог сосредотачивать своё внимание настолько, чтобы часами любоваться оттенком белого или буквой в книге. Так и сейчас, вампир глядел на свои ладони, а мысли разбредались во все стороны, как тараканы, и лишь вопрос Евы, прозвучавший глухо, поглощенный тяжелыми портьерами и обилием текстиля вокруг, вырвал его из этого состояния сна. Он повернул голову, оказавшись лицом к лицу с Евой. Взяв ее ладонь в свою, такую же холодную, Адам пространственно пожал плечами. Сон он любил хотя бы за возможность покинуть "сейчас" на какое-то время. Побыть там, где хочется, если получается взять контроль в свои руки.       - По-разному, - ответил Адам. - В последнее время - крах. Я либо не вижу ничего, либо вижу то, что видеть не хочу вовсе. Скитания во время войны, трупы людей вокруг, и мы, вне этого, но рядом.       Вампир видел то, что когда-то было, наверное, из-за своего состояния несколько прошедших месяцев. Когда он был на взводе, снилось что-то хорошее, умиротворенное, и царство Морфея дарило ему приятные картинки, но не сейчас.       Ева посмотрела в глаза Адама и прикоснулась тыльной стороной пальцев к его скулам, опускаясь к подбородку, потом развернула ладонь и погрузила ее в его волосы.       - Ах, Адам. Ты снова видишь только одну сторону медали. Печаль и бремя давят на тебя, но подумай. Ведь в этих снах есть и прекрасное! Мы вдвоем! Вдвоем, не смотря на крах вокруг. В своих снах ты видишь отражение нашей жизни. – почти одними губами произнесла Ева, ее взгляд переместился на нос и губы вампира, а потом она и вовсе их опустила. Она вспомнила сон, что тревожил ее. Точнее то, что она в нем видела. Ее сестра всегда была сущим дьяволенком, потому Адам и не любит ее, а события произошедшие 87 лет назад до сих пор вызывали горький привкус предательства и фальши. Фальши для Евы и величайшей подлости, коварства и обмана для Адама. Она не хотела напоминать любимому о том времени и том случае, тем более сейчас, но обсудить этот сон им все же придется, ведь если Ава приснилась Еве, значит она их ищет. Ава способна на подлость даже в отношении самых близких и самое печальное, что она этого даже не осознавала. Никогда. Ева принимала сестру такой, какой она была. Ей приходилось.       - Я вижу то, что происходит, - отозвался Адам. Он был упрямым, несмотря на общий склад его характера, и сейчас вампир верил в свою правду, не принимая других доводов. Ева, его личный луч света среди тьмы, пыталась встряхнуть его, и Адам видел ее старания, смягчая свои острые реплики только ради неё. Интерес к жизни потерян слишком давно, вопрос самоубийства остаётся открытым, но слишком долго - он все ещё жив; может, смелости не хватает? Нет, он попросту не желает предавать доверие Евы, разочаровывать ее своими ребяческими выходками в виде пули в груди. Поворачиваясь лицом к ней, подставляясь ладоням, Адам шумно выдохнул, прикрывая глаза. Как навигатор, он чувствовал Еву, и сейчас, на уровне подсознания, Адам видел перед собой образ Авы, очевидно, возникший в голове у сёстры. Ава-дробь-заноза-в-заднице, а после - сестра Евы, так не похожая на неё. Вечно юная и беззаботная, бестолковая и назойливая. Один ее вид заставляет вампира напустить металла в голосе.       - Твоя сестра мне снилась, Ева, - тихо произнёс он, хрипя от недолгого молчания. - Думаю, она скоро найдет нас.       - Оу… - Ева удрученно выдохнула и устало закрыла глаза. – Я тоже видела ее во сне. Адам, если она нас найдет, то обязательно приедет. Тебе нужно набраться терпения. Она ведь снова будет голодна.       Ева посмотрела на изможденного мужа, ему просто необходим был отдых. Отдых от его мрачных мыслей, ему нужно было на что-то отвлечься, может и совсем неплохо, что Ава их ищет. Ее «темный принц» слишком много думал о людях и сколько всего они испортили и упустили, вместо того что бы наслаждаться течением времени, его переливами разными оттенками эпох. Он мог бы вместе с ней созерцать и наблюдать за происходящим вокруг, идти с женой под руку сквозь время не обременяя себя заботами о развитии человечества или их моральных качеств. Ему ведь повезло в любви, наверное.       Ева закрыла ладонью лицо мужа, что бы тот не смог открыть глаза и усмехнулась:       - А сейчас спи. Спи спокойно, я буду рядом.       Адам тихо не переваривал Аву, находя ее глупой и назойливой девицей. Вздохнув, он перевернулся на живот, отбрасывая все мысли в дальний ящик. Адам устал, и ему действительно требовался достойный отдых, который ожидается лишь в присутствии Евы. Она выступает барьером между его крахом и жизнью, пока вампир за белой чертой, сохраненный присутствием Евы.       - Я знаю, - хрипло отозвался он, устроив голову поудобнее. Прикрыв глаза, и без того закрытые ладонями Евы, вампир легко провалился в глубокий сон, полный странных, обрывистых видений.       Он гулял по лесу, что шумел, будто бы дышал. Каждое дерево - одна смерть, а деревьев бесконечное множество. Адам спокоен, он идёт на голос Евы, пытаясь найти выход из огромной рощи. Однако его задерживают; Ава, в цветастом платье и очках, выпрыгивает из кустов, цепляется за Адама, не пускает его, а Ева зовёт и зовёт, требует Адам рядом.       Ева уснула рядом с мужем, но даже во сне она всегда старалась оберегать от всего, что его тревожит и не дает отдохнуть и творить. Даже будучи на расстоянии нескольких тысяч километров Ева засыпала с мыслью защитить Адама, огородить его от никому ненужный переживаний и дум. Каждый вечер лежа в постели и готовясь уснуть она прикасалась к нитке на своем запястье. На эту нитку, еще в средние века был нанизан деревянный кубик, Адам сделал этот импровизированный браслет в момент, когда они почти отчаялись, сидя в безобразном подземелье. Вот и сейчас она уснула держась за запястье, а точнее за браслет.       Ева не видела снов уже давно, кроме того, в котором она видела сестру, тот сон можно было считать исключением. Не самым приятным исключением. Когда на улице стемнело и для людей снова наступила ночь, глаза Евы открылись сами собой. Не смотря на долгий перелет и сильную усталость от него, за день ей удалось отдохнуть и проснувшись, она прекрасно себя чувствовала. Поднявшись с кровати, Ева прошла на кухню к холодильнику, с намерением сделать любимому завтрак в постель. Она достала одну из металлических емкостей с кровью из холодильника, потом две рюмки из настенного шкафа и вернулась в спальню. Ева поставила рюмки на прикроватную тумбу и аккуратно разлила кровь по ним, стараясь не потерять ни капли. Поставив емкость на ту же тумбу, Ева наклонилась над спящим мужем и маняще произнесла не очень громко:       - Добрый вечер, любимый.       Сны меняли друг друга, один за другим, как в своеобразном танце, пляске вечной смерти. Деревья исчезли, провалившись под землёй с невероятной лёгкостью, и на месте безутешных земляных ям возникли дома, высокие, как настоящие дворцы. А в центре города, отгороженного воротами слоновьей кости - самый настоящий королевский замок, созданный из эфемерного страха, разбавленного любопытством. Так выглядит обитель кошмара Адама, отточенная до совершенства за долгие бессмертные годы. Он был главным здесь, вышагивал по плитке из гладких молочных костей черепа, махал тонкими руками, заставляя музыку звучать отовсюду... Здесь Адам был способен перезагрузиться, дать себе заряд на грядущий день, где нет места мыслям о самоубийстве. Ева, ее шепот, бережно утянул его обратно, в верхние слои вод океана Вечности. Разлепив глаза, мужчина обратил свой взгляд на свою жену, поведя носом с ленивой улыбкой на бледных губах.       - Ночь начинается с рюмки отрицательной, - произнёс Адам, сглотнув слюну. - Ты невероятна, Ева.       Рывком поднявшись, он принял полу сидячее положение, уже протягивая рюмку женщине. Не чокаясь, лишь опустив глаза в пол перед своеобразным ритуалом, Адам, испытывая голод после сна, медленно поднес напиток к губам, чуть пройдясь языком по кромке холодного хрусталя. Вкусовые рецепторы взорвались в один миг, и тогда Адам сделал первый глоток, смакуя кровь, не торопясь, наслаждаясь моментом пробуждения.       Ева только улыбалась, глядя на мужа. Она приняла небольшой бокальчик из его рук и медленно втянула манящий запах чистейшей отрицательной. Сев на кровати рядом с любимым, Ева опрокинула рюмку и откинулась на мужа, запрокинув голову назад. Чувство полной эйфории охватывало ее с ног до головы, словно заполняя собой пустой сосуд.