Стать звездой за одну ночь: цена славы

В свободное от концертов время ребята усиленно занимались набросками для нового альбома. Идей было очень много, так что претворить в жизнь всё и сразу вряд ли удастся. Но парней это не пугало: это не первый и не последний альбом. Сейчас главная их задача — не стать звёздами одной пластинки, а выпустить что-то действительно стоящее, чтобы с ними остались не только преданные поклонники, но и появились новые. В основном написанием текстов занимался Билл. В такие минуты он буквально уходил в себя, прятал лицо в большой дорожный блокнот. Даже Том не решался беспокоить близнеца и перебивать его вдохновение. Даже когда очень хотелось прикоснуться к брату, он терпел, ожидая, когда творческий порыв пройдет, и тогда они уже вместе обсуждали текст. Первым его видел именно Том. Старший всегда решал, стоит ли показывать наброски друзьям и Йосту. Переспорить его было невозможно, хоть Билл иногда и пытался. Многие строки получались слишком личными, чтобы выносить их на всеобщее обозрение. А ещё назревала другая проблема: никак не получалось выбрать название альбома. Солист вначале хотел поступить по-простому — один из треков мог бы стать заголовком к их трудам, но, на взгляд Тома, ни одно из названий не отображало полной сути их второго детища. Близнецы нередко спорили между собой, но как только в их поле зрения кто-то появился, они тут же принимались спорить уже с ним, оказывая друг другу братскую поддержку. Даже Дэвид теперь не знал, как подступиться к ребятам. Мальчишки заметно подросли и совсем отбились от рук. Теперь продюсеру трудно было направлять парней в нужное, по его мнению, русло. Каулитцы на всё имели своё мнение, и Билл частенько выворачивал слова про наизнанку. Все прислушивались к мнению младшего, кроме Тома. — Я, кажется, придумал! — Билл загадочно улыбнулся и недобро посмотрел на ничего не понимающего Йоста. Он даже отставил кружку с горячим чаем в сторону. — Я знаю, как назвать альбом. Том, не хрусти печеньем, это меня отвлекает… — Уже и поесть нельзя, — буркнул старший, но в глазах его не было никакой обиды. Они ещё и не такое друг другу могут сказать. — Комната… — Каулитц помолчал пару секунд и с невозмутимым видом добавил: — 483. Печенье и горячая кружка мгновенно упали на пол. — Какое странное название, — Георг ничего не понял, —, но мне нравится. — А, по-моему, ничего странного, — возразил Том. Для троих в одном помещении эти слова имели двойной смысл. — Ведь именно в этом номере к Биллу пришла идея для первой песни из альбома. Это очень символично! На самом деле, идеи для песен приходили к нему ещё давно, не только в гостиницах, но и прямо посреди выступлений, в дороге и даже во сне. Но нужно же придумать что-то красивое и загадочное. Фанатки долго будут раздумывать над тем, что же произошло в той самой комнате, но вряд ли они догадаются! — Ну, допустим, — Густав тоже решил высказаться. — Но надо подумать, как фанаты воспримут такое название. Я бы удивился, по крайней мере… — Так это же хорошо, зачем нам что-то серое и посредственное? — Том задал вопрос, на который не требовалось произносить ответ. Билл довольно улыбался. — А что думает наш великий продюсер? — старший уже не понимал, куда его заносит. — Я думаю, что идея очень хорошая, и мы непременно её рассмотрим, — было трудно сохранять спокойствие, ведь воспоминания о той ночи снова лезли в голову. Издевательство какое-то! Неужели он думал, что будет так просто всё забыть? Если бы… Память порой отсеивает что-то нужное, а то, что хотелось бы вычеркнуть, будто впечатывает в мозг. — Спасибо, — Билл заулыбался. Когда всё шло по его плану, он чувствовал себя ещё счастливее. Хотя куда ещё больше-то? Несмотря на все трудности и нехватку времени, его любовь к Тому придавала сил и желания жить, творить и радоваться каждому дню, проведённому вместе…

***

— Билл, вот это вообще серьёзно было? — оставшись наедине с близнецом, Том никак не мог успокоиться. — Более чем, — младший запустил пальцы в волосы. После недавнего окрашивания они были очень мягкими и приятными на ощупь. Старший улыбнулся, вспоминая, как прижимал к себе брата прошлой ночью, как вдыхал манящий аромат его тела и едва не плакал от переполняющей его любви. Слишком хорошо. Похоже на сказку, но их сказка уже стала реальностью. — Довольно рискованно, не думаешь? — вздохнул музыкант. — А Дэвид-то едва не подавился, — тихо заметил Том. — Видимо, до сих пор эротические сны с нашим участием видит! — близнецы дружно засмеялись. — Не отрицаю, — Билл обнял брата и поцеловал его в щёку. — Больше ему ничего не остаётся, — тихий шёпот в любимое ушко. — Я только твой, и ты знаешь это. — Знаю. И так будет всегда, — Том улыбнулся. — Комната так комната! Пусть это число станет для нас счастливым. — Я думаю, уже стало, — Билл подошёл к двери и, приоткрыв её, посмотрел на три крупные цифры, а затем закрыл на ключ, чтобы никто не посмел нарушить близнецовое личное пространство, и вернулся к любимому. — Я хочу освежить воспоминания. Точнее, их приятную часть, — младший, коварно подмигнув, потянул брата за край безразмерной футболки. — Да сними ты уже её, я хочу, наконец, увидеть твоё тело, а не этот мешок! Уж от меня-то прятаться не надо, — смех парня перебил грубоватый поцелуй, который Билл поспешил разомкнуть. - Ммм, не забывай, сегодня я главный, — горячо прошептал он на ухо близнецу. — Можно подумать, я против, — улыбнулся Том. С Биллом он никогда себя не чувствовал униженно или подавленно, они оба или держали ситуацию под контролем, или напрочь забывали обо всём. Почти никогда задавались вопросом и не обсуждали заранее, кто будет сверху. Это приходило как-то само собой. Ни Билл, ни Том никогда не сопротивлялись этим порывам. Каулитцы всегда были готовы и брать, и отдаваться. Только друг другу. Никто больше не прикоснется к их телам, никто не поранит две души, сплетённые в единое целое. Ведь только вместе они могут выдерживать всё это напряжение, не замечая своей усталости. Том раздевался медленно, дразня и провоцируя близнеца, и Билл, не выдержав, с силой рванул несчастную футболку так, что затрещала ткань. Откуда только силы взялись! Видимо, это так брат его подпитывал своей энергией. На полу оказались штаны Тома, смятые так, что выйти в них из номера уже будет просто невозможно. А вот с последней деталью одеяния старшего Билл спешить не стал. Похотливо облизнув пересохшие, покусанные губы с мелкими трещинками, он положил свою ладонь на твёрдый, выпирающий бугорок и слегка надавил. Близнец издал тихий стон и прикрыл глаза, погружаясь в свои ощущения. Сегодня спешить было некуда: завтра у ребят еще много времени, чтобы выспаться, поэтому сейчас можно наслаждаться друг другом столько, сколько влезет. — Нравится? — Билл неторопливо ласкал близнеца, слушая его приглушённые стоны, ждал, когда терпение брата закончится, и он сам попросит, сдастся. А младший наслаждался этой недолгой властью. Ему не нужен был контроль над Томом каждую ночь. В этом и заключался смысл — относительно редкая смена ролей приносит намного больше удовольствия, чем секс по графику. — Ты же знаешь, что да, — Том прикусил губу. Билл с дьявольской улыбкой пробрался ладонью в боксёры старшего и сжал напряжённый ствол на несколько секунд, испытывая близнеца своими провоцирующими действиями. Том, промычав что-то невнятное, толкнулся в хрупкую, но от этого не менее властную руку. Всё происходящее ещё сильнее заводило их обоих. Убрав ладонь, Билл помог близнецу избавиться от последней детали гардероба, но радоваться было рано. Теперь он гладил бёдра брата, старательно избегая возможности подняться выше. Том слегка развёл ноги, добровольно открывая близнецу доступ к своему телу, но пользоваться этим Билл не спешил. Он испытывал сейчас моральное удовлетворение от того, что близнец, хоть и был сильнее, мог для слабого и хрупкого сделать всё, что угодно, и уступить рождённому на десять минут позже. Как и подобает настоящему старшему брату. — Билл, тебе ещё не надоело меня мучить? — поинтересовался Том. — Такое надоесть не может, — усмехнулся близнец и легонько ущипнул братское бедро. Том, не ожидавший такого, смешно пискнул. — Не хочешь повернуться? — Хочу, — он без возражений повернулся и улегся к Биллу на колени. Младший достал из-под подушки смазку, в который раз убеждаясь, что она всегда должна быть под рукой. Он не хотел причинять близнецу боль, не сделал бы этого, даже если бы Том сам просил. В его понимании любовь всегда включала в себя нежность и трепетное отношение… Парень, хоть и знал прекрасно, что его ждёт сейчас, всё равно инстинктивно сжался, почувствовав скользкий прохладный палец в себе. Билл растягивал близнеца очень медленно и осторожно. Было в этом для него какое-то особенное удовольствие — видеть, как сдаётся сильный, как стонет и тихо, почти отчаянно просит «ещё». Одно слово, а сколько в нём невысказанного! — Би-и-илл, я уже готов, — шептал Том. — Ты просто издев… — недовольство потонуло в сладком стоне, когда младший с силой надавил на простату. Старшего едва не подкинуло от неожиданности, он тут же попытался насадиться на нежные, но такие ловкие пальцы, но ему не удалось это сделать. Билл резко убрал руку и спихнул расслабленное тело со своих колен. Перекатившись на чёрную шёлковую простынь, постеленную по заказу брата, Том ощутил спиной прохладу ещё не смятой постели. Так было значительно лучше. Он получал намного больше удовольствия, если смотрел близнецу в глаза. Билл нависал над ним, целуя в шею и ласково проводя по торсу кончиками пальцев, но не спешил входить. Головка лишь тёрлась о вход, сочась смазкой. — Если ты сейчас же не сделаешь это, я сам тебя трахну, — хрипло прошептал близнец, и уже через пару мгновений ощутил, как в него проникает член Билла. — Ты всегда успеешь это сделать, — младший скользил затуманенным взглядом по дрожащему телу близнеца. — Но не сейчас… Проникновение было безумно медленным. Парень понимал, что можно было сделать это намного быстрее, сочетая удовольствие с вполне терпимой и, возможно, даже приятной болью, но что-то внутри не давало ему двигаться в полную силу. Билл был так ласков и нежен, будто всё происходит в первый раз — просто не мог проявить грубость по отношению к своей половинке. Наконец, он полностью оказался в родном и любимом теле. Наслаждение проникало в каждую клеточку, заставляя даже дышать как-то иначе, но обоих так по-прежнему одинаково. Карие глаза напротив точно таких же, смотрящих с любовью и преданностью. Разгорячённые тела. Неторопливый ритм. Прикосновения, от которых по коже проносятся невидимые искорки. Напрасно люди твердят, что парням не положено ронять слёзы. У всех нас есть чувства, и лучше проявить их, чем держать в себе. Билл почувствовал на щеках обжигающую влагу, и у Тома защипало глаза. Им не было плохо. Им не было больно. Они просто были счастливы! — Я слишком сильно люблю тебя, — прошептал Билл. — И я никогда не посмею сделать тебе больно, — губы близнецов, пропитанные солью, соприкоснулись. Этот поцелуй был полон не страсти, а тихой нежности. Том прикрыл глаза ненадолго, утопая в сладком удовольствии. Младшенький гладил руками дрожащие плечи, ни на миг не прекращая движений, но и не спеша ускоряться. Но Тому было недостаточно, и он сам, следуя близнецовым инстинктам, подался бёдрами навстречу, отдаваясь так, как всегда отдавался ему Билл. В сознании стиралось и не имело никакого значения их прошлое, только настоящее сейчас было действительно важным и приобретало новые грани. Билл старался всеми силами отдалить приближение неминуемой разрядки, но низ живота уже сводило, так приятно и одновременно так мучительно. — Том… — брат закусил губу, вынужденно ускоряя темп. Тело уже не подчинялось ему, не было никаких мыслей, лишь бесконтрольное желание. Громкий стон — и последний рывок. Старший кончил, даже не прикасаясь к себе, и только тогда почувствовал липкую пустоту. Голова кружилась, а перед глазами плыли мерцающие точки. Комната номер 483 вновь погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тихим дыханием засыпающих близнецов.