Стать звездой за одну ночь: цена славы

Автомобиль быстро ехал по почти пустому ночному шоссе. Дэвид напряжённо сжимал руль обеими руками. Впереди поворот, поэтому нужно было сбавить скорость, что продюсер и сделал. Том, повернув голову к окну, смотрел на проносящиеся мимо силуэты зданий, огни города то и дело мелькали перед его взором. Биллу спокойно не сиделось. Лежать на плече брата, почти засыпая — это совсем неинтересно, когда в голове всплывают столь яркие воспоминания не таких уж и далёких дней. Тем более, что алкоголь даёт о себе знать. Коварный градус действовал не сразу, а постепенно: вначале в Каулитце проснулась игривая хитрость, а потом — неудержимое желание, перемешанное с не утихающей злостью и обидой на самого родного человека на свете. Пододвинувшись поближе, младший вначале нежно провёл рукой по его жестким дредам, переключая его внимание на себя. Том улыбнулся, думая, что Билл так быстро простил его. И даже Йост на переднем сидении сейчас его мало волновал, хотя на задворках сознания что-то щелкнуло, на миг вернув старшего в ту затуманенную опьянением ночь. Нет, это уже неважно. Билл ласково погладил указательным пальцем губы, на которых чувствовалась шершавая корочка. Том, поддавшись на маленькую провокацию, лизнул палец близнеца. Их лица оказались в миллиметре друг от друга, и поцелуя невозможно было избежать. Но как же Том ошибался, думая, что сейчас именно он инициатор всего происходящего, что его желаниям подчиняется Билл! Изменить своё мнение его заставили грубые, напористые действия младшего. Том, недовольный таким положением вещей, попытался отстраниться и отодвинуться, но куда там! Билл, вцепившись мёртвой хваткой в братские плечи, не отпускал его. Он хотел доказать — и не имеет значения, кому: Тому или себе — что он лучше любой девушки, которая пыталась заполучить внимание близнеца, лучше, чем те, кто был «до», и что не будет никаких «после». Жадно целуя растерянного Тома, он впился острыми ноготками в кожу. Близнец отстранился, сдавленно прошипев, но оттолкнуть брата от себя не мог. Ему нравилось, когда Билл проявлял себя с такой стороны, но сейчас его агрессия и ярость были не наигранными, он не вживался ни в какие роли, а просто был самим собой… Не дав Тому вымолвить и слова, он снова атаковал его рот, встречая своим пирсингованным язычком язык близнеца. Такое поведение Билла отчасти пугало, но в большей степени возбуждало до предела, и брат не мог оставаться равнодушным. Ему хватило бы и ласкового поцелуя, чтобы в теле разгорелся дикий пожар, а сейчас он просто сходил с ума от действий близнеца, который и не думал останавливаться, наоборот, становился всё требовательнее и жестче. Руки сжимали запястья так, что Том даже не собирался дёргаться. Наконец, прохладная ладонь забралась под огромную футболку, поглаживая пресс. Том вздрагивал от каждого касания. Отстранившись от губ близнеца, Билл тут же принялся за его шею, и старший непроизвольно откинул голову назад, подставляясь под грубые ласки. Даже не пришло в голову, что скоро будет очередная фотосессия, на которой явно нельзя будет появиться с таким количеством ярких засосов, которые останутся после сегодняшней ночи. Придется позаимствовать тональный крем брата, чтобы скрыть столь явные следы. Но сейчас это не имеет значения. Погрев руки о близнецовый живот, Билл потянулся к его ширинке, но передумав расстёгивать, с силой сжал достоинство Тома через штаны, вырывая из брата мучительный стон, чем, наконец, привлёк внимание Дэвида, который всеми силами пытался не обращать внимание на резвящуюся молодёжь на заднем сидении. Но разве можно было устоять, видя на всё готовых братьев, разгорячённых и возбуждённых до предела? Резкий поворот не вписывался в изначальные планы. Билл был совершенно не против. Делая вид, что ничего не происходит, он продолжал терзать Тома своими грубыми ласками. Болезненное наслаждение. Член старшего уже изнывал от возбуждения, но парень ещё не потерял окончательно свой рассудок. Хрипло простонав, он прошептал в ухо Биллу: — Кажется, мы не туда едем… — это и правда взволновало его, ему хотелось поскорее очутиться в квартире, ведь он знал, что Георга, скорей всего, не будет до утра, да и Густаву незачем спешить домой, ему есть с кем провести своё свободное время. — Да плевать! — Билл повысил голос. В самом деле, почему Тома сейчас беспокоят такие странные вопросы? Ему и правда было плевать на всё, в том числе и на присутствие Йоста, который мог всё прекрасно рассмотреть в зеркало заднего вида. Пусть смотрит, чего он там не видел? Никакого смущения и стеснения. Скромный мальчик Билли остался в две тысячи пятом. Чтобы Том больше не смел отвлекаться, младший Каулитц всё-таки расстегнул ненавистную ширинку и забрался тонкими пальцами в его штаны... Заткнув только открывшего рот брата поцелуем, Билл пару раз нежно провёл по стволу, расслабляя Тома и усыпляя его бдительность. Старший толкнулся в ласковую руку, но удовлетворить своё желание ему не позволили: Билл, хитро и даже немного злорадно сжал братские яйца. Том протестующе замычал, но рыпаться теперь даже не смел — не та ситуация! Искусанные губы и исцарапанные руки показались ему сущей мелочью, по сравнению с этой пыткой. Билл толкнул Тома, и брат повалился на заднее сиденье. Теперь парень был не в силах даже пошевельнуться, слушая свое бешеное сердцебиение и шумное дыхание. Билл знал, как помучить братца и заставить его подчиниться. И ведь Тому нравилось это, черт возьми! Из дурмана двойного возбуждения их вырвал голос продюсера, о существовании которого оба близнеца быстро успели забыть. — Приехали. Билл, конечно же, без труда узнал это место, где он бывал не раз. Кое-как отцепившись от Тома, он выбрался из машины, за ним — едва соображающий близнец. По взгляду младшего он понял, что всё в порядке. Братья, держась за руки, поднимались по лестнице вслед за Дэвидом, который за это время несколько раз подкинул ключи в руках, отчего они громко звякали. Открылась дверь, и Билл уверенными шагами прошёл в квартиру. Тогда всё было иначе: он не без страха переступал порог продюсерской обители. Коридор уже не казался ему таким большим в сравнении с гостиничными номерами. Он уже не тот испуганный мальчик, у которого не было выбора. А может, и был, только сам Каулитц предпочёл его не делать… Пока Йост возился с замком, близнецы прошли в комнату. Вернее, Билл протащил Тома за собой, не давая сказать и слова. Здесь практически ничего не изменилось с тех пор: даже занавески на окнах были точно такие же. Но первое, на что обратил внимание Билл — это постель. Та самая кровать, на которой он впервые отдался продюсеру. Дэвид поймал взгляд Билла, улыбнувшись. Возле подушки Дэвида лежало несколько журналов, один из них был открытым. Глаза старшего зацепились за фотографию полуобнажённой молодой девушки. Билл просто не мог этого не заметить. — Что, жалеешь, что не остался с той моделькой? — со злостью в голосе спросил Билл. Он заводился с пол-оборота. И дело было даже не в этом чёртовом журнале. — Нет, с чего ты взял… — удивлённо ответил Том, не понимая близнецовой реакции. — Глаза-то голодные, — усмехнулся младший, — соскучился по девочкам? Меня уже недостаточно? Или репутация бывшего бабника страдает, когда ты подо мной? — Да что ты несёшь! Совсем с ума сошёл от ревности! — крикнул старший. Ссора, начатая у машины, продолжалась. — А не надо давать повод, — прошипел Билл, краснея от возмущения. — Я же ничего такого не сделал! Мы даже не целовались, — оправдывался Том, хоть и понимал, что перегнул палку, обжимаясь с полузнакомой девушкой, фотографии с которой завтра появятся в какой-нибудь жалкой жёлтой газетёнке. — Это потому что я следил за твоим поведением, братик! — Билла всё больше захлёстывала ярость. — За своим бы последил лучше, — Том не упустил случая напомнить младшему о его провинностях. — А ведь ты, наверное, и не против снова повторить это, да? Может, вы вообще специально всё это придумали? Только зачем тогда здесь я? … — Том, ты в порядке вообще? Идиот, сколько можно вспоминать то, что было! — обиженный и раздосадованный младшенький толкнул Тома к стене. Тот ударился локтем и болезненно поморщился. — Я не хочу, чтобы всё было, как раньше, понимаешь ты это или нет, мой ревнивый идиот?! Билл что-то ещё быстро говорил, размахивал руками, уже не замечая Йоста. Здесь и сейчас было только двое: близнецы, которые выясняли отношения. Наконец, устав от слов, младший подошёл к Тому вплотную и посмотрел в глаза. Что-то тихо прошептал, успокаивая брата. «Прошлое должно оставаться в прошлом.» Это было легко прочитать по губам. Дэвид внезапно почувствовал себя лишним в собственной квартире. Зачем он привез Каулитцев сюда? Неужели думал, что легко воспользоваться их ссорой и перетянуть внимание Билла, а может, и Тома, или сразу обоих на себя? Чтобы всё повторилось по кругу. Нервы. Одиночество вдвоём. Полная отрешённость на концертах. Кому всё это нужно. Группе? Продюсеру? Однозначно, нет. Но не это главное. Отношения близнецов — вещь настолько же прочная, насколько и хрупкая, доверие между двумя самыми близкими людьми на свете легко разрушить, а восстановить его потом будет очень и очень сложно. И это всё лишь ради прихоти и сиюминутного желания? Братья смотрели друг на друга и молчали, обмениваясь понятными лишь им двоим взглядами. — Успокоились? — заботливо спросил мужчина, глядя на эту неугомонную парочку. Безусловно, в их жизни будет ещё много ссор, но пусть каждая закончится бурным перемирием, а не слезами. Билл, наконец, вспомнил, где он находится и пришел в себя. — Ну, что-то вроде этого, — улыбка и вновь молчание. Йост постелил ребятам чистое постельное бельё и с наигранной строгостью сказал, что детям пора спать. Том кивнул, понимая это многозначное слово по-своему. Они действительно улеглись в кровать, обнялись и даже закрыли глаза. Укрыв парней одеялом, он ушёл в другую комнату, чтобы не мешать. Стоя у окна, он смотрел в ночное небо, где загорелось несколько звёздочек. Одна из них сорвалась вниз и упала, ярко сверкнув напоследок. Дэвид успел загадать желание, а после — достал из кармана свой мобильный и отправил сообщение с предложением встретиться завтра женщине, которая давно этого ждала. Близнецы так и не смогли уснуть. Вернее, они даже не собирались. Зачем нужен сон, если можно заняться более приятным и полезным делом? Билл всё ещё немного злился на Тома, но это не помешало ему продолжить начатое в машине, и теперь его уже ничто не могло остановить. Том с готовностью принял эти так и не озвученные условия. Младший быстро справился с бесформенной близнецовой одеждой. Иногда он даже радовался, что Том носит именно такие вещи — так легче себя сдерживать. Однако с бельём Билл так спешить не стал, он снова дразнил Тома, сжимая твёрдый бугорок через плотную ткань боксеров. Старший тихо прошипел. Возбуждение захлёстывало с новой силой, накатывало дикими волнами. Но Каулитц-младший не мог так сразу перейти к активным действиям, ему хотелось помучить брата. Он медленно стягивал бельё с Тома. Парня уже било мелкой дрожью. Ненавистный кусок ткани был отброшен куда-то в сторону. Тонкие пальцы плавно заскользили по близнецовому бедру, подбираясь к органу, требующему особого внимания, но так и не доходили до своей цели, отправляясь обратно. Холодные руки вновь обжигали своими касаниями тёплую кожу. Старший плавился от каждого движения, затуманенными зрачками вглядываясь в родные карие глаза и усиленно прогоняя некстати лезущие в голову мысли о том, на чьей кровати это происходит. В постели не должно быть третьих лишних, даже если этот третий находится только где-то в глубине сознания. Это место для двоих, а остальным придется подождать. Том уже на уровне тех самых близнецовых инстинктов раздвинул ноги, открывая себя для Билла. Если кому и принадлежать, то только ему. Пальцы, уже потеплевшие, подбирались к сжатой дырочке. — А как же смазка? — растерянно спросил Том. Тогда всё было не так. Хотя разве это имеет значение сейчас? — Обойдёшься, — прошипел Билл. Он прекрасно знал, где у Дэвида хранится чудесный тюбик, и не думал, что за это время что-то сильно изменилось, но из принципа не собирался искать его. Растяжка была быстрой, и, скорее, условной. Эта близнецовая грубость напоминала ему о той ночи. Билл не мог не заметить как брат морщится и пытается вытолкнуть из себя пальцы, но это не заставило его смягчиться и стать привычно-ласковым котёнком. Ни за что. Он тоже всё прекрасно помнил, и сейчас в его голове всплывала параллель. Тем слаще было мучить любимого близнеца, а от осознания того, что сейчас хозяин квартиры слышит за стеною каждый звук, только распаляло. И Том сдавался с каждой секундой. — Би-и-илл, — брат отчаянно проскулил, но вместо того чтобы рискнуть отстраниться, он сам насаживался на пальцы, ведь теперь ему было мало. Близнеца всегда мало, и неважно, как будут распределены роли. Никогда не достаточно. Особенно сейчас. — Будешь ещё девочкам глазки строить, м? — спросил младший, надавливая на маленький, но такой чувствительный бугорок, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Ты только мой, запомни раз и навсегда! — Я всегда буду твоим… — прошептал Том, резко ощущая внутри пустоту. Он лежал на помявшейся простыни, разведя ноги и ждал, когда Билл возьмёт его. Но младший не спешил это делать, лишь бесстыдно рассматривал готового на всё близнеца, наслаждаясь своим триумфом. Желание никуда не исчезло и не утихало. У Тома не оставалось никаких других вариантов, как усесться на бедра младшего. Билл не успел досчитать и до десяти, как старший уже тёрся ложбинкой о твёрдый член. Билл так долго находился в возбуждённом состоянии, что боялся кончить, так и не начав. Слишком уж соблазнительным был его братец. — Не медли… — прохрипел близнец, задыхаясь от невыносимого желания. Перед глазами проплыла размытая картинка, словно обрывок несуществующей фотоплёнки. То, как Том отдаётся сейчас не идет ни в какое сравнение с той пьяной оргией. И всё же… Сейчас братья не менее пьяны, но дело не только в алкоголе. Их связь — настоящий дурман. Сильнейший наркотик на свете. Том не мог больше ждать: он направил в себя ярко-розовую головку, наслаждаясь тем, как член брата проникает в него, раскрывая податливые стенки. Билл тяжело дышал. Старший, с любовью и нежностью взглянув в его карие омуты, медленно насаживался на близнецовое достоинство, сходя с ума от пронизывающих всё тело ощущений. Он не спешил, но и остановиться было уже невозможно. Миллиметр за миллиметром Билл погружался в тесную глубину. Младший вполне мог бы грубо схватить Тома за бедра, сжать до синяков и войти резко до самого основания, заставив его орать и закусывать губы в кровь. Мог бы. Но ему хотелось большего наслаждения после мучительного ожидания. Том всё также плавно скользил по напряжённой плоти. И кто ещё над кем издевается, интересно? Наконец, Том не выдержал, дёрнувшись и вильнув бёдрами. Головка тут же ударилась о простату, и старший протяжно застонал, запрокидывая голову назад. Он сам двигался на Билле, даже не морщась от лёгкой боли. Она никуда не исчезла, но сейчас это чувство было даже необходимо. Младший то гладил, то с силой сжимал братские бёдра, ни на секунду не позволяя забыть, кто сегодня главный. Легонько царапнул покрасневшую кожу, получая взамен новые звуки, срывающиеся с родных губ. Не выдержав, Билл всё-таки подался бедрами навстречу Тому. Он брал его всего без остатка — не только тело, но и душу. И близнец отдавался, прося прощения за всё, что было не так. Губы не раз прошептали любимое имя. Движения становились быстрее, старший, теряя контроль над своим разумом, бешено скакал на члене брата, вскрикивая от удовольствия. И плевать, что завтра он с трудом поднимется с кровати, сегодняшняя ночь определённо стоит этого. Тому хотелось, чтобы Билл продержался как можно дольше — ему нравилось всё, что сейчас происходит. И у младшего желания были точно такими же. Ах, почему это не может длиться вечно? — Не так быстро! — крикнул Билл. — Что же ты дел… ааах! — слова утонули в громких неприличных стонах. Как остановиться? Или хотя бы замедлиться? Это было просто невозможно — разве что если бы они оба решили одновременно сойти с ума. А это ещё не безумие. Это их близнецовая любовь, которая течёт по венам вместе с идентичной кровью. Рывок. Ещё один. В одинаковом ритме, до изнеможения, пока тела не пробьёт сладкой судорогой, не вывернет все эмоции и чувства наизнанку, не перекроет на нескольких долгих секунд шумное дыхание, пока сердцебиение не потеряет все ритмы, кроме одного, близнецового. Том дрожал всем телом, тихо всхлипывая. Ему не было больно. Наоборот, слишком хорошо. Так, что даже слёзы выступают на глазах. Одна слезинка скатилась с пушистых ресниц, тепло и ласково падая на кожу брата. Билл простонал, что-то понятное лишь ему одному, мотнул головой, разметав волосы по мягкой подушке. Все их естество напряглось, будто натянутая струна, готовая к финальному аккорду. Десять, девять… и так до конца, а затем обратно. По коже стекают капельки пота. Вдох, попытка набрать как можно больше воздуха, не увенчавшаяся успехом. Том хватает ртом необходимый организму кислород, словно маленькая рыбка, выброшенная на берег. Перед глазами всё плывёт, и он даже не видит Билла, но он его чувствует. Ощущает каждой клеточкой своего тела, как горячий орган быстро и резко движется в нём. Они одно целое, и никто не сможет разорвать эту безумную связь. Никогда. Громкий крик на судорожном выдохе. Два голоса, ставшие одним в этот миг. Продюсер докуривает последнюю сигарету у открытого окна. Ему ничего не оставалось, кроме как невольно позавидовать. Такого у него точно никогда не было и не будет. — Я люблю тебя, братик… Весь мир разлетается тысячью фейерверков перед глазами. Они смотрят друг другу в глаза — безумно влюбленные, ненасытные, слетевшие с катушек от этой любви. Том чувствует, как пульсирует в нём напряжённая плоть. Несколько тёплых капель стекает вниз, льётся по бёдрам братьев. На простыни остаются следы этой жаркой ночи. За окном наступает рассвет. Солнце, только выглянувшее из-за туч, ласково освещает и согревает остывшую за ночь землю. Близнецы утомлены и умиротворены своей близостью, которая необходима им, как воздух. Лучи славы не затмят истинных чувств. Их любви больше никто и никогда не помешает.

Das Ende