"Внеочередной фанат"

Этого парня бармен приметил сразу же — он ярким пятном виднелся на фоне толпы. Ярким и нелогичным: стройные крепкие ноги, одетые в бриджи, свободная безрукавка, выгодно подчёркивающая мускулистые руки — казалось бы, прекрасно сложенный парень. Если бы не рыжие волосы, нежно обрамляющие красивое лицо. Легко ошибиться, приняв за девушку. Парень уселся за стойку, заказал коктейль и принялся медленно его пить. А бармен принялся за других клиентов, настоятельно требующих его внимания. Но время от времени он поглядывал в сторону рыжика, пытаясь понять, почему его лицо кажется таким знакомым. Между тем, вечер в клубе продолжал идти своим ходом. Часть клиентов выпивала у бара, часть — сидела за столиками, парочки в основном. Большинство же зажигало под музыку в центре помещения. Занятый работой, бармен, было, позабыл о необычном клиенте, но тот напомнил, повторил заказ. И так уж получилось, что к глубокой ночи рыжик перепробовал весь ассортимент коктейлей, порядочно при этом опьянев. Он не танцевал, не искал знакомств, не пытался с кем-то заговорить — просто сидел сбоку и пил. Мало-помалу посетители покидали клуб. И совсем скоро бармен остался наедине с тем самым парнем. Кашлянув, он привлёк к себе внимание: — Прошу прощения, но мы скоро закрываемся. Рыжик пьяно и неуважительно фыркнул: — Подумаешь! Вызови мне такси, я переберусь к вашим конкурентам. Бармен внутренне скривился — подобной грубости он никак не заслужил. Обидевшись, он хотел послушаться, но... Но парень был красив. И почему-то знаком. И бармен осторожно спросил: — А кроме этого, а могу ещё что-то сделать для... тебя? Он и сам не знал, почему нарушил правила хорошего тона. Просто поддался внутреннему порыву. Просто искренне захотелось помочь красивому грубияну. И видно было, что выпивоха перебирает варианты ответа, но никак не может остановиться на нужном. В конце концов, тот буркнул: — Хоть один раз побудь мной и пообщайся с моими фанатами. "Фанатами? Да кто он такой, чёрт его побери?". — Вижу, что пытаешься вспомнить. Уэда. Тацуя. Слышал о таком? Бармен едва не хлопнул себя по лбу. Ну, конечно же! Тацуя Уэда! Скандальная история, о котором, казалось, слышала вся страна. Наследник транснациональной корпорации, отправившийся на учёбу в Швецию в элитный университет, на втором курсе бросивший всё и отправившийся в путешествие по миру. И не куда-нибудь, а в страны третьего мира: Мексику, Перу, Парагвай, и даже на затерянный в океане Рапа-Нуи. Узнав об этом, у его отца случился удар, и в "Уэда Энтерпрайз" сменился президент — у руля корпорации встал двоюродный брат Тацуи, блестящий юрист Нишикидо Рё. Вспомнив, что писала об этом жёлтая пресса, бармен покачал головой — не в его правилах осуждать незнакомых людей, но из-за выходки сына отец с подорванным здоровьем ушёл на вынужденный отдых. А сам сынок спустя какое-то время вернулся домой и заделался писателем — в своей книге он увлекательно и с изрядной долей юмора описал собственные приключения. Книга имела успех, новоиспеченный писатель произвёл фурор. После этого были ещё два путешествия — в Африку и Персидский залив. И ещё две книги. И снова успех. Но... Бармен, наконец, понял, что его так беспокоило. — Ты отрастил волосы! И перекрасился! Тацуя угрюмо глянул в ответ. — Угу. Имею право, тебе так не кажется? Я ведь не чёртов айдол, связанный контрактом, моя внешность принадлежит мне... Эй, повтори-ка мне тот ананасовый коктейль! — Это будет последний на сегодня. Услышав фырканье, бармен невольно улыбнулся и поспешил выполнить заказ. — Так кому не угодил твой новый имидж? Тацуя сначала присосался к соломинке, и лишь потом ответил: — Моим фанатам. Тем, что вовсю расхваливали мои книги. Что дрались за автограф. Что за считанные часы раскупали билеты на презентации книг. Он вдруг горько рассмеялся: — Представляешь: мои — МОИ — фанаты постоянно спрашивают меня: "С чего ты взял, что мы твои фанаты? Ты кто такой вообще?"! И всё лишь из-за причёски! Мол, куда подевался парень, откуда появилась эта девчонка?! Уэда напряг мускулы: — Разве это похоже на девчачью руку? Бармен бы ему посочувствовал, если бы не тянуло рассмеяться. И он взял, да и выдал: — Но так ты намного красивей... Тацуя с подозрением на него уставился: — Насмехаешься? — Нет, вовсе нет. Я ... я любуюсь. Недоверчиво: — Запал, что ли? Вздох: — Ты мне заочно понравился. Я не один раз перечитал твои книги. Нерешительно: — А можно мне... автограф? Пьяный автор поинтересовался: — Надо же. Ещё один фанат. И на чём тебе расписаться? На теле, что ли? Бармен смутился: — Н-нет... На книге. Удивлённо: — Оу! Ты и на работе их читаешь? Опять вздох: — Никак нет, меня бы уволили. Книга... Книги... У меня дома. Молчание. Долгое молчание. — Лишь поставить автограф? Больше ничего? Совсем тихо, но с капелькой надежды: — Ну... Можешь и заночевать. Ты ведь пьян... — Но всё ещё соображаю. Спрошу прямо: хочешь затащить меня в постель? Бармен опустил глаза. Поводил пальцем по стойке. — Не хочу тащить. Хочу, чтобы ты сам в нее лёг. Трезвый. Чтобы потом не сожалел... Уэда рассмеялся: — Ну и чудо же ты! Тоже вздохнул: — Ну ладно, чудо. Получишь ты мой автограф. А остальное... Будет видно. Бармен заметно обрадовался: — Хорошо! Спасибо! Посиди тут ещё полчасика, а я пока со своими делами разберусь. Уэда просто кивнул в ответ. На самом деле, парень управился быстрее. Потому что буквально летал от радости, потому что с трудом верил, что вот-вот в его скромной квартире окажется не кто-нибудь, а сам Тацуя Уэда. Наследник-бунтарь. Знаменитый писатель. И его тайная мечта. Тацуя это не знал, но они с барменом однажды уже встречались: корпорация как-то устроила в отеле приём для иностранных партнёров, и обслуживающее это мероприятие агентство срочно подыскивало компетентный персонал. Так бармену представилась редкая возможность оказаться среди богатых и ещё богаче — простому пареньку из бедного квартала. Он тогда стоял на раздаче спиртных напитков, и сильно переживал, чтобы не пролить дорогущее пойло на ещё более дорогой костюм. Звонкий смех привлёк его внимание — как позже бармен выяснил, смеялся сын президента, а компанию ему составлял его кузен. Тогда-то бармен и запал на сногсшибательную улыбку своего будущего клиента. В следующий раз они встретились с Тацуей заочно — когда желтая пресса на все лады обсуждала его неожиданный порыв. И как-то так, незаметно для себя, бармен стал следить за жизнью Уэды. "Словно чёртов сталкер" — так парень думал о себе. Сначала это был невинный интерес, который затем перерос в нечто большее. Фамилия Тацуи всё чаще забивалась в поисковик. Потом бармен стал фантазировать с довольно высоким рейтингом. И лишь увидев лицо парня на обложке книги, бармен впервые задумался о нём, как о реальном человеке, а не предмете дроча. И вот он сидит перед ним, красивый до невозможности, и впрямь похож на девушку, готовый поехать к нему, заночевать... Его раздумья неожиданно прервал вопрос: — Эй, чудо. Как хоть звать тебя? Бармен улыбнулся: — Джунноске Тагучи. Джунно. Когда они вышли из бара, Уэда остановился и выжидающе посмотрел на Тагучи. — Что? — Что-то я не вижу твоей машины. Джунно взмахнул рукой: — Нам в ту сторону. — Ты так далеко паркуешься? — Совсем нет. Там автобусная остановка. Уэда пораженно уставился на спутника: — Погоди-ка! Ты что, собираешься на автобусе везти к себе своего обожаемого автора? Пьяного, к тому же? Не на машине? Хоть бы такси вызвал! Джунно никогда не стыдился своего финансового положения, но сейчас ему стало откровенно неловко. — Понимаешь... Я коплю деньги на более приличную квартиру, поэтому стараюсь избегать лишних трат. Уэда в ответ лишь пожал плечами и, порывшись в карманах, бросил ему ключи: — Моя машина вооон та, белая. Джунно взглянул в указанном направлении. Он точно не ожидал увидеть скромный "Ниссан", ему почему-то думалось, что Уэда разъезжает на иномарке экстра-класса. — Эй, мне ещё долго ждать тебя? — Слушай, почему ты мне грубишь целый вечер? — А это я срываюсь на тебе. — Но я же не виноват, что людям не понравился твой новый образ! — Они не люди, они — фанаты. Ты тоже фанат и огребаешь за всех. — Потрясающая логика...— пробормотал себе под нос Джунно, усаживаясь за руль. И уже громче спросил: — А не боишься, что я тебе морду набью? И тут же потрясённо вдохнул — Уэда улыбнулся, широко и искренне, тот самой улыбкой, что когда-то очаровала Джунно. — Нет, не боюсь. Потому что тебе нравится моя морда. И ты хочешь затащить меня в постель. Тагучи на это лишь вздохнул и завёл мотор. Его квартира и вправду оказалась скромной. Одна большая комната, разделённая ширмой на две неравные части: меньшая правила за кухню, вторая была спальней, кабинетом и гостиной одновременно. Небольшая душевая ютилась по соседству в отдельной комнатушке. — Мдааа, негусто...— протянул Тацуя, обозревая скромную обстановку. — Ну, извини. Это, конечно, не особняк, но всё же лучше, чем лавочка в парке или дешевая ночлежка. — Ладно-ладно! Не хотел тебя обидеть. Ты лучше скажи, где мы спать будем? Не "я", а "мы" — Джунно сразу это отметил. И на душе у него сделалось как-то радостно. — Я на ночь убираю этот столик поближе к стене, а тут стелю футон. Кстати, есть хочешь? — Умыться я хочу. И выдели мне какую-то майку. — Да-да, конечно. Тагучи засуетился, показывая гостю ванную, давая одежду, расстилая постель. Сам же натянул пижаму. Уэда, показавшийся из ванной, аккуратно сложил свои вещи на невысокий табурет и критически осмотрел хозяина квартиры: — Ты что же, собираешься в этом спать? Джунно растерялся: — Ну да. А что, тебе не нравится? Тацуя закатил глаза: — Слушай. Ты собираешься лечь в постель с парнем, закутанный с ног до головы во ... фланель, да? И когда я к тебе невзначай прижмусь, разве ты сможешь ощутить мою кожу, её гладкость, тепло моего тела? Представив сказанное, Джунно нервно сглотнул. Тацуя ведь совершенно прав. Но... — Ты меня провоцируешь, да? — Провокация — это спать обнаженным, как я и привык, кстати. Но нет. Сбрасывай всё. Трусы можешь оставить. — А ты? — А я останусь так. Твоя майка очень мягкая и приятная на ощупь. — Знаешь, а ты странный. Очередное фырканье: — Ты не первый говоришь мне это, поверь. Ложимся? — Ложимся. Джунно погасил свет, и они улеглись под одним одеялом, так как запасного у него просто не было. Тацуя немного повозился и улёгся совсем рядом, почти касаясь Тагучи. К которому сон не шёл совершенно, несмотря на выматывающий рабочий день. Шли минуты. Было слышно, как за окном проносятся машины. Потом пошёл дождь. Но даже его успокаивающий ритм не помог Джунно, он всё так же лежал на спине, смотря в смутно белеющий потолок. — Спишь? — Нет. — Почему? — Взбудоражен событиями этого вечера. А ты? — А мне трудно уснуть в чужой квартире. ... — Знаешь, я всё-таки не понимаю. — Чего? — Почему ты так расстроен из-за этих фанатов? Тацуя зашевелился, поворачиваясь к Джунно лицом: — Потому что это обидно. Они любят мои книги, им интересен я, как личность. Так какая разница, какая у меня внешность? Любят ведь не за лицо, а за душу. Я так считаю, пусть это и очень наивно. — Неужели для тебя так важна любовь чужих тебе людей? ... — Тацуя? ... — Ну, ладно. Оясуми насай. Тихо: — Эта любовь — единственная, что у меня есть. Джунно и себе повернулся к визави, и недоверчиво спросил: — А как же семья? Отец, мать? Кузен? Долгий вздох. — Я не хочу о них говорить, о родителях. А кузен... он долго и безуспешно пытался затащить меня в свою постель. Поверь, любовь там и не ночевала. Джунно почувствовал холодок понимания. — Так ты согласился на... — Нет! Уэда даже приподнялся на локте: — Несмотря на всё, я не настолько отчаявшийся, чтобы раздвигать ноги перед первым встречным, сказавшим мне одно ласковое слово. Вообще-то, Тагучи не совсем это имел в виду. Но и это — тоже. — Значит...— тихо он сказал, — ты просто переночуешь, уйдёшь, и я больше никогда тебя не увижу? Ответ оказался неожиданный, но очень приятный — к его щеке прикоснулись чужие губы, мягкие, тёплые. — Слушай, давай спать, а? Всё остальное завтра, хорошо? День сегодня был непростой, я устал, выпил... Ой, да убери ты руку, я хочу устроиться на твоём плече! Джунно тихо рассмеялся, чувствуя, как настроение весьма ощутимо приподнялось. — Слушай, ты... — Невозможен? Ага. Так, а теперь обними меня... Крепче!.. Отлично. Оясуми насай. — Оясуми... Сжимая в объятиях рыжика, Джунно подумал, что пробуждение будет незабываемым, а потом и сам погрузился в глубокий сон.