Die Nordlicht.

      Ничего не менялось. Он так и стоял на том же месте, словно ожидая кого-то. А Она как и раньше сжимала две белые лилии в дрожащих пальцах. Они частенько гостили здесь втроём: Она, Он и Тишина, нарушаемая хрустом земли. Их молчание напоминало полярное небо, покрытое всполохами северного сияния. Та же холодная насыщенная гамма чувств. И два навеки закованных в лёд сердца.        Но однажды покрытые инеем боли губы разомкнулись. И Он начал беседу. Тихий вздох заставил Тишину недовольно поморщиться. А испуганная резким звуком Она выпустила белые лилии из дрожащих пальцев. Цветы мягко шлёпнулись в пыль, заставив Тишину вновь скривиться. Она с ужасом оглядела упавшие лилии. Нежные белые лепестки смялись, а медная пыльца смешалась с грязно-серой массой. - Прямо как тогда, в мае, - не удержалась Она, - только вместо пыли была кровь. Он не нашёл, что и ответить. Это было слишком грубо по отношению к Тишине. Его взгляд скользнул по круглой серой фотографии, с которой ему весело улыбался белобрысый парень. И Он улыбнулся в ответ. Не смог удержаться, слишком уж редко ему здесь дарили улыбку . - Значит, его звали Ульрих.., - сказал Он Тишине. Но та как всегда промолчала. Безмолвна и безжалостна по отношению ко всем. - Да. Но он предпочитал, чтобы все называли его просто Ульри, - вырвалось у Неё. Она не хотела произносить это вслух, но слова смогли прорвать и без того слабую оборону. Ведь уже совсем не осталось сил держать эту блокаду. - А её звали Хелен, - он кивком указал на круглое каменное фото пухлощёкой девочки. В отличие от Ульри она не улыбалась, а смотрела со всей возможной серьёзностью, - и на самом деле её там нет. Она пропала без вести, растворилась в кровавом дрезденском мареве вместе с сотнями других детей. Я просто заказал ей памятник рядом с остальными. И Она увидела Их. Как две капли похожий на Него мужчина, женщина с Его печальным разрезом глаз, пухлощёкая девочка, сморщенный как яблоко старик - и все как один смотрели прямо на Неё своими каменными глазами. От бесконечности до тысяча девятьсот сорок пятого. - Мари. Йоси, - представила Она Ему фотографии испуганной девушки с длинными спутанными волосами и похожего на неё мальчишки с водянистыми глазёнками, - их забрал Берлин. - Ты не права, - беззлобно усмехнулся Он, - их забрала война. - И Ульри, и Хелен, и даже старуху Маргарет, - поддержала его Она, указав на соседний памятник, - и еще почти два миллиарда. - А мы ей чем-то не приглянулись, - фыркнул Он, - война поперхнулась нами и выплюнула обратно, словно рыбью косточку. - Сломленными и потерявшими всякую опору, - завершила его мысль Она.       После этих слов Тишина с облегчением выдохнула. Эти двое вновь погрузились в свои мысли. Немая беседа возобновилась. Однако в северном сиянии зарделся новый, едва заметный всполох.. Всполох понимания и сочувствия.