Человеческая душа всегда склонна уповать на чудо. В. Гюго.
Пятница. Конец рабочей недели обещал быть ничем непримечательной двадцатичетырехчасовой прогулкой по дороге жизни, но только не для нее, только не сегодня. Можно ли назвать день рождения особенным днем? Наверное, да, если ты до сих пор веришь в чудо. А что за праздник без чудес?* * *
Погода в Лондоне была по-осеннему холодна. Дождь поливал улицы с раннего утра, а солнца жители города не видели уже несколько дней – серые тучи сплошной завесой покрывали небо. Плотный поток из черных зонтов спешно передвигался по скользким улицам, намереваясь как можно скорее найти укрытие. К вечеру же в городе стало необычайно тихо и спокойно, видимо, обитатели вечно промозглого кусочка острова уже привыкли к шуму автомобилей и к яркому свету фар, непрестанно прорезавшему туманное пространство тут и там. Но, несмотря на непогоду, отдыхающие под куполом уличного ресторанчика чувствовали себя очень уютно, потягивая кто зеленый чай, а кто солодовый виски. Здесь лишь мокрые следы, змейкой вьющиеся вокруг столиков, да шум дождя, казавшегося таким далеким, напоминали о плохой погоде. Шестеро молодых людей молча сидели за одним из столиков, наблюдая, как крупные дождевые капли, достигая земной поверхности, разлетаются тысячами мелких крупинок прозрачной поблескивающей в вечернем свете фонарей воды. Героям Второй магической войны было о чем и о ком говорить, было о чем сожалеть и чему радостно улыбаться, трепетно сжимая чью-то теплую руку рядом. Война закончилась и унесла с собой так много судеб и жизней, что не объять мыслью. И забыв о том, что сегодня отмечается праздник рождения, самые близкие друзья молчали после недолгого веселья. Им было о чем помолчать. Гермиона Грейнджер, не отрываясь, следила за посетителями ресторана. Она не заостряла внимания на конкретных фигурах, не вглядывалась в лица и не слушала разговоров. Все люди представляли сейчас для нее единый живой поток, поток энергии, заполняющий пространство вокруг. Иногда даже приходило чувство невесомости: будто пропадают все чувства, и ты становишься независимой от времени. Но вот подарки вручены, тосты торжественно произнесены, бокалы пусты. Пусты так же, как и маленький ресторанчик, стоило лишь пробить часам полночь. — Удачи, Гермиона. Надеюсь, еще увидимся, — говорит Невилл, неуклюже выбираясь из-за стола. Все в нем осталось таким же, как и год, и два назад, но глаза будто изменились, приняли другое выражение, как если бы принадлежали совсем незнакомому человеку. Повзрослевшему человеку с уверенным голосом и твердым характером. — Пока. И еще раз – с днем рождения! – Джинни порывисто обнимает. Этот человек, пожалуй, был лучиком света на сегодняшнем празднике. Она никогда не позволяет себе унывать, даже если все вокруг кричат от безысходности. Младшая Уизли давно стала напоминать Гермионе Уизли старшую: тот же теплый и уже мудрый взгляд, желание впитать в себя все горести близких людей, сделать так, чтобы вокруг все улыбались. И, оказывается, для этого не нужно многого, только любовь, исходящая из самой глубины сердца. — Дождь под стать нашему настроению, не находите?.. Всего хорошего, Гермиона Грейнджер, — смотрит в небо как всегда задумчивая, но необыкновенно проницательная Полумна. — Ты в порядке? До встречи, Гермиона, — говорит Гарри тихо. Он будто заметил печаль в глазах именинницы. — Ну, что... Пока, Гермиона. Ты это... возвращайся от родителей поскорее. Буду тебя ждать, — Рональд неуклюже целует в щеку, будто стесняясь. Ведет иногда себя словно мальчишка. Они какое-то время смотрят друг на друга, но Рон опускает взгляд и, зачем-то пожав плечами, медленно бредет к выходу. Девушка, лишь кивнув на прощание, занимает прежнее место за столом, и молодой человек быстро исчезает. Гермиона вдруг чувствует острое одиночество, которое впивается острыми иглами в самые чувствительные части тела и сознания, но это чувство быстро сменяется другим, отдающим горечью, но приносящим умиротворение. В ногах – коробки, перевязанные яркими лентами, и подарочные пакеты. Она еще не открывала их, ведь подарки не так важны. Друзья, что живы и пришли на ее праздник – вот что действительно важно. — Мэм, мы закрываемся, — официант в немного помятой униформе убирает последний стол, расправляя складки на скатерти цвета слоновой кости. Высокий рост, худые плечи, костлявые руки и светлые кудрявые волосы. Он кажется девушке весьма несимпатичным, а его узкое вытянутое лицо со впалыми глазами и вовсе производит отталкивающее впечатление. Официанты, словно призраки, ходят меж столов — подают блюда, убирают посуду, покорно выслушивают замечания клиентов — и остаются для посетителей ресторана не более чем изредка мелькавшей тенью. «Его пальцы наверняка холодны, как лед», — подумалось Гермионе... – Вам вызвать такси? Грейнджер ухмыляется про себя. Он не знает, что она – волшебница! Вот лежит рядом маленькая сумочка, которая без проблем вместит все эти коробки и весить будет совсем немного. Да и такси вызывать нет необходимости. Давно уже позабыты все магловские основы жизни: утренние новости по телевидению и телефонные звонки, необходимость ездить на метро или такси... А ведь совсем недавно родители рассказывали о далеких королевствах с прекрасными принцессами и злыми колдунами, и верила Гермиона в волшебство. В то самое волшебство, пахнущее бескрайними лесами и лугами, открывающее мир диковинных животных и деревьев, восходящих прямиком в облака. В то волшебство, которое присуще только людям с добрыми намерениями. Но даже сказка разбивается о берег жестокой реальности.* * *
Тусклый желтый свет настольной лампы, мерно тикающие часы на стене, чистое звездное небо за окном. — Ты готова? – отец расположился прямо на полу, рядом с креслом, в котором укуталась в плед Гермиона. Девочка кивнула, глаза ее горели огнем нетерпения. – Жила на свете маленькая принцесса, и звали ее Удача. Имя дано было ей неспроста: родилась девочка с узором на запястье – четырехлистный клевер украшал ручку новорожденной. Все королевство только и говорило, что о ней. Пророчили ей счастье неземное, удачу неведомую. Надеялись люди на четырехлистный клевер, хотели мира и покоя на долгие годы. И становилась принцесса с каждым днем все красивее, радуя родителей счастливой светлой улыбкой. Весь мир уже знал о ее ясных глазах голубых, о голосе бархатном, о волосах – шелковых нитях. Но выросла девочка, стала королевой, заняла положенный ей трон; меркнуть стал волшебный узор на запястье. Но не замечала подкравшейся беды молодая особа, лишь одна мысль не давала ей покоя. Не ведал никто в королевстве о тайном желании Удачи – хотела она быть вечно молодой. Нравилось ей восхищение в глазах окружающих, смотрящих на нее. Нравилось завоевывать сердца мужские, топить их в своей красоте. Женщины с завистью смотрели на мраморный блеск ее кожи, на алые губы ее. Искала Удача по всему свету магов да волшебников, что дать могли ей вечную жизнь. Но чем дальше она заходила в поисках своих, тем меньше удача, данная с рождения, сопутствовала ей. Злилась королева на неспособных помочь ей волшебников, проклинала магов, не желающих подсказать рецепт вечной молодости. И тучи сдвинулись над королевством плотной шеренгой, беды обрушились на его земли, словно природа решила забрать обратно подаренные урожайные годы. Мужчина выжидающе замолчал. Гермиона схватилась маленькими ручками за плечо отца: — Что с королевой было дальше, папа? — Потеряла она навсегда свою удачу. Растеряла дар, посланный свыше. И сделала мечта ее самым несчастным человеком в королевстве. — Она не стала вечно молодой и красивой? — Нет, лишь беды обрушила на своих людей. — И мы хотим, дорогая, — подошла к девочке мама, сидевшая до этого в кресле напротив, — подарить тебе небольшой талисман. У женщины в руке оказался маленький кулон в виде стеклянного шарика на серебряной цепочке. Он поблескивал на слабом свету, притягивая к себе взгляд карих детских глаз. — Посмотри, что там внутри, — Гермиона приняла подарок и внимательно рассмотрела его: за прозрачным стеклом виднелся четырехлистный клевер.* * *
Девушка на мгновение взволнованно касается кулона, покоившегося между ключиц, но беспокоиться было не о чем – еще на первом курсе она заколдовала маленькую прозрачную сферу и ее содержимое так, чтобы ничто не смогло повредить драгоценную вещицу. Затем она надолго забыла про подарок, храня его в небольшой музыкальной шкатулке, но наступает момент, когда волной набегают воспоминания и всплывает что-то давно забытое, на время утерянное. Верь в себя, добивайся своей цели, но выбирай такие цели, ради которых не придется жертвовать своим и чужим счастьем, — сказал в тот вечер отец. — Потанцуете со мной? – выдыхает Грейнджер. Сердце бьется чуть чаще, ком встает в горле. Молодой человек растерянно смотрит на девушку перед собой и затем оглядывается по сторонам: музыка давно стихла, а вокруг – ни души. Может, и не ему она вовсе говорит? Человеку свойственен монолог. Но молодая особа смотрит прямо на него. — Хорошо, — не найдя веской причины для отказа, он кладет полотенце на столик и нерешительно подходит ближе, подавая руку, чтобы через минуту оказаться на пустой площадке для танцев. Деревянный настил, шарообразная люстра над головой, напоминающая луну в ночном небе. «Боже, как странно,.. — подумал он, заглядывая в немного грустные глаза. — Зачем ей танцевать со мной в такой поздний час?». Гермиона закрывает глаза, расслабляется в неуверенных мужских руках. Молодой работник ресторана ошибся, подумав, что музыка прекратила играть. Она буквально лилась с неба на укрывающийся туманом Лондон. Нужно было просто услышать ее, впитать в себя, а можно и вовсе погрузиться с головой и утонуть в бесконечности чувств и звука. Три скользящих шага вперед, носок левой ноги упирается в пол. Все вокруг застыло. Время замедлило свой ход, а музыка заиграла громче. Если открыть глаза, то можно увидеть множество лиц. Знакомых лиц. Вот профессор МакГонагалл танцует с директором Дамблдором. Старый волшебник в светло-серой мантии со сверкающим серебристым узором на ткани. Он как всегда улыбается, в голубых глазах отражаются огни ночного города, а рука твердо лежит на осиной талии спутницы. Чуть правее, хромая, но все же стойко держась, возникает Аластор Грюм. Он пытается успеть в танце за своей партнершей и, кажется, полушутя грозит Гермионе кулаком. А в глубине вдруг разросшегося зала можно увидеть близнецов, сидящих за одним из столиков и заливисто смеющихся. Где-то неподалеку от них крутится с фотокамерой Колин Криви, надеясь сделать сегодня вечером хороший кадр... Все выглядят счастливыми. Улыбки, блестящие от веселья глаза, звон бокалов, — все отзывается теплом в застывшей было душе Гермионы. Она тоже счастлива. Именно сегодня, после стольких страшно холодных ночей с кошмарами, слезами и болью на застывшем лице. Музыка продолжает играть, и Гермиона вновь закрывает глаза. Она едва заметно улыбается, продолжая двигаться в танце. Вокруг все кружатся в своем ритме, создавая легкие порывы воздуха, щекочущие лодыжки именинницы. Мир вдруг ощущается намного отчетливее, чем когда-либо. Ты слышишь всех, можешь встретиться глазами с каждым, кажется, что возможно даже получить в ответ улыбку... Гермиона открывает глаза. Еще одна пара проплывает мимо. Она никогда не видела их вживую, но не узнать их было невозможно. Их улыбки освещают все вокруг. Их движения настолько легки, что кажется, будто они парят в воздухе. Но следит за ними не только Гермиона. В самом центре зала стоит мужчина в черном плаще. Стоит так открыто и уверенно, что сложно узнать в нем Северуса Снейпа. Наверно, именно поэтому Гермиона и не сразу заметила эту фигуру: столь непривычно видеть этого человека с улыбкой на лице. Он, не отрываясь, следит за той самой парой – Лили и Джеймс Поттеры. Они кружатся, не замечая никого вокруг. Кажется, им нравится праздник. А ведь сегодня и, правда, праздник. Теплый свет смягчает блеск развернувшегося веселья, добавляя домашнего уюта. Теперь все кажется естественным и невероятно близким. Изредка девушка замечает взгляды, направленные на нее, полные добра и внутреннего света. Все собрались здесь, чтобы пожелать Гермионе Грейнджер только самого хорошего. И он тоже все еще рядом, держит руку чуть выше талии. Как всегда галантен и неизменно вежлив. Они вновь кружат по залу, и будто только вчера был праздничный бал в Хогвартсе. Она не хочет прерывать этот дивный танец, ведь Виктор так красив. Гермиона ощущает невероятную легкость, идя с ним под руку, чувствует, как сердце замирает, стоит лишь услышать рядом глубокий голос. Девушка улыбается, на секунду стыдливо опуская взгляд. Виктор всегда смотрит так пристально, смущает своим излишним вниманием. Ну, на что он смотрит? На ее каштановые локоны, покрытые легким румянцем скулы, на смущенную улыбку или лебединую шею?.. Гермиона чувствует, что тает под этим взглядом, и единственное, что ей хочется сейчас – последний подарок, хоть и немного запоздалый. Чтобы не прекращался этот дождь, смывающий все границы и дающий веру в чудо.