"Здравствуй, я!"

Пул, неслышно приоткрыв дверь, заглянул в комнату своего хозяина. Дворецкий отлично знал, что творится с доктором Джекилом, и потому у старого слуги появилась надобность проверять, кем же именно проснётся несчастный экспериментатор. Если доктор наутро останется доктором, то можно особенно не беспокоиться - он уйдёт в свой кабинет над лабораторией до самого вечера. А если нет, то единственный выход из ситуации - где-нибудь затаиться, а иначе придётся крайне несладко и хозяин устроит порядочный скандал. Однако ни Пул, ни Джекил, ни кто-либо другой ещё не подозревал, что произошло. На кровати доктора крепко спали двое мужчин. Один из них, высокий, статный, с безмятежной улыбкой на губах - это, несомненно, сам доктор. Но кто же, в таком случае, лежит рядом с ним? кто ещё в доме мог быть такого маленького роста, настолько скрюченный, даже во сне озлобленный на весь белый свет, если не Хайд?.. Дворецкого пробила дрожь. Он тихо, гораздо тише, чем вошёл, прокрался к двери, надеясь выйти незамеченным. Выйдя из комнаты, Пул было успокоился, но половица возле самой двери предательски заскрипела. Напуганный слуга вжался в дверь. За ней послышались шорохи. Затем настала тишина. Снова раздался шорох и кто-то голосом доктора промямлил: "Надеюсь, я не превратился опять…" и попытался повернуться. На это кто-то другой - скорее всего, Хайд - ответил полусонной тирадой, потому что низкорослый был не только редкостным злодеем, но и не менее редкостным соней, и проснуться раньше полудня для Эдварда было чем-то фантастическим, а ведь сейчас только-только встало солнце. Потом всё опять затихло. Минут через девять за дверью вновь начали шуршать, а затем раздался грохот. Пул вжался в дверь сильнее. Там раздалась новая тирада, гораздо громче, длиннее и неприличней. Смысл этой пламенной речи заключался примерно в следующем: - Что за чертовщина здесь происходит! Во-первых, почему я не сплю в такую рань? Во-вторых, какого дьявола мы отделились? В-третьих - ПОЧЕМУ МЫ СПИМ В ОДНОЙ НОЧНОЙ РУБАШКЕ НА ДВОИХ? На эти негодующие крики доктор ответил коротким замечанием: - Не знал, что ты такой тяжёлый, Эдвард. - Агрх. Мы с тобой, почему-то отдельно, валяемся на полу в одном и том же неглиже, да ещё и в такую рань! А что же интересует нашего недо-экспериментатора, достопочтенного доктора Генри Джекила? А доктора интересует вес его второй половины. Замечательно. - Когда ты сказал про "вторую половину", - задумчиво протянул Джекил, - я подумал про супружескую пару... Хайд с омерзением сказал: - Фу. Нет, нет. Ни за что. Ни. За. Что. Я бы тебе в кофе обязательно подсыпал какой-нибудь твой препарат, чтобы ты отравился. - ...И мне как раз сегодня приснилось, что мы с тобой состоим в браке, - продолжал доктор, не слушая. - Я видел этот ужасный сон, - медленно процедил Эдвард, - В следующий раз изобрети что-нибудь, что сделает твоё воображение менее богатым. У меня от этого сна до сих пор тошнота. А теперь заткнись, и мы попробуем вылезти из этой рубашки и одеться, чёрт побери! Генри ответил ему: - Резонно, - и за дверью вновь зашуршали. Пул еле удерживался от смеха. Долгое время в спальне доктора было почти тихо, если не считать шелеста одежды. Затем Джекил неуверенно спросил: - Слушай, Эдвард, я тут подумал... - Заканчивай. Это не доводило тебя до добра. Ни разу, - бесцеремонно перебил его низкорослый, но доктор опять не обратил на это внимания: - Я тут подумал про то, что мы будем делать дальше. Как считаешь? Эдвард немного замялся, а потом сухо пробормотал: - Да нечего и думать. Ты останешься жить здесь. А я перееду в свою квартиру на Сохо. И больше мы никогда не встретимся. Никогда. Идёт? Джекил не успел и ответить, как вдалеке раздался голос мальчишки, торгующего газетами: "Пожар в районе Сохо! Колоссальный пожар в Сохо! Пожар в Сохо!.." За дверью ненадолго стало тише. Затем Хайд повторил свою утреннюю тираду и вздохнул. - Именно поэтому не надо было запирать того толстяка в подвале, обкладывать соломой и поджигать, - скучающе отметил Генри. Низкорослый захихикал, очевидно, вспоминая подробности этого деяния. Пул насторожился. За дверью раздались шаги - у Эдварда была привычка бродить туда-обратно по комнате, пока доктор не придумает выход из положения. Через одиннадцать минут такого расхаживания Генри, наконец, не выдержал, вздохнул и сказал с отрешённостью в голосе: - Что ж, я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать. Можешь оставаться у меня, а там разберёмся... Кофе хочешь? - Ненавижу кофе, - Хайд, как обычно, проигнорировал заботу учёного, - Не понимаю, как его вообще можно пить. Я, к примеру, больше чай люблю. Джекил хмыкнул и позвал Пула. Дворецкий с облегчением отпустил несчастную дверь и заглянул в комнату. - Доброе утро, господа. - Пул, будь добр, принеси чашку кофе и "Эрл Грея" - доктор стоял у окна, глядя во внутренний двор. - И если мой "Эрл Грей" будет плохо заварен, - угрожающе добавил сидевший на кровати Хайд, - то... Слуга лучезарно улыбнулся: - Как скажете, сэр. Между прочим, я уверен, что если бы свадебная церемония состоялась... - Пулу не дала закончить фразу подушка, которую кинул в него взбешённый Эдвард. Аккуратно подняв подушку с пола, слуга улыбнулся ещё лучезарнее и продолжил: - Я искренне считаю, что достопочтенному мистеру Эдварду Хайду наверняка подошло бы платье невесты, - и вновь подушка заставила дворецкого осечься. Генри повернулся к слуге и очень серьёзным тоном процедил сквозь зубы: - Пул, вы и ваши предки верой и правдой служили нашей семье. Но это ещё не значит, что вы имеете право так шутить. Немедленно ступайте за кофе, иначе ваше жалованье будет выплачиваться вот этим, - подошёл к кровати и кинул очередную подушку в Пула. Хайд в смехе повалился на кровать, а доктор вернулся к окну. Убегая из комнаты, дворецкий совершенно нечаянно услыхал одну-единственную фразу: - Ну что, Генри, чувствую, что вот-вот начнётся новый косячный сюжетец, похлеще предыдущего. Как считаешь, а, Генри?