день 1: детство

Идея переночевать у Ойкавы, просматривая ужастик, тот, о котором говорили все здешние мальчишки, показалась Иваизуми немного глупой – ведь они могли бы и без всего этого спокойно поспать где-нибудь на заднем дворе его дома. Может быть, даже около дома Тоору – ведь они находились друг напротив друга. И проводили бы все время до сна либо около шалаша, либо около маленькой речки, либо скитаясь по дворам и маленьким витиеватым закоулочкам их небольшого городка. Смотрели бы на ночное небо, называя все известные созвездия – Хаджи был не силен во все этом, но знал их гораздо больше, чем его друг. В ожидании, пока сон не затянет в свои объятия, мальчишки скорее начали бы обсуждать друг друга – какие вредные привычки у каждого из них, как же завтра они будут проводить время и как пойдут на рыбалку (а Иваизуми, между прочим, это дело несказанно любил), что была запланирована на какой-либо другой день недели. Конечно, Тоору иногда побаивался неожиданно выскакивающих из воды рыб, чьи плавники и хвосты разрезали водную гладь жарким летним днем и разбрызгивали капли холодной и блестящей на солнце воды. Но рядом с Ивой-чаном он не так этого боялся, что он успевал сообщать ему напрямую. Хотя на всякий случай Хаджиме назвал его трусишкой. Почему-то Ива даже не хотел отказывать, видя, что Ойкава как бы брал его «на слабо», а проигрывать он не собирался. И вообще, ему все казалось соревнованием – даже поиск маленьких улиток осенью, что были необычайно активны именно в это время, он считал вовсе не добрым делом – их давили и давили, и на дороге каждый раз находилось много маленьких расколотых раковин, а это все немного ранит детские чувства. Иваизуми глядел в окно, за которым лил дождь, стучал по окнам, крышам и подоконникам, и этот монотонный звук, громкий, иногда стихающий, а после вновь шедший, как из ведра, убаюкивал. Но мальчишка поставил себе одну цель – дождаться, когда ему подаст сигнал Ойкава. Чтобы уже наконец выбежать из дома, даже не захватив зонтик – так, в потертых кроссовках по мокрой земле, под этот дождь – холодный, после которого в воздухе витает запах сырой коры и листьев. В ожидании Хаджи повернул голову вбок и посмотрел на полку, где стояло множество животных: более тут преобладали динозавры и всякие хищники – паренек не интересовался никаким другими. Он вздохнул, скучающе подпер лицо и облокотился о стол, стоящий близ окна, потом вспомнил, что обычно именно по воскресеньям родители Тоору устраивают ужин, куда иногда звали его вместе с семьей – и только сейчас он об этом вспомнил и тут же вскочил с кровати, даже не обувшись, а просто выпрыгивая из комнаты и буквально слетая с лестницы. Возможно, что у него это просто вылетело из головы, но признавать собственную опрометчивость вкупе с невнимательностью Ива не собирался никак, и, возможно, что его вина будет свалена на Тоору, мол: «Чего, идиот-Ойкава, не позвонил, не напомнил?» Уже стоя на пороге дома Тоору, Иваизуми зябко повел намокшими плечами, к которым неприятно прилипала ткань намокшей футболки – ливень был сильным, и одной минуты хватило, чтобы одежда почти полностью пропиталась влагой. Даже признавать тот факт, что он по своей же вине забыл про все это, он не собирался точно – слишком много поблажек дает себе наедине с этим дураком. Хаджиме стучал в дверь несколько неуверенно – не хотел показаться грубым перед родителями своего лучшего друга. Уже после он мялся на месте в ожидании, когда же ему откроют дверь – пришлось прыгать на месте, чтобы не замерзнуть. Дверь с тихим скрипом отворилась, так как шум дождя все же чуть заглушал остальные звуки. На пороге стояла мать Ойкавы, удивленно моргая, а потом загоняя промокшего мальчика в дом с такими словами: - Иваизуми-кун, зачем же ты побежал без всего? Почему не взял зонтик, не одел кофту? – у женщины было много вопросов к Хаджи – тот виновато посмотрел куда-то в сторону, поджав губы и хмурясь. – Ну же, проходи в ванную, - она прекрасна знала, что Иваизуми изучил их дом вдоль и поперек, так что сопровождение ему точно не понадобится, - а я попрошу, чтобы Тоору одолжил тебе что-нибудь из своих вещей… Мальчишка уже и забыл, что она сказала после этого, так как тот понесся по ступенькам наверх, забегая в ванную и уже облегченно вздыхая. Первая преграда пройдена успешно. Осталось лишь дождаться, когда весь переполох закончится – когда родители его друга лягут спать, а они лишь притворятся, то смогут посмотреть тот самый ужастик. Ойкава всегда говорит, что он ничего не боится, даже когда пришлось задернуть шторы, выключить свет и под размеренные шаги его мамы, что решила проверить, спят дети или нет, он лишь гордо вздернул нос и достал из шкафа футон – Хаджи всегда отдавал предпочтение ему, нежели кровати. Ведь спихнуть Тоору было никак – тот обычно вцепиться в кровать или подушку так, что потом не оторвать, а уж заснуть в одной кровати – тем более. Они постоянно пихались, сдергивали друг с друга одеяло. А в конечном итоге получилось и вовсе так, что просыпались и родители, затыкая уши из-за шебуршания, странных звуков и шипения. Но доставалось почему-то только сыночку, который как будто бы провоцировал друга специально. А это не могло не радовать Иваизуми – праздновать мысленно победу он за день успевал раза два-три точно. - А теперь ложитесь спать, - строго говорит женщина, стоя в дверном проеме и наблюдая, как мальчишки пихаются друг в друга ногами и руками, дергают за волосы и тихо хохочут – они опять не поделили что-то, а в итоге вылилось это в такую шутливую драку. - Но мам… - Нет. - Ну хоть пару… - Я непонятным языком объяснила? Иваизуми и Ойкава прекращают свои действа, и Тоору перебирается на кровать, в то время, как Хаджиме кутается в одеяло, положив голову на подушку. - Спокойной ночи, - и мама лучшего друга Хаджи закрывает дверь, напоследок улыбнувшись. Как только шум шагов стих и прошло ровно двадцать минут, темноволосый мальчик вскакивает с футона и буквально хватает диск с прикроватной тумбочки, что даже сам её хозяин не успевает уследить за движениями парнишки. - Ну что, готов? – вскидывает бровь Ива, вставляя диск и нажимая на кнопочку на телевизоре. - Ещё как! – сбавив тон, но все же немного дрожащим от волнения голосом отвечает Ойкава и медленно, очень тихо перебирается поближе к другу, схватив подушку и прижав колени к груди – чтобы в нужный момент закрыть глаза. Иваизуми не помнит, когда в последний раз настолько долго пытался не засмеяться, наблюдая за реакцией Тоору во время просмотра фильма – он то неожиданно вскрикивал, то закрывал лицо руками старался вжаться в самый дальний угол комнаты, отчаянно хватаясь руками за подушку. Хоть Хаджи и было страшно, но тот виду подавать вовсе не собирался. - И ничего… - всхлип. – Я не испугался… - сглатывает парнишка и сжимает маленькими пальцами ткань наволочки, хотя сквозь собственные слезы плохо видно то, что происходит на экране. Хотя он знает точно – этой ночью ему будет очень трудно уснуть. - Тогда продолжим сеанс? – Хаджиме трет переносицу, скрестив ноги и таким образом садясь по-турецки. Кажется, что ему даже немного жаль друга, но виду подавать от не хочет и просто вновь хмурится. Даже он теперь засомневался в том, будет ли эта ночь спокойная. Ойкава ещё долго не мог уснуть, поэтому всячески извивался на кровати, ворочался и неожиданно вставал, вертя головой из стороны в сторону в поисках чего-либо или кого-либо. - Ива-чааааан… - тихо, почти жалобно протягивает Тоору, чем сильно нервирует Иваизуми. - Чего? - Ты спишь? - Нет блин, видишь вот, сижу, не теряю бдительность и сохраняю мир в безопасности!.. - Просто мне немного не по себе… - едва он успевает это сказать, как дверца шкафа со скрипом отворилась. И мальчишка мгновенно вскочил с кровати, прижав к лицу подушку. В уголках глаз застыли слезы, и Хаджи вынужден встать: - Не бойся ты. Это просто дверца отворилась из-за того, что у тебя там уже одежда не умещается. Парнишка судорожно всхлипнул: - Ива-чан, мне страшно! – он буквально чуть ли не рыдая говорит это – Иваизуми проклинает все в мире шкафы с такими скрипучими и плохими дверцами. И бардак у Тоору тоже. - Говорю же: не ссы кипятком. Нормально все. - Но там кто-то есть! – он тут же показывает указательным пальцем на массивный предмет мебели, откуда слышно шуршание. - Ох… - тяжко вздохнув, Хаджи отправляется «на верну смерть», залезая в шкаф и как-то умудряясь не запутаться и не потонуть в этом «море» из грязных и чистых вещей – Ойкава всегда бросает их в одну кучу, что потом нормальное от не очень нормального не отличишь. Иваизуми тут же находит неопознанный рыжий объект – кот Хома, которому дали имя «от балды». - Это же просто кошак… Но мальчишка все равно вжимается всем телом в стену и всхлипывает: - Все равно страшно, Ива-чан! - Трусишка ты, вот и всё, - даже немного гордо говорит Хаджиме и подходит к двери, нажав на включатель. – Да будет свет. Хоть обстановка не изменилась, для точной уверенности лучший друг Тоору распахнул обе дверцы шкафа, вывалил оттуда одежду и немного постоял в самом предмете мебели, дабы его боязливый товарищ окончательно убедился, что опасности поблизости нет – вроде как сработало. - Ива-чан, - вновь говорит Ойкава, когда Иваизуми уже лежит на футоне, укрывшись с головой. - Чего опять? – из этого «кокона» показывается голова Хаджи – у него даже венка на виске вздулась. Он уже натерпелся за эту ночь. - Не можешь ты лечь со мной? – просит он столь же жалобно, чуть ли не скуля, а на лице все ещё видно, что он до сих пор напуган. - Боже, ну что ты за проблема-то такая? – на секунду Ива готов поклясться, что видел радость в глазах его друга. И его самого это почему-то несказанно обрадовало – но виду он не показал. И когда Иваизуми ложится рядом, прижав дрожащее тело Тоору к себе, тот с благодарностью смотрит на него заспанными глазами и обнимает, улыбнувшись. «Совсем как маленький», - подмечает в мыслях Хаджиме. Возможно, что ему даже нравилось это. Но он точно никогда этого не признает.