Жертва

От каменных стен тянуло холодом: не спасали даже тяжелые портьеры, гобелены и балдахин над кроватью. Камин давно погас, только крошечные вспышки искр было иногда видно из-за кованой решетки. Эмилия перевернулась на бок, подтягивая ноги к подбородку. Плечи и спина болели, а руки, казалось, до сих пор не могли расслабиться и дрожали. Первый настоящий бой оказался совсем не таким, как тренировки: враги не придерживались никаких законов дуэли, они все лезли и лезли, и ей казалось, что им не будет конца. А еще гибли люди. Люди, которых она должна была вести в бой, которые клялись ей в верности всего за несколько часов до того, как началась эта кровавая бойня, которую почему-то называли священной войной. Левое плечо пронзила боль. Эмилия моргнула и только затем поняла, что впилась собственными ногтями в кожу. Поднесла руку к лицу — в нос ударил ясный запах крови. Ее было так много. Так много крови на поле боя, что, когда все закончилось, Эмилия не смогла увидеть за вездесущим багрянцем ни одной зеленой травинки. Трупы вперемешку — ее люди, демоны, снова ее люди — и бесконечное море крови. Эмилия свернулась калачиком, пряча лицо в одеяло. Она не должна была об этом думать. Не должна была. Завтра снова будет битва, завтра ей снова вести своих людей в бой — ради их победы, ради того, чтобы освободить Западный континент от бесовского отродья. Ради того, чтобы отомстить за отца. А значит, сегодня ей надо хорошо выспаться. Тоскливо завывал ветер, пробиваясь в щели между тяжелыми дубовыми ставнями. Замок медленно пожирала темнота. — И что ты делаешь? — Мао, как всегда, мрачно пялился на нее. Эми скрестила руки на груди. — Я проголодалась, а твоя забегаловка просто оказалась рядом, — и чего это она должна была оправдываться перед этим Недокнязем? — Ты собираешься обслуживать своего клиента или как? Мао скривился еще больше, но окинул взглядом почти пустой зал и, похоже, смирился. В МакРональде действительно сегодня было на удивление тихо. Чихо-чан, видимо, не работала в эту смену, людей почти не было видно. «Идеальный день для того, чтобы Князь Тьмы начал реализовывать какие-то свои коварные планы», — мрачно подумала Эми, откусывая гамбургер. Недаром, ох недаром она сегодня решила проследить за ним: явно же должно было случиться что-то нехорошее. Однако Мао так и продолжал стоять у кассы, время от времени, когда никто из коллег не видел, бросая недовольные взгляды. Эми доела гамбургер, у нее закончился картофель-фри, затем — кофе со льдом, а Мао так и не сделал ничего подозрительного. Перерыв подходил к концу, так что нужно было возвращаться обратно на работу. Эми встала и, фыркнув на очередной взгляд, гордо подняла голову и вышла из МакРональда. Крики, свист оружия, звуки ударов — все это соединилось в какую-то невероятную симфонию хаоса и боли. Большая луна таращилась своим глазом на поле битвы c темных небес, и ее сияние словно окрасило в красный все: красной была земля под ногами, фигуры врагов, собственный меч. Эмилия крепче сжала пальцами рукоять. Нужно было драться. Во что бы то ни было вырвать у врага победу, не дать погибнуть своим людям, не сделать бессмысленной смерть тех, кто уже никогда не покинет эту землю, не вернется домой, к родным и друзьям. — Ты сможешь, — Олба рядом будто соткался из воздуха: появился бесшумно и просто стал за правым плечом. Он всегда был рядом, всегда поддерживал в тяжелые моменты, никогда не покидал ее, не предавал. — Ты избранная, Герой, который освободит наш мир от ига демонов. Ты сможешь. Эмилия на мгновение прикрыла глаза, давая дрожи в руках уняться, а дыханию выровняться. А затем сорвалась с места. — Поужинаем вместе? — Рика обернулась к ней, натягивая блузку, да так и замерла полуодетой. Левый рукав безвольно повис. Эми вздохнула. — Нет, прости, но не сегодня, — ей так осточертело повторять эти слова, но что поделаешь? Долг есть долг, и какой она Герой, если не будет его выполнять? — У меня кое-какие дела. — Что, опять к своему парню идешь? Эми поперхнулась на вдохе так, что откашляться смогла далеко не сразу. Пришлось даже несколько раз постучать себя по груди, чтобы окончательно отпустило. — Он не мой парень! — она крикнула так, что, наверное, их было слышно даже за раздевалкой — однако Рика словно и не слышала. — Знаешь, — она скрестила руки на груди, так и не застегнув блузку — взгляд невольно упал на ее лифчик, и Эми едва сдержала завистливый вздох, — нехорошо это, менять дружбу на любовь. То есть, романтика — это, конечно, важно, особенно для молодой девушки, но нельзя совсем забивать на друзей, когда у тебя появился парень. — Это не… — попыталась было вклиниться Эми, но тут Рика перевела на нее такой серьезный взгляд, что слова невольно застряли в горле. — Знаешь, — голос Рики звучал тихо. — Мне начинает становиться обидно. Правда обидно. Мы с тобой точно все еще подруги? Эми опустила голову и закусила губу. — Подруги, — после минуты молчания так же тихо ответила она. — Правда, я не обманываю. Он не мой парень, и я ни за что тебя на него не променяю. «Не променяю первого человека, который меня поддержал и помогал мне в этом мире, на того, на чьих руках кровь отца». Ветер свистел в ушах и беспощадно трепал волосы, то увлекая за собой за спину, то бросая в лицо. Солнце скрывалось за рваными облаками, лишь изредка протягивая бледные лучи к холодной земле. Эмилия стояла, сжимая рукоять священного меча дрожащими руками. Перед ней лежало выжженное дотла пожарище. От домов не осталось даже стен, только кое-где виднелись черные от пепла камни фундаментов, да еще вдали, на том, что было прежде центральной площадью, поднимался сиротливый перст фонтана. Во рту появился противный металлический привкус — лишь через несколько секунд Эмилия поняла, что прокусила губу до крови. Она знала Тириас: была здесь в прошлом году на фестивале цветов. Тогдашний мэр — невысокий круглощекий мужчина, улыбка которого чем-то неуловимо напоминала улыбку отца — еще приглашал ее погостить подольше. А услышав, что ей уже на следующий день нужно отбывать обратно в Церковь, лично проводил ее по городу, а потом еще и посадил справа от себя в ложе смотреть финальное выступление на карнавале. Сейчас от него, как и от остальных жителей, остался лишь пепел, перемешанный с пеплом сгоревших домов. Не уцелел никто: армия Люцифера уничтожила всех жителей до единого, не пожалев даже стариков и младенцев. Глаза отчаянно жгло от слез. — Я клянусь, — голос хрипел, но Эмилия все же заставила его пробиться сквозь сведенное судорогой горло. — Клянусь, я убью вас всех. Я воздам вам за все те злодеяния, которые вы причинили. Ни одного из вас не обойдет моя кара. Горячие слезы катились по ее щекам и капали в темный пепел. — «Ну как, новая порция святой силы дошла успешно?» Эми взвесила в руке одну бутылочку, посмотрела сквозь нее на солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь окно, затем поставила на стол возле открытой коробки. — Да, спасибо, — она плюхнулась на диван, закидывая ногу на ногу. — Целая и невредимая. — «Хорошо», — Эмеральд хихикнула в трубку. — «А то в этот раз я отправляла не сама, а через Альберта, а ты знаешь, какие у него проблемы с Вратами». — Еще бы не знать, — хмыкнула ей в ответ Эми, склоняя голову набок. — Хотя у него проблемы начинаются вроде бы в самих Вратах, а не просто от взгляда на них. — «Ну, кто знает, может, его болезнь прогрессировала», — еще громче хихикнула в трубку Эмеральд, и Эми невольно подумала, что бедному Альберту, наверное, тоже досталось насмешек: вообще Эмеральд была весьма милой и скромной девушкой, но иногда ее заносило. Солнечные лучи лениво ползли по стене вверх, постепенно набираясь густого оранжевого цвета и окрашивая им всю комнату. Шторы едва колыхались от теплого ветра. — «Знаешь, Эмилия», — Эмеральд на том конце как-то странно вздохнула, — «я действительно рада, что ты так изменилась. Что можешь теперь так легко смеяться и злиться, не запираешь внутри свои эмоции. Что наконец выглядишь такой живой». Эми непонимающе моргнула. — Не говори глупостей, — она села, отбросила за спину непослушные пряди волос. — Я такая же, как и была, ничего во мне не изменилось. — «Наверное», — Эмеральд снова странно вздохнула. — «Ну, в любом случае я рада, что у тебя там все в порядке. Еще созвонимся, а пока бывай». — Бывай, — эхом ей откликнулась Эми и нажала на кнопку отбоя. Она села, бездумно глядя в одну точку на стене, телефон свисал в ее руке, а солнечные лучи продолжали ползти вверх, отблескивая медью в волосах. Руки дрожали, а ноги, казалось, готовы были подкоситься. Священный меч бессильно вгрызся в землю, и только гордость не позволяла отпустить его рукоять. Эмилия обернулась, окидывая взглядом свое войско. Их осталось так мало: она смогла победить Люцифера, но силы, чтобы защитить всех от его разрушительной магии, у нее все же не хватило. И вот сейчас они, искалеченные, с многочисленными ранами, стояли на пепелище, оставшемся от поля боя, и смотрели на нее. В горле засел тугой клубок. Слева послышались шаги — это подошли Эмеральд с Альбертом. Последний придерживал перебитую и наспех перебинтованную руку, Эмеральд же просто выглядела измученной после боя. — Мы справились, — собственный голос звучал так надломлено, что Эмилия не сразу его узнала. — Как и говорил Олба, у меня получилось. Мы смогли победить Люцифера. Руки дрожали, ноги подкашивались, а по лицу стекала кровь, заливая левый глаз, склеивая волосы — Эмилия не могла сказать, ее это она была или врагов. Однако черные перья, прилипшие к лезвию священного меча, не были иллюзией или порождением сна, и это было главным. Она наконец-то отплатила тому, кто выжег ее родной поселок, кто убил ее отца и отобрал ее мирную счастливую жизнь — и это было первым шагом в ее мести. — Мы победили, — губы сами собой растянулись в нервной, почти истерической улыбке. — Что же вы не радуетесь? Один из четырех генералов Князя Тьмы пал, это большая победа! Альберт молчал, опустив голову. В глазах смотрящей на нее Эмеральд была горечь. Звонок в дверь заставил вздрогнуть. — Эй, ты там? — этот голос она узнала бы из сотни, из тысячи других голосов. — Рика сказала, что ты не вышла на работу, не отвечаешь на ее звонки и не открываешь ей дверь. Она волнуется, знаешь ли. Эми сжала руками плед, натягивая его на голову. Она не хотела никого видеть и слышать, особенно — его. Только не его, не Князя Тьмы, не того, кто так долго терроризировал Энте-Исла. — Слушай, можешь не притворяться, что тебя нет дома, — за дверью послышался звук, словно там сели прямо на пол. — Жучок, который у тебя в сумке, показывает, что ты здесь. Открывай давай. Мелкий паршивец Урушихара, когда-нибудь она все же свернет ему голову. Урушихара, который жить не мог без игровой приставки, который постоянно требовал дорогой еды и запросто повелся на обещания аферистов. Люцифер, который огненным смерчем пронесся по Западному континенту, с легкостью завоевывая его. Который разрушил и сжег дотла столько поселков. Который по приказу Князя Тьмы убил ее отца. Эми всхлипнула, сжимаясь в комочек. В груди больно резануло. За дверью вздохнули. — Слушай, — голос звучал тише, и в нем слышались усталость и еще что-то, необычно теплое. — Ты же знаешь, я могу чувствовать негативные эмоции, потому что восстанавливаю через них силу. Я не знаю, что там у тебя случилось, но заставлять нервничать Рику-то зачем? Я понимаю, что мы с тобой враги, и твои проблемы не моя епархия, но она же твоя подруга, верно? Могла бы открыть ей дверь в конце концов. В груди резануло еще сильнее, с уголка глаза скатилась жгучая слеза. Она ненавидела его. Ненавидела Князя Тьмы, который когда-то почти завоевал все известные им земли. Который насылал свои бесконечные орды на мирных, ни в чем не повинных жителей, по приказу которого вырезались и сжигались целые города и села. Который думал только о своих непомерных амбициях и в жертву им был готов принести все и вся. Который работал, не покладая рук, в МакРональде, тщательно обслуживая даже неприятных клиентов. Который спас совершенно чужих ему людей от обвала разрушенного Люцифером моста, а после этого еще и восстановил город. Который, без сил, не раздумывая, бросился спасать Чихо-чан от Сариэля, которого даже она не смогла победить. Который вот сейчас пришел, почти наверняка зная, что она ему не откроет, и теперь терпеливо сидел под дверью, пытаясь ее разговорить. Дыхание перехватило, по щекам покатились слезы. Она желала ему смерти, она до сих пор не могла его простить за гибель отца — и была так рада, что он пришел сейчас. И за это ненавидела себя гораздо больше, чем его. * * * Светильники бросали на карту на столе колышущийся желтоватый свет. — Армия Люцифера продвигается дальше, — один из священников провел пальцем линию, очерчивая маршрут. — Если их не остановить на этом этапе, они дойдут до сел земледельцев. А там находится в том числе и родное поселение Героя. В зале повисла тяжелая тишина. С минуту никто не решался говорить, нарушая молчание. Первым заговорил Олба. — Пусть идут, — тени колыхались на его лице, превращая его в нечеловеческую маску. — Мы пока не будем их останавливать. Несколько пар глаз обратились к нему. — Но там родное поселение Героя… — снова начал было кто-то. — Так даже лучше, — Олба сжал посох. Он равнодушно смотрел на карту, колышущееся сияние светильников танцевало на невозмутимом лице. — Это только пойдет на пользу мотивации нашего Героя. А Норд свой долг все равно уже исполнил. Тишину, вновь воцарившуюся после этого, нарушил только короткий шелест ткани: один за другим, священники коротко кивнули.