Кровь в жилах

Выходить из леса каждый раз было всё сложнее и сложнее: то ли количество ловушек увеличилось, то ли ещё чего. Опасным стал лес, тёмным. Некоторые из нас откровенно боялись туда сунуться, другие же, кто похрабрее, старательно держались проторенных тропок. Поговаривали, будто на том его конце завелась некая чудодейственная Сила, преобразовывающая окружающий мир, изменяющая его суть. Было ли это правдой? Кто знает. Но вот соваться туда проверять ни одна живая душа не спешила. И полянка Человека с каждым днём пополняется всё новыми существами: дрожащими, испуганными, рычащими друг на друга... А он и рад, в недоумении, но рад. После того случая не спешит больше нас прогонять - тоже боится. Интересно, знай он про Cилу, смог бы помочь как? Да нет, вряд ли, - простачок же, не умеет ничего, совсем-совсем. Это нам его защищать надо, а не наоборот. А как тут защитишь, если постоянно с храбрецами в чащобу порывается? Если хлопочет над нами, трясётся? Если что ни ночь, то пропадает, исчезает и до самого утра не появляется? А никто и не знает об этом. Никто-никто, кроме нас с Вороном, потому что никого больше домик не вмещает, а Человек именно из него и исчезает. Раз - и нет его, а чуть близится рассвет и раз - появился. Куда пропадает, зачем? Что там делает? Неизвестно. Вот и сейчас: ночь на дворе, а в домике только мы с Вороном. Я на полу цветы перебираю, а он в кресле сидит, ноги через подлокотник перекинув, и читает. Этот каркающий вечно что-то читает, ну совсем как я: что ни день - всё с цветами вожусь. Просто их очень важно вдумчиво перебрать по букетикам, иначе несчастья не получится. Ещё чего доброго выйдет, а мне это ну совсем ни к чему. - Не проголодался ещё? - даже книгу не закрывает, так захватило, видимо. - Неа, - белое к белому, красное к красному, розы к ромашкам и василькам. - Ты, надеюсь, тоже? - Я перекусил, - страницу переворачивает, хмурится, возвращает обратно. - Жестковато, конечно, но сытно. Ну вот. Теперь понятно? Нас меньше не только из-за изменений в лесу становится, но ещё и потому, что этот падальщик сжирает наши почившие тела прежде, чем они успеют восстановиться. Голоден наш Ворон, ох как голоден. Раньше-то как было? Помер зверь какой - и он туда стрелой летит, не то, что сейчас, когда в лес ход заказан. Вот и питается нами, что ему ещё остаётся? А Человека не трогает, хотя мог бы, он всяко вкуснее любой сущности, всё-таки смертная тушка это такое лакомство! Правда, я-то не пробовал, куда уж мне, но рассказов наслушался предостаточно. Но нет, не ест, не трогает, бережёт. Иногда так и подмывает полюбопытствовать: "А ты и меня пожрёшь, когда возможность появится?", но нет, сдерживаюсь. Жутковато это, про собственную смерть спрашивать. Поживём - увидим, как говорится. За окном с громким треском падает что-то громоздкое. Подскакиваю на месте и, позабыв про цветы, подбегаю к двери, распахиваю, а там... Как я уже говорил, наши все, кто смог, из леса повыбрались и на полянке вокруг этого домика собрались. И на данный момент их настолько много набралось, что не пройти ни в одну из сторон, по воздуху разве, и то с трудом, по одному и протискиваясь. Это мы с Вороном подсуетились и успели застолбить проживание на человеческой территории, так что живём в нормальных условиях. А остальным вот совсем не позавидуешь. Так вот, возвращаясь к прерванному повествованию. Распахиваю я дверь, а там по краю полянки деревья валятся один за другим, и все - кронами к домику. А на земле наши: кто спал, кто переговаривался шёпотом, а тут - такое ни с того, ни с сего. А деревья медленно, неторопливо, с треском выпрастывают корни из почвы и один за другим, один за другим, пытаются шагнуть, но в итоге лишь валятся вниз. И во все стороны - сладковатым, медным тянет, это от не успевших, раздавленных. И корни, вдруг понимаю, корни кровоточат! От ужаса в животе тяжелеет и в ноги тяжестью этой отдаёт. Добралась эта Сила до нас, добралась-таки! За спиной с хлопком падает на пол книга и тут же, будто кто из ушей вату вытащил, ночь взрывается криками, стонами, воем, рычанием... На плечо садится Ворон, сжимает крепко, пронзая когтями острейшими насквозь, и каркает громко, резко. А после снимается с плеча, взлетая и тут же теряясь в паникующем ворохе тел в воздухе. Сжимаю раненное место и тихонько пячусь назад в дом. Я говорил, будто Человек беспомощен? Так вот, я ещё беспомощнее, когда дело касается столкновений с неизвестным. Только и могу, что дрожать безостановочно, замерев на месте и жадно принюхиваться. Это потом, когда всё успокоится, я выскочу наружу с корзинкой в обнимку, и поспешу собрать каждую каплю страданий, чтобы после спрятать их на дне, прикрыв цветами, и преподнести кому-нибудь в дар. Такое вот недоразумение. В какой-то момент неизбежно наступает звенящая тишина. И я неловко из-за онемевшей лапки выбираюсь на порог. Мир огромен, просторен, пропитан кровью и несчастливыми миазмами. Совсем забыв про корзинку, спрыгиваю по ступенькам - Раз! Два! Три! - и замираю, тут же вляпавшись во что-то склизкое и тёплое. Ну вот, теперь шкурка испачкается. Живого в пределах видимости довольно мало, а готового к восстановлению - и того меньше. Ох, и набьют сегодня некоторые личности животы! Со вздохом возвращаюсь обратно в помещение, подхватываю плетёнку и спешу собрать всё, пока не просохло. А когда начинает светать появляется из ниоткуда Человек. И выжившие торопятся к нему, дабы вызнать, отчего так горько и растерянно осматривает он всех уцелевших. И откуда-то с неба камнем падает Ворон, подхватывает меня вместе с зажатой в лапках корзинкой и несёт к покосившемуся домишке. Крыльями машет тяжело: то ли наелся так, то ли устал, то ли ещё чего. А, долетев, аккуратно опускает меня на землю и сам рядом опускается. И вот, все мы уже на Человека смотрим в ожидании. И он раскалывается - рассказывает, что это его всё вина. Что это он на том конце леса эксперименты проводил, и преобразования хаотичные его рук дело. Что до сегодняшней ночи вся Сила удерживалась под контролем, а сегодня что-то не так пошло... Человек предложил устроить поминки. Мы посмеялись-посмеялись, да успокоили его: - Кто пожран - тот мёртв, брат, - фыркнул кто-то из знатно поредевшей толпы. - А остальные скоро в себя придут. Но он, конечно же, не поверил. Пришлось заставлять его подождать ночи три-четыре, а там на очередном рассвете и убедился. И удивился. Эх, наивный человечишко. На радостях, правда, пообещал довести историю с деревьями и Силой до ума... Ну, может, чего путного из этого да выйдет, кто знает.