«Кэналлийская триада»

Тёмен и свеж был вечер в столице Талига. Она некогда называлась Кабитэлой, сейчас Олларией, но для шумной компании людей в таверне это не имело ровно никакого значения. В зале таверны, где на нижнем этаже располагалось питейное заведение, а выше постоялый двор, половину столов заняли весёлые черноглазые и темноволосые люди в одеждах, чем-то напоминающих разбойничьи. Они проскакали верхом много миль, прибыли в город только час назад и, взмыленные и уставшие, завалились в первую попавшуюся забегаловку. Все как один — высокие, загорелые мужчины из кэналлийцев, что было сразу видно по особой выправке, южному гортанному языку и резковатым движениям. Да, как становилось заметно взгляду, все они были мужчинами. Почти все. Где-то в центре этой шумной группы на скамью, закинув ногу на ногу, уселась невероятно красивая синеглазая женщина в мужском костюме. Рубаха была широка в вырезе, и одно плечо было оголено, привлекая жадные взгляды. Правда, ни один из талигойцев, которым не повезло выбрать именно эту таверну своим пристанищем, не смел отпускать какие-либо комментарии фривольного характера в сторону этой несомненно привлекательной кэналлийки. Герцогиня Алва не зря именовалась Первой Шпагой Талига и, хоть и была женщиной, руку имела тяжёлую. Да и её люди не тянули бы с защитой своей госпожи. В руках Росита, а именно так звали наследницу дома Ветра, держала гитару тёмного дерева, лениво перебирая струны унизанными перстнями пальцами. Надрывная мелодия звенела в душном мареве, плыла над головами хмельных людей, терялась и растворялась в винах и сердцах. Женщина чуть ухмыльнулась, разомкнув губы, и в мелодию вплёлся глубокий голос, выводящий ритмичные слова одной из песен юга. Пальцы быстрее заскользили по струнам, звуки становились резче и громче, увлекая и без того нетрезвый разум в свистопляску из песен, смеха и свиста. Недавно забредшие в таверну Джастин и Валентин Придды как-то зачарованно следили за руками герцогини, видя и не узнавая черты лица кэналлийки. «Чёрная кровь» из ополовиненной бутыли горячила кровь в старшем сыне Волн, ударив хмелем в голову. Красавица с сапфировыми глазами легко и без усилий приковывала мужские взгляды, а когда сердце ускоряет свой ход, разум не пытается вмешиваться. Валентин трижды одёргивал выпадающего из реальности брата, понизив голос и, притянув за ворот, высказывая Джастину всё, что думает о вернувшихся с битвы наследниках, у которых гормоны затмевают разум. Высказывал он это в своей обычной совершенно флегматичной манере, но алые пятна румянца на скулах явно говорили нам об истинном положении дел. — Джа-астин, ты меня слушаешь? — А? — совершенно влюблённая улыбка брата говорила Валентину об обратном. Когда Джастину ударял в голову хмель, он словно разом забывал про фамильную сдержанность, очаровываясь первой встречной красоткой. Обычно Придд-младший возвращал брата на грешную землю радикально — кувшином воды на бедовую голову — но в данной ситуации это было бы неуместно. — Надо с ней познакомиться, — сообщил брату о своих намереньях Джастин, делая попытку подняться из-за стола. — Я определённо пожалею о своём поступке, но это будет завтра. — Джастин, не надо, это явно не самая лучшая твоя идея. Придд остаётся глух к доводам разума в лице младшего брата. — Если ты так за меня волнуешься, Тино, то пошли со мной. Девятнадцать лет всё-таки, самая пора приобщаться, — Валентин и возмутиться не успел, как брат вытащил его из-за стола. Впрочем, смирившись с неизбежностью переброситься парой фраз с кэналлийкой, юный Придд решительно допил вино из своего бокала. Трезвым он этот мир в таком ключе воспринимать отказывался. — О, какие прелестные гости почтили наше собрание, — Росита запрокинула голову, смерив братьев взглядом прищуренных глаз. Даже смотря снизу вверх, женщина создавала впечатление, что находится в максимально выгодном для себя положении. Впрочем, Джастин именно так и считал, краем глаза замечая уставившегося в декольте кэналлийки стремительно краснеющего брата. Посмотреть было на что. Слишком много потрясений для юного спрута за один вечер. — Дозволите узнать Ваше имя, прекрасная эрэа? — решил не идти на попятную Джастин. — А без поддержки юных умов вы бы не рискнули? — кошачья улыбка и красота, данная Леворуким, напрочь вышибала из головы любую попытку сопротивления. Повинуясь лениво-призывному жесту изящной руки, старший Придд с готовностью приземлился на скамью слева от женщины, а его брату ничего не оставалась, кроме как разместиться справа. Бросать единственного любимого родственника наедине с этой сестрой кэцхэн Валентину не хотелось. Слово за слово, усмешка в ответ на улыбку, горячность прикосновений совершенно уж фривольного характера… Ночь обещала быть горячее южной крови и слаще кэналлийского вина. Валентин не запомнил, как так вышло, что Росита увлекла его с братом наверх по лестнице, почему губы горели от властных поцелуев и зачем так кружилась голова, когда он видел брата, стягивающего рубаху с изящного тела черноволосой леди. Росита смеялась, запрокинув голову, уворачиваясь от кратких поцелуев в плечо. Но смех звучал натянуто, герцогиня намеренно не поворачивалась спиной к братьям, пока одежды на них становилось всё меньше и меньше. После же было слишком жарко, чтобы хоть как-то обращать внимание на шрамы на гладкой, как бархат, спине. Руки скользили по телу, стоны срывались с губ… Где кто? Перед глазами кружилась комната, а незапертая дверь почему-то не смущала ни одного из троих. В памяти отпечаталась теплота кожи Роситы, чёрные длинные волосы на фоне белых простыней и его, Валентина, руки на бёдрах женщины. Она, казалось, была почти вдвое старше его, но столь прекрасна и желанна… И кольцо с сапфиром в серебряной оправе совершенно не поразило братьев. Они были в таком состоянии, что тот факт, что их «дама сердца и прочих частей тела» является первой героиней всех слухов развратного толка, как-то ускользнул от их мироощущения. Им было явно не до того. А потом как-то незаметно наступило утро следующего дня. Того самого, с началом которого Джастин был уверен, что пожалеет о случившемся. Так сильно он ещё не ошибался. Вчерашняя ночь казалась ему чем-то потрясающим, а смущенная физиономия младшего брата и всклокоченная макушка герцогини Алва, выглядывающая из-под смятого одеяла, убеждали его в этом мнении. «Как ощущения?» — хотел было подколоть Тино Джастин, приподнявшись на локтях в постели, но не успел даже рта раскрыть, как дверь напротив кровати с громким хлопком распахнулась, ударившись о стену и чуть не отлетев рикошетом обратно в вошедшего. Только врождённая реакция спасла раннего гостя от синяка во весь лоб. — Создатель, — икнул Джастин, узнав в вошедшем Вальтера Придда, своего отца. Весьма разозлённого отца, смею заметить. — Нет, лишь твой отец, бесстыдник! Но это тебя не спасёт от заслуженной кары. А ты, Валентин, что молчишь? Из-под одеяла раздался непередаваемый голос герцогини Алва: — Кто бы там ни был, шлите к ызаргам. У меня неприёмный день.  — О, — Вальтер только заметил даму в помещении, а потому смущённо замолчал, чем не преминула воспользоваться раздосадованная ранним подъёмом кэналлийка. Женщина села в кровати, ничуть не смущаясь своей наготы, лишь слегка прикрытой волосами. — Как честный человек, лишь могу пообещать жениться. Джастин закусил край подушки, чтобы не рассмеяться в голос. Такими обещаниями бросаться мог он, но никак не женщина. Сонную герцогиню это не смущало. В глубине души её больше тревожил тот факт, что она поименовала себя честным человеком.  — Сразу на обоих? — полюбопытствовал Валентин. — А чего мелочиться? — заправила прядь волос за ухо Росита. — Я и Вас, Вальтер, в женихи запишу, если Вы не уберётесь отсюда и не дадите мне доспать.