Рояль

Ральф находился в театральном зале. Сейчас здесь пусто и вообще редко кто заходит сюда. На старых досках, краска на которых уже давно высохла громоздился запыленный рояль. Видимо не успели убрать. Интересно, как давно на нем играли в последний раз. Так или иначе, он явно видал лучшие времена. Ральф поднялся по скрипучим ступеням на сцену и подошел к инструменту. Тот был нетронут рукой человека или чем бы то ни было уже давно. Он стоял здесь, в тени, притаившись, будто ждал, когда его вновь найдут и сбросят пыльный чехол забытости и ненужности. «Интересно, нашлось бы здесь что-нибудь примечательное кроме него?» - подумал Ральф и зажег фонарик в поисках чего-нибудь полезного или интересного. А рояль стоял и своими глазами-отблесками света фонаря следил за Ральфом. Он не ждал, что первый пришедший захочет прикоснуться… Но он был рад, что спустя столько времени хоть кто-то увидит его. Не напрасно же он стоит на сцене, ожидая своего часа. Скрип досок и частички пыли витающие в воздухе тихо шептали: «Он здесь». Но это лишь иллюзия. Просто очередной порыв любопытства. «Похоже это все…» - проговорил Ральф, держа в своих руках какую-то пустую бутылку из-под пива. И как он попала в это место? Вокруг было тихо. Лишь скрип досок под ногами идущего разносился эхом по залу. Оставив бесполезную находку на полу, где та и лежала, человек с фонарем медленно прошел в другой конец сцены. Пылинки продолжали медленно опускаться на все вокруг, еще недавно поднятые в воздух шагами. «Что ищешь ты здесь?» - вопрошал рояль. Ральф обернулся и осветил его черную крышку так, словно это был отблеск такого старого, давно забытого, света софитов. Лак сохранил свой лоск по прошествии такого количества времени. Он все еще прекрасно отражал свет, даже несмотря на всю эту пыль. Нет… Пыль на минуту показалась опилками. Старенький заводик музыкальных инструментов представился любопытствующему. «Что ищешь ты здесь?» - повторил лакированный господин. Ральф не ответил. Он лишь осветил зрительный зал, чтобы удостовериться в своем одиночестве. Возможно уже настала пора уходить, но человек медлил. Он не нашел здесь абсолютно ничего, что могло бы сослужить хорошую службу. Разруха и запустение давно нашли здесь пристанище. Впрочем, теперь они были везде – чего еще ожидать от этого мира. Но в конце концов луч света его фонаря вновь упал на центр всеобщего внимания. «Откуда же ты пришел?» - спросил рояль у пустоты и пыли, витавшей вокруг. Ральф, скрипя досками, подошел к господину в черном. Положа руку на крышку, он протер небольшой ее участок от пыли. Затем понял, в каких лохмотьях он стоит здесь и каким болваном выглядел бы, окажись сейчас в полном людей зале. «Откуда взялся этот оборванец?» - перефразировала бы толпа вопрос рояля. «Да уж не из тех знатных домов, что и вы, господа хорошие», - почему-то вслух сказал Ральф и вновь осветил пустующий зал. Что и требовалось доказать. «Совершенно не оттуда…» - опять же вслух договорил человек. И как же мы дошли до такой жизни? Непонятно было, кто именно задал этот вопрос. Он прозвучал без интонации, словно разносимый пылью до самых-самых уголочков сцены. Но это было не важно. Жизнь настолько непостоянна, что невозможно бывает предсказать ее поворотов. «Как давно мир изменился?» - спросил рояль. Он очень любит спрашивать. Но его вопросы остаются неуслышанными, поскольку остаются все такими же наивными и извечно не имеющими ответов. А люди не хотят отвечать. Они хотят получить ответы на свои вопросы или же просто остаться услышанными. Но ведь иногда не слышно даже людских голосов. «Почему нет?» - вновь спрашивает лакированный господин. Ральф садится рядом, уже немного измотанный ходьбой. Ножки рояля уже немного просели в досках и потому не двигаются с места, когда человек облокачивается на них. Фонарик Ральф ставит рядом с собой и просто смотрит в неосвещенный зал. До не отягощенного работой и заботой о себе в данный момент мозга доплывает смутное: «Ты все еще здесь?» - Все еще здесь… - отвечает он в пустоту. - Что ты ищешь здесь? - Спокойствия. Каким бы оно ни было. - Откуда же ты пришел? - Оттуда, где никогда не бывает спокойно. Ведь мир изменился… - Как давно мир изменился? - Настолько, что уже нет смысла ни в вопросах ни в ответах. - Почему нет? - Потому что… До Ральфа вдруг доходит, что он разговаривает сам с собой, но это его не пугает. Скорее банальная усталость дает о себе знать. Или, быть может… Встав с пола, Ральф медленно подошел к табурету. «Кому какая разница?» - подумал он. Стряхнув пыль, человек опустился на сиденье и посмотрел на закрытую крышку. «Мортимер» - гласило клеймо компании, создавшей этот музыкальный инструмент. Ральф открыл крышку и посмотрел на клавиши. Все они были на месте и ни капли не запылились. Похоже, он действительно очень давно здесь стоит. «Он здесь» - вновь зашептали пылинки. Но это был лишь… Или все еще очередной порыв любопытства. Все присутствующие здесь прекрасно понимали это. «Смог бы я однажды научиться?» - подумал Ральф, поднося палец к клавише. Он медлил с нажатием. Отчего-то ему казалось, что лишь одно это может разрушить лакированного господина. Будто на нем никто и никогда и вовсе и не играл. Это должен был быть его первый концерт… Ральф замешкался и убрал руки. Он побоялся. Это было похоже на жалось к совсем новой вещи, которую так жаль начать использовать – она потеряет что-то свое, что делает ее уникальной. «Что ищешь ты здесь?» - этот вопрос прозвучал уже в третий раз. На этот раз Ральф будто услышал его и встал с табурета, несколько взволнованный. «Пришел за спокойствием, а сам разволновал душу хуже некуда…» - подумал человек, приложив холодную руку к голове. Первое ощущение было таким смутным и тревожным, что ему захотелось тут же уйти, забрав с собой то хрупкое ощущение, что было при нем в тот момент, когда он прислонился к ножке лакированного господина. Но тогда его будет не вернуть… Нет. Его уже не воротишь – голова слишком занята всякого рода сбродом. Ральф это понял. Это понял и Рояль. А ответом возможно служит одна-единственная фраза, которую все так любят повторять при каждом удобном случае: «Мир изменился… В очередной раз».