Я люблю тебя!

— Кёя, а ты меня любишь? — Нет. — Но ты ведь шутишь, — попытался улыбнуться Дино. — Нет. — Нет, шутишь! — Ты снова что-то себе нафантазировал. — Я вот тебя люблю. Дино печально качнул головой, прощаясь с мечтой услышать когда-нибудь заветные слова от Хибари. — А что это за чувство такое? — Что за чувство? – Дино обомлел, даже не зная что и подумать. — Т-ты даже не знаешь что это? — Нет. — А почему не спросил? — Зачем? Если бы тебе нужно было – ты бы сам спросил, — равнодушное замечание. — Да я даже не предполагал… — Дино ошарашено мотнул головой, накидывая на плечи футболку. — Так что это за чувство такое? – Хибари отложил книгу, внимательно смотря на блондина. Дино нервно сжал руки, и упал в кресло, краснея и пытался собраться с мыслями. — Это когда тебе хочется видеть его каждый день… — Но притаскиваешься раз в месяц, — резонно заметил Кёя. — Когда хочется смотреть ему в глаза… — При этом неся несусветную чушь, — снова перебил брюнет. — Держать за руки, — как ни в чем не бывало продолжил блондин, словно бы уйдя куда-то в свои мысли. — А не тащить в кровать. — Думать о том, чем порадовать. — А не дарить кучу сладостей, как ребенку на Рождество. — Видеть что-нибудь и думать: «А вот это бы ему понравилось», или «Тут бы он улыбнулся». — Или забил до смерти. — Ты даже не даешь мне сказать, — обиделся Дино. — Разумно, — кивнул Хибари, взглядом приказывая продолжать. — Когда просыпаешь ночью рядом с ним и больше ничего не надо. Дино попытался перевести дыхание – на последней фразе выдохся – в ведении диалогов Кёя был беспощаден. — Или когда ты рядышком с ним – внутри растет что-то теплое, светлое. — Бактерии, например. — Кёя! – теперь уже точно обиделся Мустанг. — Продолжай, — грозно и холодно – идеальный приказ императора. — Ладно, — теперь уже грустно, — хочется, чтобы он был счастлив. Хочется быть с ним. В нем. и можно даже опуститься на колени – потому что знаешь – он это лучшее. — Что еще за он? – хмуро поинтересовался Хибари. Дино в непонятках моргнул, прежде чем сообразил суть вопроса. — Это ты, — почти что горькое признание. — А, — словно бы приняв такое объяснение, кивнул Кёя. Мустанг печально улыбнулся, в очередной раз поняв, что завел этот разговор зря. — И это ценное чувство? — Не ценнее, чем человек, к которому его испытываешь. — Получается, что некий вымышленный персонаж, которому ты сейчас признался в любви, для тебя важнее всего на свете? — Разумеется, и это никакой не вымышленный персонаж. — А если хочется забить этого персонажа до смерти, едва он касается к кому-то другому? — Ну, это, наверное, чувство собственности. — Это тоже входит в понятие «любовь»? – продолжал допытываться Кёя. — Такого понятия нет, — тоном учителя пояснил Дино, качая головой, — каждый чувствует его по разному. Но да, наверное входит. Любовь вообще особа многоликая. — Хм. Несколько минут царило немое молчание. Мустанг предпочитал разглядывать линии узора на собственных ладонях, отгоняя мысли, который так старательно пытались утащить его в непроходимую депрессию. — Ну тогда ладно, — словно бы соглашаясь в внутренним монологом кивнул Хибари, — я люблю тебя. Дино едва не свалился – ноги резко отказались держать его. Почему-то сейчас показалось, что его оглушили, и дыхание перехватило и звездочки перед глазами плясали. — Ч-что ты сейчас сказал? – едва ли не срывающийся от нервного напряжения голос. — Я люблю тебя, — словно бы еще взвешивая это слово на вес и прислушиваясь к внутренним ощущением от произнесения. — Мне ведь не показалось? – нерешительный вопрос. — Это всего лишь слова, — нахмурился Хибари. — Лишь слова? — Ты и так медленно соображаешь, но сейчас это уже начинает раздражать. — Просто я не понимаю… — попытался защититься Дино, опускаясь на подлокотник, но не смея прикоснуться к сидящему с идеально ровной спиной Хибари. — Сказать можно все что угодно. Я тебя ненавижу. Ты меня бесишь. Хочется забить тебя до смерти. Мне скучно, когда ты не приезжаешь. Я люблю тебя. И снова мне хочется уничтожить тебя. Прямо в пыль. И пустить по ветру. Но тогда мне будет обыденно. — Я и не надеялся, что ты когда-нибудь скажешь мне эти слова, — грустно-счастливая улыбка. — А зачем это говорить? – кажется, Кёя был удивлен. – Это понятно и так. — Что понятно? – Мустанг непонимающе открыл рот. — Что мне хочется забить тебя до смерти. — А я люблю тебя, — Дино обнял Хибари, заглядывая в серые глаза и целуя переносицу. — Если ты сейчас потащишь меня в кровать – легко не отделаешься, — неприкрытая угроза. — Слова, что ты сказал… Можешь повторить их. Почти мольба. И ожидающие шоколадные глаза потерялись в лучистых стальных, перескакивая с грани на грань. Глаза Кёи никогда не менялись. Оставались сильными, прямолинейными и пронзающими одновременно. Дино никогда не видел их другими. Разве что совсем иногда Мустангу позволялось видеть слабую тень улыбки на тонких губам Облака. — Ты достал, — холодно констатировал Хибари, — эти слова ничего не значат, если сказаны просто так. — Тогда так: скажи, пожалуйста, у тебя есть ко мне какие-то чувства? — Хочется забить тебя до смерти, — стальная уверенность. — А кроме? – усмехнулся Дино. — Не твое дело, — слова, словно ледяной клинок обрезающий дальнейшие вопросы. — Ты так и остаешься для меня загадкой, — влюблено-боготворящий взгляд. Дино никогда не забудет этих слов. Пусть и сказанных из-за сбивчивого описания, неполного, но искреннего. Будет помнить и… Верить. В них. — Дино-сан? – Цуна удивленно оторвался от созерцания собственных ладоней и поднял медовые глаза на брата. — Если что – меня тут нет, — взмолился Мустанг, судорожно оглядывая комнату. — Ч-что случилось? – растерянное лицо Десятого сменилось на озадаченное. — Кёя заболел, — заговорческим шепотом, нервно крутя на пальце кольцо. Золотое, с янтарного цвета камнем. Прямоугольным, ограненным. То самое кольцо, которым он открывает свою коробочку. — А разве Вы сейчас не должны быть с ним? – осторожный вопрос. — Н-нет, ты хоть знаешь, как болеет Кёя? – паника в шоколадных глазах. — Нет, никогда не видел, — честно признался Цуна, заинтересованный. — Завидую тебе, — чистосердечное признание. Дино быстро распахнул дверцы шкафа – Десятый предпочитал держать костюмы для официальных церемоний в кабинете – и критически оглядел заставленные полки и вешалки с чехлами. — Цуна, не сочти за дерзость, но можно я спрячусь под твой стол? – почти умоляюще. — Л-ладно, — Цуна сейчас вообще ничего не понимал, растерянными глазами следя за метаниями брата по собственному кабинету в поисках убежища. — Спасибо. Дино устроился под массивной столешницей из дуба, при этом выглядел он настолько запуганно, что у Десятого снова проснулось доминирующее желание защитить. Останавливала только мысль, что спасать Мустанга надо будет от собственного Хранителя. Стены задрожали и хрустальная люстра обиженно зазвенела, пара фотографий в рамках упали, но обошлось без существенных потерь. — Что это? – Цуна несколько неудобно поерзал в кресле – неудобно когда в ногах кто-то сидит. А от некоторых мыслей Десятый даже покраснел, ойкнув, когда Дино вцепился в колени брата. — Это Кёя. Савада никак не мог привыкнуть, что Мустанг с такой легкостью называет грозного уже бывшую Главу Дисциплинарного Комитета по имени. И без уважительных суффиксов. Может сказывалось воспитание в Италии, но и сам Облако позволяет такую вольность. Только Дино. На самого «так называемого босса» брюнет все так же смотрел на травоядное, и не забывал систематически об этом напоминать, вместе с ледяным взглядом. — А как болеет Хибари-сан? — Сейчас ты это удивишь, — проикал Мустанг, — пятой точкой своей чувствую, что сейчас тут будет. — А… — Сиди и делай вид, что работаешь, — Дино взглянул во все еще румяное лицо своего брата и прикинул шансы на успех. Таковых не было. Дверь распахнулась. Цуна снова ойкнул. На пороге Хибари Кёя собственной персоной. Пара прядей прилипла ко лбу, видимо от жара. Рубашка расстегнута, кроме нескольких пуговиц, которые показывались не из нужных петелек. Тонфа в руках и совершенно невменяемый вид. — Травоядное! – обращение Его Величества к рабам своим. – Где этот конь? — Н-не знаю, — замотал головой Цуна, вспоминая школьные деньки и когда Десятого кидало в ужас от одного лишь вида Хибари. — Врешь, этот чертов Мустанг пробегал тут, — брюнет принюхивался, словно хищник. — Его тут не было, — Савада если и собрался с силами, желая защитить брата, но голос все равно дрожал. — Его запах тут везде. — Он звереет, если простужается, — шепотом подсказал Дино. И сделал это зря. За долю секунды Хибари оказался рядом со столом, который развалился на аккуратные половины, и пол украсился разлетевшимися документами. — Смотри-ка, между ног у этого травоядного устроился, — злой прищур глаз, — и как давно я перестал тебя удовлетворять? — Кёя, все не так, просто я тут уронил… — Свои мозги? Огорчу – у тебя их не было. — Н-нет, не это… — Подкову? – в открытую издевался брюнет, подставляя одну из тонфа к шее, вторую отводя для удара. Сильного удара, к слову. — Просто ты себя так ведешь, что мне немного страшно, — честно признался Дино, цепляясь тонкими пальцами за колени брата, заставляя того краснеть еще гуще. — И поэтому ты сбежал к этому травоядному? – грозный рык. – Ты у меня получишь… Дино сидел словно на иголках, поглаживая зудящую щеку: удар Хибари был прерван Цуной, которому не нравились внутренние разборки. Как итог: Кёя лежал в больнице, постоянно подкармливаемый снотворным и успокоительным (иначе он разнес бы всю палату). Мустанг сидел рядом, периодически отлучаясь за чашкой кофе. Так было три дня. Едва простуда спала – пичкать лекарствами прекратили. Ведь персонал предпочитал обходить целое крыло стороной. — Эй, — слабый толчок в плечо. Дино открывает так старательно закрывающиеся глаза и слабо улыбается. — Вылечился наконец. — Ты похож на приведение, — холодное замечание. — Я рад, что ты очнулся, — блондин снова положил голову рядом с ладонью Кёи, прикрывая глаза. — А что я тут вообще делал? — У тебя был жар, — попытался объяснить Дино. — И поэтому ты прятался между ног у того травоядного? – ледяной вопрос. — Н-но… — Уничтожу, — вынес приговор, тут же продолжив, — но сначала приведи себя в порядок. Смотреть жалко. Дино улыбнулся, целуя тыльную сторону ладони Хибари. — Мне надо всего лишь поспать. — На этой кровати? — Почему бы и нет? – лукавая улыбка и почти угасшее во сне сознание. — Тогда давай быстрее, мне скучно. — Узнаешь, что ты творил: развлечешься, — сквозь сон хихикнул Дино, подкладывая прохладную ладонь Хибари под свое лицо. Кёя невозмутимо слушал, как он пополам с Цуной разнес весь второй этаж особняка Вонголы. При этом Хибари ругался «Оторву этому коню все, что болтается». Савада хмурился, вкрадчиво говоря, что сам же Облако и пожалеет. — Не оторвал? – с азартом спросил брюнет, когда Дино закончил повествование. — Н-нет, — Мустанг никак не мог понять – то ли улыбаться, то ли дрожать от страха перед фантазией всего возлюбленного. — Жаль, — хмурое лицо, — а то удалось бы от тебя избавиться. За ненадобностью.