Holy Grail

Стайлз не знает уз крепче тех, которыми связал себя сам. Он видит их, каждый раз, закрывая глаза, видит эти пропитанные кровью звенья, что поводком тянутся от его руки в сгущающийся мрак. Стайлз не боится мрака, Стайлз его подчиняет. Лепит из него своего ручного зверя, искусно придает ему форму, злобу и трепетное обожание. Высекает из ярости клыки, об которые тут же сам и режется, до крови и саднящих царапин, зажигает ненавистью красные угольки глаз и тут же отворачивается, не выдерживая пристальный взгляд. Некромаг на землю падает уже обессиленным, зажимая испещренные рунами и кровоточащими царапинами руки. Перед ним, полыхая темным пламенем, к земле припадает волк. Рычит утробно и хрипло, выдыхая обжигающий, отдающий серой воздух. Стайлз победно усмехается и небрежно стирает выступившую в уголках губ кровь, размазывая ее по бледной щеке. Перед ним стоит Волк - облаченный в форму бог с Той-Самой-Стороны. - Хороший песик, - улыбается некромаг и с готовностью бросается в сторону, уворачиваясь от острых клыков. Они не борются - танцуют посреди разрушенного, всеми забытого храма, куда Стайлза когда-то приволокли в цепях и кандалах. Теперь он приволок сюда их бога. - Место, - рычит Стайлз и дергает за поводок. Звенит, натянувшись, цепь, обжигая черную шерсть. Зверь воет, натужно, и только сильнее злится. Стайлза это забавляет. Он шепчет древние, как этот мир заклинания, усмиряя непокорного духа, заставляя его отступить. Зверь рычит, мечется между полуразваленных колон, пытается выбраться, выкарабкаться, вырваться, но Стайлз крепко держит цепь, обжигая ладони почти до кости. Волк не сдается, но уступает. Склоняет голову, полыхнув алым и растворяется во тьме, утаскивая, натягивая до болезненных спазмов в запястье цепь. Стайлз усмехается и резко дергает ее на себя, извлекая из пасти зверя полузадушеный вой. Стайлз приручил Волка, бога тех, кто когда-то приговорил его умирать. - Здравствуй, Питер, - вежливо произносит некромаг, отворив тяжелую, оббитую рябиной дверь. Жрец поднимает голову от фолианта и вежливо гремит цепями, приветствуя гостя. Стайлз к нему заходит не часто, предпочитая выпрашивать что-то через своих слуг. - Стайлз, - Питер тянет гласные, довольно откидываясь на стену, и взглядом указывает на опоясывающий запястье парня рисунок, - у тебя прибавилось плетений. - Эти я еще не закончил, - Стайлз садится на пол, скрестив ноги и поставив локти на колени, опираясь подбородком на переплетенные руки, - я приручил твоего Волка, Питер. - Как я и думал, ты слишком глуп, - жрец улыбается уголками разбитых губ и с неуловимой тенью боли на лице выпрямляет переломанные руки. Неправильно сросшиеся кости бугрятся под кожей и Стайлз с ноткой самодовольства отмечает, что некоторые из них ломал он сам, - Волка нельзя приручить. - Да? - Стайлз старательно изумляется, картинно щелкая пальцами. За его спиной из клубящихся теней выступает очертаниями волк, скалящий в предсмертном оскале пасть. Стайлз кожей на шее чувствует пробирающий до костей жар дыхания духа и довольно улыбается, отпечатывая в своем сознании - мой. - Это не Волк, - спокойно произносит Питер, но некромаг видит как бледнеет лицо жреца и растягивает губы в довольной улыбке. - А кто же? - Стайлза наклоняется ближе, протягивая к Питеру руки, - видишь вязь плетений? Я выжигал ее на коже несколько лет, рисовал виток за витком, пробираясь сквозь миры и пустоты, добираясь до Той-Самой-Стороны. Я нашел его там. Привязал к себе закаленной на крови цепью. - Осторожнее, мальчик, - мягко произносит жрец и Стайлза передергивает от ласкового "мальчик", - разорванная цепь бьет в оба конца. Стайлз ничего не отвечает, поднимаясь с пола и аккуратно прикрывая за собой дверь. Питер еще несколько минут смотрит на рябиновые доски, вспоминая обжигающую боль прикосновения к ним и возвращается к фолианту, забывая о мальчишке. Стайлз не знает, кто предпочитает так зло шутить над ним, но когда он впервые приказывает зверю обернутся человеком, тот превращается в Дерека. Стайлз несколько минут внимательно смотрит на мужчину перед собой, а потом, усмехнувшись, подходит, ведя ладонями по жилистым рукам. Тот же пронизывающий взгляд, те же сурово сомкнутые губы, все то же хмурое выражение лица. Стайлз готов был бы поклясться на Книге Мертвых, что это Дерек, если бы сам не вогнал ему серебряный скальпель под ребро. - Ты, должно быть, шутишь? - зло произносит он, дергая за цепь. Дерек отшатывается, но упрямо не рассеивается в воздухе облаком тьмы, оставаясь все таким же болезненно реальным. Стайлз зло щурится и цедит сквозь зубы проклятия и заклинания. Рисунки на коже вспыхивают один за другим, врезаются в плоть, саднят и кровоточат. Вокруг некромага вихрем вьется древняя магия, жалящей плетью хлеща по обернувшемуся Дереком зверю. Цепь, натянувшись, натужно звенит, отдаваясь вибрацией в кости, Стайлз упрямо выталкивает из себя слова, чувствуя, как густая кровь ползет по щекам вместо слез. Дерек упорно не исчезает, наоборот, тянется вперед, медленно, шаг за шагом преодолевая сопротивление магии. Все затихает ровно в тот момент, когда теплая шершавая ладонь оборотня стирает алый потек с мальчишечьей щеки. Стайлз безвольно опускает залитые кровью руки и обессиленно приваливается к чужой, такой холодной груди. Биения сердца в ней некромаг не слышит. Стайлз никогда не любил нападать первым. Он тянет с этим до последнего, скрываясь по лесам и болотам, укрываясь в самых глубоких пещерах, стараясь не натыкаться ни на тихие, почти безлюдные деревушки, ни на запруженные всяким сбродом города. От него за версту несет магией смерти, и лошади сходят с ума, стоит ему едва ли приблизиться к ним. Его преследуют охочие до славы маги и падкие на золото наемники, за ним охотится стража и личная гвардия короля. Все, что ему остается, так это бежать, несясь вперед, не разбирая дороги. Сегодня он останавливается в пещере не далеко от моря. До него долетает тихий рокот прибоя и плеск волн, даром полирующих камень скал. Рисунок на правом запястье посветлел и воспалился и Стайлз, ругаясь сквозь зубы, тянет цепь на себя, выдергивая Волка из темноты. Зверь выступает из тени медленно, тяжело ступая израненными лапами по холодному камню пещеры. От него воняет гарью и кровью, что чужой, что своей. Стайлз устало приваливается к стене и обессиленно сползает вниз, прикрывая воспаленные от недосыпа глаза. Сквозь навалившийся тяжелый, муторный сон, он чувствует, как холодное тело волка валится на пол рядом с ним. Их логово сдал травник. Старик в латаной-перелатаной рубахе увидел их ранним утром и с удивительной прытью помчался в деревню, докладывать солдатам. Те щедро отсыпали ему золота и устремились к пещере, провожаемые любопытными глазами жителей деревни. Стайлза разбудил их клич. Он взвился на ноги, прислушиваясь, оглядываясь, тщетно стараясь разбудить хоть частицу магии, дремлющей в нем. Не получалось. Искра, полыхавшая в груди, сейчас едва тлела, отзываясь на его мольбы редкими, тусклыми всполохами. Он был пуст и это грозило ему смертью. Их было тринадцать на одного. Четверо лучников, засевших поодаль, в кустах, шестеро мечников, обнаживших сверкающие при утреннем солнце клинки, арбалетчик, лекарь и командир, гордо выступавший впереди. Они кричали ему, что он отродье дьявола, что нечисть его родня, и пекло отчий дом. Что таких как он нужно выжигать, как отраву, как заразу, разъедающую изнутри. Стайлз слушал и мысленно плел узор, наполняя его не магией, жизненной силой. Платил годами жизни за один единственный шанс, за возможность, за свой призыв. Зашелестела цепь. Сверкнули алым во тьме волчьи глаза. Командир так и не успел ничего понять, когда в руках у некромага полыхнуло черное пламя. Только поднял руку, пытаясь скомандовать лучникам залп, когда над скалами пронесся угрожающий рык. Стайлз почувствовал, как позади него из темноты снова выступил волк, на ходу трансформируясь в Дерека. Мечники дрогнули, когда Стайлз, сощурившись, издевательски скомандовал: "Фас". Стирая потеки чужой крови с изрезанной груди, некромаг напевал какой-то приставучий мотив. Мелкие духи вились вокруг, впитывая чужие души, и отголоски криков праведников музыкой отдавались в его ушах. Дерек внимательно рассматривал его, побледневшего, осунувшегося, похоже на ожившего мертвеца некромага и, неожиданно склонился, притягивая парня к себе, целуя властно, жестко, кусая чужие губы до крови. - Помнишь, да? - усмехнулся Стайлз, лениво отталкивая от себя зверя, с легким отвращением вытирая губы тыльной стороной ладони. В следующий момент он почувствовал, как его с силой прикладывают к стене пещеры и как воздух выбивается из легких. Дерек взял его прямо в той пещере, среди солдатских трупов и вьющихся вокруг них духов, жадно поглощавших полные злобной похоти эмоции. Стайлз царапал чужую спину до крови, глубоко вонзая ногти в кожу, чувствуя, как холодное тело сильнее прижимает его к камню пещеры. Стайлз кусал соленую от чужой крови шею, оставляя на ней метки, скрепляя цепь своей и чужой кровью, то натягивая, то отпуская ее, извиваясь в чужих руках, выстанывая чужое имя и ненавидя себя за это до каждой клеточки тела. Стайлз не заметил, когда в руках Дерека сверкнул серебряный скальпель, только почувствовал, как расходится кожа на груди, как набухает кровью разрез. Но ни одна капля крови не сорвалась на каменный пол. Дерек, лаская Стайлза, припал губами к порезу, языком слизывая густую, до черноты темную, отравленную магией кровь. Следующим утром Стайлз, устроившись в холодных объятиях так и не исчезнувшего на ночь Дерека, с интересом разглядывал цепь, в которой его угольно черные звенья переплетались с рубиновыми звеньями Волка. Теперь даже Стайлз не смог бы эту цепь порвать. Разорвать цепь удалось некромагу из города, чье название Стайлз даже не старался запоминать. Они встретились в одном из заброшенных храмов, выискивая один и тот же артефакт. В поисках повезло Стайлзу. Дерек уже протягивал ему закаленный в Изначальном Пламени кинжал, когда внезапно их цепь резко натянулась и зазвенела, оглушающим, разрывающим изнутри голову звоном. Стайлз со стоном упал на колени, где-то рядом с колонной привалился Дерек. В конце залы показался тот самый некромаг, размахивая своим деревянным, картинно искрящимся посохом. Он выплевывал заклинание за заклинанием, переходя от певучего речитатива до громогласного рева, заставляющего древние стены дрожать и покрываться трещинами. Стайлз понимал, что не узнает заклинание, понимал, что плетения на руках болят так, как будто их заново выжигают, хоть рисунок, въевшийся черными линиями под кожу начал стремительно бледнеть. Клубы черного дума с шипящим звуком проступали сквозь поры заставляя слезиться глаза. Стайлз чувствовал, как сила не ручейком, потоком покидает его, но не мог ничего поделать. Цепь, зазвенев в последний раз, лопнула и распалась. Очнувшись, некромаг оглянулся, не увидев рядом с собой ни Дерека, ни кинжала. Ранее покрытые черной вязью руки теперь были такими же белыми, только едва заметные шрамами неровностями выделялись на коже. Цепи, за несколько месяцев буквально приросшей к запястью, не было. Стайлз звал, зло, отчаянно, скребя до кровавых полос по камню забытого всеми храма. Волк не отзывался, тьма так и оставалась тьмой, оставляя некромага одного, разбитого и обессиленного. "Разорванная цепь бьет в оба конца", - издевательски повторил в его голове голос Питера и Стайлз на мгновение пожалел, что когда-то давно не придушил жреца его излюбленными, еще покрытыми кровью пленников цепями. Оббитая рябиной дверь поддалась тихо и бесшумно. Питер, потянувшись изломанными руками, обернулся к гостю и едва усмехнулся, заметив некромага. От былой бравады не осталось ни следа, Стайлз молча опустился на пол и так же молча закатал рукава красной толстовки, обнажая руки. До белизны чистые руки. - Цепь порвалась, - заключил Питер, смыкая руки в замок и склоняя голову, с интересом изучая некромага, - я же говорил, что это был не Волк. - А кто тогда? - зло бросает Стайлз, одергивая рукава. - Кто угодно, - жрец легко пожимает плечами, - кто угодно, кого Волк счел нужным предложить тебе. - Я не выбирал. Мне нужен был зверь. - И тебе дали его, - Питер усмехается с лукавым прищуром, - разве Дерек был не прекрасным зверем? - Как мне вернуть его? - Стайлз предпочитает не думать о том, как жрец узнал в волке своего племянника. - Заслужить. Попросить. Найти. Выцарапать. Вырвать. Позвать, - последнее слово Питер выделяет особенно и некромаг молча уходит, получив свой ответ. Стайлз устал. Ему кажется, что в его теле осталось от силы несколько капель крови, но он упорно рассекает незаживающие запястья и цедит жидкость из пустых вен в бронзовый кубок. Перед ним алтарь, обложенный аконитом. В воздухе пахнет благовониями, от которых у Стайлза чешется нос, но он упорно читает въевшийся в подкорку мозга речитатив. Плетение за плетением, вязь за вязью, узор складывается, вспыхивает и тут же рассыпается алмазным крошевом к ногам. Айзек, стоя поодаль качает головой, но угрожающий окрик Стайлза заставляет его оставаться на месте. Без него некромага в храм Волка вряд ли пустили бы даже на порог, припоминая кровавую резню, которую он здесь устроил не так давно. - Я устал, - шепчет Стайлз, опускаясь на колени перед алтарем. Перед глазами все расплывается, ему кажется, что потолок опускается на него надгробной плитой, а вдали он слышит скорбные звуки флейты, переплетение воды и ветра, мелодия, под которую он уйдет. - Вернись ко мне, - просит Стайлз, упираясь лбом в мраморные плиты пола. Айзек, почувствовав, как сгущается над обессиленным некромагом сила, поспешно выскользнул из залы, но даже скрип открывшейся двери Стайлз уже не в силах был различить. - Вернись, - шепчет Стайлз, чувствуя, как его обволакивает тепло. Ему чудится, что по щеке скользнуло чье-то дыхание, а по уху прошелся пушистый мех. Ему слышится дыхание, за спиной и дробный стук когтей по плитам пола. Но некромаг уже не находит в себе сил открыть глаза. - Пожалуйста, Дерек, - молит Стайлз, выдыхая слова с последним воздухом, покинувшим его легкие. Тело сковывает льдом, пальцы коченеют, в груди неприятно тянет и давит, как будто что-то, чего там уже давно не было, вернулось на место, потеснив застывшее сердце. Белый волк останавливается возле бездыханного тела, щекоча дыханием кожу. Уткнувшись носом в изгиб шеи, он что-то тихо рычит, и тут же, из темного угла ему вторит жалобный вой. Не красным, но синим вспыхнули волчьи глаза и, как и сотню раз до этого, Дерек, уже не волк, выступил из тьмы. - Прошу тебя, - произносит он, вставая на колени рядом с телом парня, опуская руку на болезненно худую, с выпирающими лопатками спину. Волк фыркает, подняв голову и направляется к алтарю. Легко встав на задние лапы, тянется мордой к полупустому кубку и опрокидывает его на высеченные на камне руны. Те вспыхивают ярким светом и из груди Стайлза тут же вырывается тяжелый выдох. А затем вдох. - Я заплачу, - кидается вперед Дерек, но белый волк предупреждающе рычит и расползается, растворяется в воздухе клубами белого дыма. Стайлз дышит тяжело, натужно, выкашливает смерть по хрипу, пока Дерек гладит его по спине и смотрит, как сами собой на коже вьются плетения, как запястья опутывает цепь, но не кандалами, а браслетом. Как связь между ними прочнеет звено за звеном, как их сковывает, притягивает, привязывает друг к другу. - Ты, - шепчет некромаг, открывая поддернутые болью глаза, - ненавижу тебя. Дерек легко пожимает плечами и достает из кармана скальпель, с легкость рассекая себе руку и опуская истекающую кровью руку на запястье парня. Рубиновая, мерцающая искрами в свете свечей кровь впитывается под кожу некромага, черными дорожками расходясь по венам. - Да, вяжи нас крепче, - издевательски тянет Стайлз, за шиворот притягивая волка к себе, - еще раз бросишь меня - и я вырежу твое сердце и скормлю духам, так, чтобы ни один Волк и любой другой бог не смог тебя оживить. Дерек презрительно улыбается, но проводит по губам парня окровавленным пальцем, пачкая чужие губы собственной кровью и тут же припадая к ним, разделяя на двоих кровавый поцелуй. Отброшенный в сторону скальпель тихо звенит, вторя оплетающей их цепи.