***
Я понимаю, что Малфой был прав, а потому тем же вечером прошу Гермиону помочь мне. Она соглашается, и уже через пару дней я становлюсь счастливым обладателем новой трости, призванной обеспечить мне хоть немного самостоятельности и уверенности. Неделя уходит на то, чтобы заучить маршруты и количество шагов: от гриффиндорской гостиной до Большого Зала и обратно; от Большого Зала до кабинетов трансфигурации, зелий, чар и истории. Я не идеально их запоминаю, конечно, но теперь уже могу идти рядом с кем-то, а не вместе. И это чертовски радует. И всю неделю меня преследует этот самый взгляд — в Большом Зале, на уроках, иногда даже на переменах. Но я так и не могу понять, кто на меня смотрит. И сейчас я встаю из-за стола и, заверив друзей, что помню дорогу и смогу дойти сам, направляюсь на урок чар. Мне нужно подняться на этаж выше, а потому я иду к лестнице и медленно иду наверх. Чересчур медленно, как мне кажется. Я устал быть таким беспомощным, а потому в сердцах ударяю тростью по перилам и вздрагиваю, когда она спружинивает и вырывается из моей руки, и с ужасом слышу, как она со стуком катится по ступеням вниз. У меня перехватывает дыхание — мне так страшно стоять посередине лестницы и не сметь двинуться. Я непроизвольно сжимаю руки в кулаки и с усилием сглатываю. Вряд ли трость укатилась далеко. «Мне всего лишь надо спуститься, я даже могу держаться за перила», — уговариваю я себя и делаю шаг вниз. — Бегаешь за палочкой, Поттер? Что, с тобой даже поиграть некому? Бедный-бедный Гарри... Я не слышал шагов, а потому голос Малфоя заставляет меня вздрогнуть. Мне ужасно стыдно, но я заставляю себя сделать еще один шаг вниз, и еще. — Акцио, трость, — вдруг говорит Малфой. — Ты прямо как маггл, — заявляет он и вкладывает трость в мою руку, сжимая мои пальцы на ручке. Наверное, на моем лице написано удивление и недоумение, потому что Малфой фыркает. — Не за что, Поттер, — бросает он и удаляется. Почему-то теперь я слышу его шаги.***
Еще через месяц я начинаю чувствовать себя настолько уверенно, что выбираюсь на ночную прогулку. Под мантией, да, но без бесполезной мне сейчас карты. Я осторожно, чтобы никого не разбудить, выбираюсь из спальни, а затем и из гостиной. Оказавшись в коридоре, я счастливо улыбаюсь. Теперь главное запоминать дорогу и вернуться тем же путем, тогда не должно быть никаких проблем. И я иду по коридору налево — медленно и осторожно. Но не потому, что я слеп, а потому, что сейчас ночь. Ну и что, что для меня сейчас нет никакой разницы. Ночные прогулки по Хогвартсу всегда помогали мне разложить мысли по полочкам. И я решаю воспользоваться этим, чтобы, наконец, понять, чьи взгляды так меня настораживают. В последний месяц их стало больше, намного больше. — Поттер, — слышу я Малфоя. — Прячешься? — он хмыкает. — Что ж, так даже честнее — я тебя не вижу, и ты меня не видишь. Интересно, смогу ли я тебя поймать? — задумчиво протягивает он. — Что ты здесь делаешь, Малфой? — я пытаюсь возмутиться, но у меня явно не выходит. — Нет, Поттер, это что ты здесь делаешь? После отбоя, на полпути в подземелья? — Подземелья? — переспрашиваю я. — Именно, — с мрачным удовольствием подтверждает Малфой, и я чувствую, как с меня сползает мантия-невидимка. Изо всех сил вцепляюсь в нее, но она, предательница, легко выскальзывает из моих рук. В следующее мгновение Малфой забирает трость и куда-то отшвыривает, судя по стуку, а потом прижимает меня к стене. Я пытаюсь его оттолкнуть, но он лишь тихо смеется, и я чувствую тот самый взгляд... — Не может быть, — выдыхаю я. — Это не мог быть ты, — я мотаю головой, а Малфой аккуратно берет мое лицо в ладони, дотрагиваясь указательными пальцами до внешних уголков глаз, а большими нежно проводит по моим губам. Я приоткрываю рот, непроизвольно, я совсем не хотел этого делать! — Что... — пытаюсь протестовать я, но у меня совершенно не выходит. — Чш-ш-ш, — шепчет Малфой, прижимаясь лбом к моему лбу. — Я ничего тебе не сделаю, слышишь? Ничего, что тебе бы не понравилось, — уточняет он с тихим смешком. — Мне уже не нравится, — замечаю я, пользуясь тем, что он убрал свои руки с моего лица. — Врешь, — выдыхает он и целует меня. От неожиданности я замираю. Малфой же совершенно не настойчив — он лишь легко касается губами моих губ и отстраняется. Я облизываюсь — вновь совершенно непроизвольно, — и чувствую легкие прикосновения. Малфой аккуратно убирает волосы с моего лба, чуть касаясь, кончиком пальца проводит по совсем побледневшему шраму, обводит мои брови, скулы. Вновь обхватывает мое лицо и целует меня, а я отворачиваюсь. Мне хочется сбежать, но я понимаю, что это бесполезно — мы в слишком неравных условиях. — Гарри, — тихо зовет Малфой. Я никак на него не реагирую, мне просто хочется оказаться как можно дальше отсюда. Но Малфой не останавливается — он продолжает ласкать мое лицо, периодически целуя меня то в подбородок, то в бровь, то в губы. А потом он как-то резко останавливается, и во мне борются надежда на скорое освобождение и сожаление, что все кончилось. Сожаление быстро проигрывает, и я поворачиваю голову, чтобы, как мне кажется, мое лицо оказалось напротив лица Малфоя. Я открываю рот, чтобы высказать этому придурку все, что я о нем думаю. Но он прикладывает палец к моим губам, я отдергиваю голову, ударившись затылком о стену, и закрываю глаза. И теперь Малфой проводит пальцами от внутренних уголков к внешним, задевает ресницы, легонечко дует, отчего я сильнее зажмуриваюсь, и, наконец, нежно касается век губами. И я понимаю, что у меня по щекам катятся слезы — от бессилия, от злости и, что скрывать, от страха тоже. Видимо, Малфой их замечает, потому что быстро отстраняется. — Гарри? — как-то неуверенно зовет он. — Отвали, Малфой, — выплевываю я и пытаюсь его оттолкнуть. И у меня получается. — Акцио, трость! Акцио, мантия-невидимка! Я быстро заворачиваюсь в мантию, чтобы Малфой больше не мог меня видеть. Теперь у меня есть шанс сбежать, вот только в какую сторону идти... — Если пойдешь направо, выйдешь к Большому Залу, — как-то безжизненно говорит Малфой. — Спасибо, — сквозь зубы отвечаю я, и поворачиваю направо. — Мне жаль, Гарри, — доносится вслед. Но мне не нужна его жалость.