Я буду с тобой до конца

Мне нравится, когда ты так заливисто хохочешь, откинув голову назад. На твоих волосах солнечные блики, ресницы на зажмуренных веках пушистые-пушистые, и на щеках появляются ямочки. Я прижимаю ноги к груди и с нежностью смотрю на тебя. Мне нравится так проводить утро рядом с тобой. Так, будто в целом мире не осталось ничего, кроме нас двоих, да еще кровати, на которой мы валяемся. Ты перестаешь смеяться, подползаешь ко мне и нежно заправляешь прядку волос за ушко. Совершенно ненужное, но такое ласковое действие. Я улыбаюсь и притягиваю тебя к себе, кладу твою голову себе на колени, перебираю светло-русые волосы, любуюсь такими любимыми чертами лица. Это наше последнее утро вместе. Через несколько часов ты встанешь, оденешься, уйдешь, и оставишь меня одну. На неопределенный срок. А возможно, и навсегда. Когда тебе сообщили, что в твоем состоянии с госпитализацией откладывать нельзя, ты сам все решил. Я не могла с тобой спорить, хотя пыталась, конечно, пыталась. Ты плакал сам, уговаривал, утверждал, что так будет лучше, а я не могла не согласиться, не имела права. В конце концов, у тебя даже получилось меня убедить. Если обойдется, то ты найдешь меня, придешь ко мне, будешь снова счастлив со мной. А если нет… Об этом не хотелось думать. У нас было всего несколько месяцев. А теперь я смотрю на тебя, и параллельно с нежностью в моих глазах – обреченность. Я не могу представить, как буду жить без тебя, поэтому пытаюсь засунуть эти мысли подальше, и отдаться прикосновениям. Последние минуты. Ты неспешно выпрямляешься, встаешь с кровати, одеваешься. Ты немного дрожишь, мои глаза широко распахнуты, невидящим взглядом прослеживаю твой путь, от штанов на кресле до рубашки на письменном столе. Расческой по волосам, поправить галстук – ты готов. Поворачиваешься ко мне – и замираешь. Долго смотришь на меня, наверное, запоминая каждую мелочь. И растрепанные волосы, и потресканные губы, и руки с тонкими пальцами, нервно теребящими край пододеяльника. Опускаешь глаза. Подходишь ближе, тянешь меня на себя, обнимаешь, лишь на мгновение. Отстраняешься. Уходишь. Повернулся ключ в замке, аккуратно щелкнула дверь. Я заплакала. ** Я прожила без тебя ровно три дня. Как – сама не представляю. Только реки слез превращались в моря и океаны, смирение не приходило, легче не становилось. На третий день все случилось буквально машинально. Я натянула, что первое попалось под руку, вышла из дома, словила нужный автобус и только заплатив за проезд, поняла, что собственно забыла закрыть входную дверь, а из одежды на мне домашняя рубашка и лосины. Неважно. Нужную больницу нашла сразу. На ресепшене спросила о твоем местонахождении, девушка удивленно покосилась на мой наряд, но ничего не сказала. Видимо, и не такое видали. Подойдя к твоей палате, я замешкалась. Положила ладонь на дверную ручку – и отняла ее. Мысль, что сейчас я увижу тебя, и ты посмотришь на меня укоризненно, и разочарованно скажешь «Ты же мне обещала», отрезвила. Только я больше не могла без тебя. Не хотела без тебя. Надавливаю на ручку и захожу в палату. Глядя на человека, лежащего на серой больничной койке, я подумала, что никогда не представляла тебя таким. Убитым. К тебе присоединено множество трубочек, сбоку капельница, твои глаза прикрыты. Невозможно с первого взгляда понять, спишь ли ты, или лишь притворяешься таковым, дабы избежать внимания медсестер. Я подхожу ближе, и смотря на тебя, с каждым мигом все больше понимаю, что это действительно ты. Мой родной, мой любимый, пусть такой непохожий, но все-таки мой. На глаза наворачиваются предательские слезы, я сажусь на краешек кровати и беру твою руку в свою. Ты вдруг открываешь глаза, в них мелькает узнавание, и что-то еще. Радость? Нежность? Я не хочу знать. Я только сжимаю твою руку, смотрю на тебя, и думаю о том, что больше никогда не оставлю. Я буду вместе с тобой двигаться к выздоровлению. Мы пройдем через все это вместе, и никогда больше ты не отвяжешься от меня. Я буду с тобой до конца – или до начала новой жизни. Ты смотришь мне в глаза, и понимаешь все без слов.