Дедушкина ферма

Зря Керн разрешил Георгу выращивать виноград на холмах, окружавших остров. Его альфа, если за что-то брался, то делал это слишком хорошо. Единственное на чем он настоял, чтобы на острове не было никого постороннего, никаких работников. Вино из того винограда, который Георг сможет вырастить сам, своими руками. Но все равно вскоре вся округа приезжала к ним на остров, выстраиваясь в очередь за бутылкой изысканного вина, как некогда за бараниной на ферме… — Мне бы трехлетней выдержки, — немолодой омега протягивал Керну солидную сумму денег, стоя на причале. Опасаясь собак, он не решался ступить на дорожку. — У нас юбилей свадьбы. Хочу своему супругу сделать подарок. Говорят, стоит выпить вашего вина, как возвращается молодость и былая страсть. Керн растерялся — он никогда не продавал вино, даже не мог представить, сколько оно может стоить, а Георг с сыном, как на грех, уехали в зоопарк на материк и будут только поздно вечером. Заставлять ждать человека ему не хотелось, но взять больше, чем стоило вино, он не мог. — Пойдемте, — он усмирил страшных с виду псов и предложил следовать за ним к дому. — Счастливец вы, — омега поспешал за Керном, стараясь не отставать от него. — Легенды слагают о том, как вы любите с супругом друг друга. Говорят, только благодаря вашей любви вино имеет такой неповторимый вкус и аромат. Керн равнодушно кивал головой — может быть, и слагают, кто знает, только ему это не ведомо. Он открыл тяжелую дверь, святая святых Георга, куда вход ему был заказан, и вошел в приятную прохладу подвала, тщательно прикрыв за собой дверь — вино не любило перепадов температуры. Пытаясь разыскать то, что просил покупатель, он перебирал пыльные бутылки с простенькими этикетками — «Любовь страстного альфы», «Любимое», «Мой неповторимый омега». Керн ничего не понимал — Георг никогда не говорил ему о своей любви, но каждая бутылка ею дышала. Или это всего лишь дань пиару? Керн, непрерывно шмыгая носом и вытирая невольные слезы, отыскал, что просил немолодой покупатель — вино трехлетней выдержки «Поцелуй любимого омеги». Он выбрался из подвала и, отводя в сторону покрасневшие глаза, протянул бутылку немолодому омеге. — Я не знаю, сколько может стоить такое вино, — сказал он, стараясь говорить бодро, — а супруга нет дома. Поэтому выпейте его просто за наше и ваше счастье. Покупатель поблагодарил щедрого продавца и поспешил на ожидавшую его лодку. «Почему, ну почему так?» — растерялся Керн. Может, он сам виноват в том, что они никогда не говорили с Георгом о любви? Любя его беззаветно, он не верил, что тот мог любить его тоже. Ему всегда казалось, что между ними стоит призрак его выигрыша, мешающий быть искренними друг с другом. До самого вечера он бродил по дорожкам и размышлял о себе и своем супруге. — Папа, папа, — трехлетний мальчик бросился ему навстречу. — Мы видели и бегемота и крокодила, — взахлеб рассказывал он. — Черепаху. А еще лебедей. Мальчик округлил такие же живые, как ртуть глаза, как у его отца, только цветом не ореховые, а чистого летнего неба. — Они любят один раз и на всю жизнь. Это как вы с папочкой? Керн растеряно посмотрел на Георга, ища поддержки у него, не зная, что ответить сыну. — Конечно, — пришел тот ему на помощь. Он обнял Керна за плечи и поцеловал, легко прикоснувшись к его губам. — Давай, — прошептал он ему на ухо, чтобы сын не услышал, — оставим его с собаками. А сами уединимся в спальне с бутылкой вина. — Рано еще для спальни, — вдруг заартачился Керн, хотя совсем недавно думал о том, что стоит с Георгом поговорить о любви. Георг опустил руки, улыбка постепенно угасала на его лице. — А какое вино ты хочешь мне предложить? — Керн озорно взглянул в глаза своему супругу. Он пробовал только молодое, совсем легкое. — В день нашего бракосочетания я сделал совсем маленькую партию. Но ни одной бутылочки не попробовал — «Запах любимого омеги». Вот хочу открыть. Керн негромко рассмеялся — с одной стороны ему было приятно, а с другой… — Ох, и лжец ты, Георг, — сказал он строгим тоном. — В день нашего бракосочетания лозы не могли плодоносить, ты их только посадил накануне. — Не могли, — ласково улыбнулся мужчина. — Но я тогда купил не только лозы, но и виноград, втайне от тебя и сделал первую пробную партию вина… И про запах… Я тебе никогда не лгал. Узнал бы тебя с завязанными глазами из тысяч. Я влюбился в тебя, как только ты впервые появился на пороге старого имения. Только услышал твой запах и поплыл… Помню только, что подумал тогда, как они смеют принимать на работу судебными исполнителями таких неотразимых омег. — Я тоже тебя очень люблю, — улыбнулся ему Керн в ответ. Он тоже полюбил Георга в первую же минуту. Пытался бороться с этим чувством — ему всегда казалось, что тот с ним неискренен, что хочет только вернуть свою ферму. Он отдал бы и сам ее Георгу, если бы только почувствовал, что тот испытывает к нему хоть капельку любви. — А если вино кислое? — вдруг испугался он. — Не может вино быть кислым, — Георг тянул Керна за руку в сторону дома, пока их сын под присмотром собак играл в парке. — Потому что ты самый сладкий омега на свете. И сейчас я обязательно тебя попробую на вкус. Керн смутился и слегка покраснел, но, не сопротивляясь, шел, почти бежал, вслед за Георгом. Нет, это он сейчас попробует своего альфу на вкус, он решительно был настроен попытаться это сделать, а потом запить его вкус бокалом вина. И пусть от счастья закружится голова — он любит и любим. — А еще я очень хочу маленького омегу, и чтобы он был такой же конопатый, как ты, и такой же озорной. — Но у меня сейчас нет течки… — растерялся Керн. Он не понимал, что происходит. Или просто пришло время, когда надо было рассказать друг другу о своей любви? Они так долго держали это в себе, боясь не дождаться признания в ответ. — Ничего страшного, — Георг от нетерпения подхватил Керна на руки и легко взбежал с ним на крыльцо. — Мы еще раз это сделаем, потом еще, а уж во время течки обязательно со сцепкой и до самого утра. Дети, зачатые в любви, получаются особенно красивыми и невероятно талантливыми, как наш маленький Софус. — А вино? — спросил Керн изумленно. Значит, что своего альфочку они все же зачали в любви? Георг так считает… — Потом, любимый мой, — мужчина бережно положил его на кровать в спальне и быстро принялся раздевать. — Вином мы сможем насладиться и в обществе сына, чуточку позже. Но вот друг другом… Керн счастливо рассмеялся — он нисколько не стеснялся своего супруга, не пытался прикрыться по обыкновению или выключить свет, наоборот, ему вдруг захотелось стать развратным, чтобы супруг кричал от страсти, изливаясь в него. Наверное, так и будет… отныне и навсегда.