Завершая порочный круг

Вы ощущаете этот запах гнилой плоти? И что вы чувствуете, когда он наполняет ваши лёгкие? Отвращение? Ведь это свойственно обычным людям? А Эбигейл не ощущает неприязни, для неё это нечто родственное, словно материнское молоко для ребёнка. Человек, у которого убийство в крови. Она клянётся, что никогда не убьёт. Разворачивается и смотрит на мир. Вокруг неё теперь другие люди. Но что изменилось? Для Уилла убийства — работа, для Ганнибала — культ. Им некогда рассказывать ей сказки о красивой жизни, у каждое своё ведение красоты. Её уже сформировалось. «Я никогда не буду похожа на своего отца», — говорит она. Смотрит на окружающих. Это проклятое место, где все зациклены на одном. Убийства. Смерть. Для некоторых это работа. Для других — орудие. Для третьих — способ манипуляции чужими страхами, сознанием. Она знает все и о каждом. Ганнибал. Его глаза никогда не выдавали тревоги. У него ужасная манера разговора, раздражающие привычки и ловкие манипуляции. Он считает, то всегда сможет удерживать состояние других в одном, нужном ему режиме. Уилл стал его способом. Уилл стал его игрушкой. Надолго ли? Эбигейл знает, что скрывают такие люди. Пример перед глазами. Её отец. Она привыкла к его ответам, резкой перемене настроения, а самым главным признаком всегда была и будет ложь. Это основной закон социопатии. Человек просто не может не лгать. Люди вроде Лектера делают это искусно, умудряясь скрыть свои злодеяния. Но Эбигейл думает, что Уилл знает, специально покрывая действия своего друга. Она понимает, что Ганнибал не друг для Уилла. Враг. Он подставит его, обвинит, продолжит жить по своим правилам. А в его игре нет правил. Это опасный человек. Проклятый человек. «Я стала лучшего своего отца», — говорит девушка сама себе, направляя пистолет на Лектера. — Вы не можете спасти Уилла, — выкрикивает она, выбирая подходящее место, чтобы наверняка попасть. — Кажется, только что мне стало ясно, в чём дело. Ты влюблена в своего спасителя. Ты преследуешь своего кумира, стараясь спасти от тех, кто хочет ему помочь. Это ревность, — выносит вердикт врач. — Вы убийца и лжец. Я не собираюсь больше хранить Ваши тайны. — Уилл нуждается во мне, — сквозь нервный смешок отвечает мужчина, но слишком поздно. — Проверим, так ли это, — произносит Хоббс и нажимает на курок. Пуля пронзает грудную клетку психиатра, на пиджаке появляются красные разводы. Эбигейл представляет, каким бы был Уилл без этого человека. Был ли бы он несчастнее? Или наоборот? Смогла ли бы она занять место Ганнибала? Её руки холодеют, а ноги становятся свинцовыми. Она стреляет ещё раз. Снова в грудь. На лице девушки ухмылка. Уилл узнает. Уилл найдёт её, он знает, где искать. Эта мысль греет изнутри.

***

Они оба идут по проторённой уже ранее дороге. Тут пустынно и мрачно. Они оба любят изоляцию. Они погрязли во мраке. —Ты ждала меня, — не то спрашивает, не то утверждает Уилл. Его тон спокойный, ничто не выдаёт потери друга. Быть может, и нет этой потери? И не было у него никогда друга? — Он должен был умереть, — отвечает девушка. — Я предчувствовал, что это произойдёт. Ты знаешь, что от меня они ничего не услышат, но следствие идёт слишком быстро, — мужчина тяжело выдыхает, всматриваясь в туманную даль. — Ты есть среди подозреваемых, которых с каждым днём всё меньше, сегодня или завтра они уже начнут искать. — Они не найдут меня, если мы не захотим этого, если ты не захочешь. Это должно произойти. Её задумка. Сама захотела. Откладывать некуда, бежать можно, но от себя не сбежишь. Нельзя любить свои идеалы, эта любовь разрушает лишь тех, кто любит, а идеалы никогда не узнают о ней. Они умирают вместе с теми, кто их обожествляют. Они живут лишь в воображении. У Эбигейл все плывёт перед глазами, она вот-вот заплачет. Но слёзы и истерия не могут быть действенны, когда их некому наблюдать. Уилл не тот человек, перед которым Хоббс хочет быть жалкой. — Я хотела уберечь тебя от него, он не тот, за кого себя выдаёт. — Я знаю, кто он. А теперь знаю, кто ты, — произносит Уилл как-то слишком грубо. — Иногда я ощущаю себя чудовищем, — говорит Эбигейл. — Ты убила человека. И не говори, что запуталась. Это был сознательный выбор. Такие как ты, Ганнибал, твой отец никогда не делают ничего случайно. — Ты думаешь, я копия своего отца? — в ее глазах застыла мольба. Но оба знают ответ. Эбигейл сжимает руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу ладоней. — У Вас были разные мотивы. Он нападал, а ты пыталась уберечь. Но итог один. Убийство нельзя оправдать. И я тоже отношусь к вашей категории. Мы все чудовищны. — Я безнадёжна? — спрашивает девушка. — Да. — А ты? — Ещё больше. — Это не имеет значения, я хочу, чтобы твоя жизнь была лучше, — так просто и наивно отвечает Эбигейл. Она свершила обряд самопожертвования, а теперь тлеет вместе с тем, кого собиралась спасти. Уилл снова тяжело вздыхает, его рассудок затуманен. Он не может взять себя в руки. В любой другой ситуации уже решил бы ситуацию так, как должен по закону. И все же, нет. Он помогает ей. Зачем?... Его гложет вина? Нет. Это нечто иное. Инородное для разума и подсознания. Это то, что заставляет почувствовать себя уязвимым. Простить всё. Забыть былое, которого нет. Это не то, что он получал от Ганнибала. И не то, что от Аланы. Это игра, которую Уилл проигрывает даже не начав. Она слишком много знает. Обо всех. Она ощущает. Умеет манипулировать похлеще Лектера. Вот в чем их сходства. Это хищники, а он невольно стал жертвой. А быть может, это они попали в сеть? Как знать. — Тебя будут искать, а ты не пытайся найти со мной контакта. Я не хочу, чтобы тебя поймали, понимаешь? — Грэм резко останавливается и смеряет Хоббс взглядом. — Кто-то же должен завершить этот порочный круг смертей и следствий. — Я сделаю все как нужно, — с улыбкой заверяет девушка.

***

Эбигейл тысячу раз уходит, но ни разу не может уйти. Ей не обрести покой, пока все так. Она не хочет этого покоя. Ей он не нужен, если рядом нет Уилла. Зачем? Для чего? Жизнь не имеет смысла без привязанности к кому-то. Без кого-то близкого. Но Грэм никогда таковым не станет. Страх. Он постоянно борется со страхом — ценой собственного воображения. Она не помощник в этом. Она влюблена. Это не та ситуация, когда девочка из старшей школы, влюбляется во взрослого мужчину. Это не тот случай, когда влечёт лишь ко внешности. Эбигейл влюблена в свой идеал, в того, кто спас её. В собственное совершенство. В того, кто столкнулся с убийствами лицом к лицу. Кто жил подобно ей. Во лжи. Она восхищена. Уилл — её несбыточное желание. Это как совершенство, к которому ей никогда не дотянешься рукой. Любовь? Не в том понимании слова. Не романтические отношения. Не физическое влечение. Это иное, совершенно иное. Нечто невидимыми нитями связующее Эбигейл с Уиллом. Но он далеко. Это недосягаемый идеал. Взгляд на неё будет лишь напоминать ему о прошлом. Она всегда будет лишь тенью своего отца. Она проклятый человек.

***

На следующий день Эбигейл Хоббс находят мёртвой в ста метрах от дома Грэмма. В её руках лишь пистолет и записка с признанием в убийстве Ганнибала. Она хотела последний раз сказать Уиллу, что он значим для неё, но не смогла преодолеть собственный страх и помешательство. Ей слишком хотелось быть с ним подольше, а он далеко. Это идеал, до которого ей нельзя дотянуться. Расстояние между ними велико и неоспоримо. Этот идеал погиб вместе с ней. Он жил в её голове до последнего вздоха, последних движений и слабого осознания действительности. Он был перед её глазами до финиша. Когда Уилл опознавал тело, он не сказал ни слова. Что-то болело в его груди, хотелось надрывно кричать, бить кулаками об стекло, оставляя порезы и раны на коже. Но это не будет действенно. Она завершила порочный круг убийств. Он знал, что так будет. Он не смог уберечь эту девушку от самой себя. Эбигейл будет посещать его сны. Но вести борьбу с ними не имеет смысла. На воспоминания нельзя наложить табу. Её имя не вычеркнуть из памяти. Всем рано или поздно приходится оставлять кого-то позади.