Кошмар

Продолжение POV Себастьяна Возможно, я был не прав? Как ребенок, поспешно решил больше не связываться никак с графом. Я чувствовал, как сбилось дыхание мальчика, как колотится маленькое сердечко, зажатое между ребрами. Это было так… Так трогательно, что ли. И я почему-то сразу отодвинул прежнюю ненависть на второй план. Естественно, я о ней не забыл. Как можно! Но на время подумал, что было бы неплохо… Избавиться от неё. Пусть это глупо. Все. Все очень глупо! Меня дьявольски раздражает та пучина глупости, в которой я тону. И ведь не могу ничего поделать. Все это кажется таким искусственным для Сиэля, и таким неимоверно настоящим, почти осязаемым, для меня. Для мальчика это все всего лишь игра, возможно, он не виноват, а просто в силу возраста и сложившихся обстоятельств получается именно так. А для меня все серьезно. Все настолько серьезно, что кажется страшным. Все эти чувства, всколыхнувшиеся, поднявшиеся откуда-то со дна подсознания. Чувства, которые я забыл уже столетия назад. И эмоции, которые с головой накрывают меня, стоит лишь оказаться в непосредственной близости к господину. Совокупность первого и второго доказывает тот факт, что я… Что я? ЧТО Я? Сиэль стал красться кончиками пальцев под воротник с задней стороны фрака, а у меня появилось смутное чувство, что его сейчас снова порвут. Но нет. Движения мальчика были мягкими, даже сродни нежным. Хрупкие пальчики снова поползли наверх, а потом, резко схватив меня за волосы, отстранили голову от лица господина. Он тяжело дышал, смотря мне в район груди, и, продолжая судорожно сжимать пряди одной рукой, второй упирался мне в грудь, будто сдерживая какое-то незримое бешенство. Я наклонил голову чуть вниз, из-за чего волосы упали вперед, слегка вырываясь из плена Сиэля, а потом немного вбок, так, чтобы глаза оставались в тени. Фантомхайв долго и упорно пытался успокоиться. Даже когда дыхание выровнялось, он не остался доволен результатом и ожидал вплоть до того момента, пока фаланга мизинца не дрогнула в последний раз. А потом внезапно перевел большие глаза, теперь сузившиеся раза в три, на меня. -Зачем? – почти жалобно вопросил Сиэль. – Зачем мы это делаем? -Потому что вы так приказали, - безропотно ответил я. -Но ведь… Я не думал, что все зайдет так… далеко, - мальчик усердно шевелил губами, но слова вырывались с трудом, будто чувство внутренней гордости по-прежнему мешало ему. -Далеко? – подначил его я. -Да. Слишком далеко, чтобы остановиться, - эту фразу граф пробормотал себе под нос, будто снова куда-то отчалил и разговаривает не со мной. -Хм, - глубокомысленно изрек я. В отличие от мальчика, в голове и душе которого сейчас явно шли настоящие баталии, революции, я был абсолютно спокоен. Революции потому, что он все-таки испытал для себя новые чувства, которые, скорее всего, категорически отказывается признавать, но они все равно настойчиво лезут, перевоплощаясь в мысли, и занимают весь мозг. -Зачем? – снова повторил коронное и так много значащее слово Сиэль, однако, я его откровенно не понял. -Простите, господин. Кажется, я плохо вас понимаю, - нда. Фраза прозвучала уж чересчур недоуменно. Хотя граф не заметил, он вообще сейчас ничего вокруг не замечает. В данный момент его руки оставили мои волосы и одежду в покое и обхватили хозяйское тело за плечи. Обычно так делают маленькие дети, когда их кто-то обидел. Собственно, так делал и я. В такие мгновения обычно тело сотрясают рыдания, зачастую беззвучные, сердце раздирает тоска, печаль, осознание того факта, что ты никому в этом мире не нужен. Но Сиэль, естественно, не плакал, дрожи никакой не было и в помине, он просто пытался удержать разбушевавшиеся чувства внутри себя. Мне так казалось со стороны. Однако в данный момент мальчик почти ничего не замечал вокруг, поэтому его эмоции читать было более чем легко. Но чувства… Их было слишком много. Я видел перед собой облако. На этом облаке сидит мальчик в позе лотоса. Его глаза закрыты, на лице полная умиротворенность, губы слегка шевелятся, произнося какие-то мантры. А само облако, на котором он сидит, ярко-бордовое с фиолетовым. Иногда в нем появляются черные пятна, иногда кто-то небольшими кляксами роняет даже ярко-салатовый яд. Облачко или, скорее, тучка, искрится, шипит, фыркает, словно живая. Так было несколько дней… Вплоть до сегодняшнего дня я видел его ауру в таком обличье, но сегодня резко все поменялось. Сейчас. Мальчик уже не просто спокойно медитирует, его синие глаза смотрят с вселенским ужасом, тучка под ним вздрагивает, раскачивается, норовя сбросить вниз. А внизу – белый. Просто много белого цвета, это знак того, что сам Сиэль не знает, что произойдет, когда его чувства вырвутся наружу, сбросив мальчика ТУДА. Поэтому последующие события представляются ему просто белым туманом, но, тем не менее, он откровенно не хочет падать в этот туман, поэтому, что есть сил пытается удержаться на облаке… -Зачем ты делаешь это со мной? – сквозь зубы, пытаясь быть злобным, спросил Фантомхайв. Его голова была опущена вниз, мирно покоясь на руках. Похоже, так ему стало легче соображать, но сложнее контролировать свой язык. Я более чем уверен, что, узнав о том, что он говорил подобные слова, Сиэль… Хотя, даже не представляю, что он может сделать. Но не простит себе маленькую слабость никогда. -Делаю что? – мои слова были похожи на элементы издевательства. Но… У меня есть оправдание – однако ж, мне безумно интересно, что же скажет граф. Он действительно ко мне что-то чувствует, но из всего вороха чувств, беспорядочным вихрем кружащегося в слоях ауры, я не могу выловить какие-то конкретные. Поэтому так и не узнаю, пока одно из чувств не возьмет более-менее шаткий, но все же верх над другими, но, зная господина, могу с уверенностью заявить, что такого никогда не произойдет – он будет сопротивляться до последнего. Так что подробную информацию можно выманить только из уст самого Сиэля. -Это… Одна его рука соскользнула на грудь, стала елозить по тунике, загребая жесткую ткань в складки, пока не нашла искомое. -Что-то странное, теплое, из-за чего хочется быть просто самим собой. Ни к чему не стремиться, ничего не желать. Нет, все же желать! Желать, что бы все оставалось так же!.. Но иногда это может быть так больно, из-за чего хочется все крушить, бить, ломать… «Что вы со мной делаете, господин?» Я, как завороженный, смотрел на тыльную сторону ладони, вздрагивающую от каждого удара испуганного, загнанного в угол сердца. Всегда был уверен, что граф не способен ни на что кроме ненависти, злобы, безразличия, возможно, лицемерия. Это те качества, которые он проявлял наиболее откровенно в тех или иных ситуациях. А теперь. Что-то новое, которое он даже в слова оформить не может. -Я ничего не делаю, - даже зная, что граф меня не видит, я виновато пожал плечами. -Это не могло появиться из ниоткуда, это ты сделал! Я опешил. Граф настолько боится признаться в своих чувствах, что собирается обвинять в чем-то своего верного слугу и нести какой-то бред? Хотя он уже несет бред. Нет, конечно, в каждом бреде есть толика истины, а в данном случае, как я надеюсь, целая толища истины. Все-таки желание чувств хозяина снова овладело мной, я ничего не могу поделать с этим. Но кое-что я все же понял. Протянув руку, я легко дотронулся до пальчиков графа. Он вздрогнул, подняв на меня глаза. Теперь пришло время вздрагивать мне. Таких глаз я ещё никогда не видел у господина. Кристально-чистые, невинные, в уголках которых вот-вот готовы были собраться прозрачные слезы. Слезы, символизирующие отчаяние, настолько сильное отчаяние и нежелание казаться слабым. «Когда же вы поймете, господин, что проявление чувств не есть слабость?» Он медленно перевел взгляд на мою руку, а я полностью накрыл белоснежную ладошку своей крупной ладонью. А его глаза, как… В данный момент они были похожи на девственно-чистый сапфир, не подвергшийся огранке и великолепный в своей первозданной красоте. Сапфир, которого ещё никогда не касалась рука умелого ювелирного мастера. А я просто искренне улыбнулся, постаравшись вложить в этот простой жест все те слова, которые так хочется произнести…