Шалость удалась

В костюме горничной Сугавара не выглядел хрупким. — Повторяй: "Доброго дня, господин!" Милым, трогательным и нежным он тоже не выглядел. В какой-то момент Дайчи мазнул взглядом по неловко стоящей фигуре и не придал этому значения: одноклассницы щебечут, кокетливо поправляют друг другу костюмы. Чепцы, рюши, банты... Когда увиденное сложилось в сознании Дайчи в законченную картинку, он чуть не споткнулся. — "Вы готовы сделать заказ?" Оборачиваться стоило медленнее, чтобы не привлекать лишнего внимания. Бархат, кружево, капрон. Перчатки до локтя, высокий воротничок. Белоснежный фартук и пышная юбка. Крупные кисти, жилистые ноги. Туфли сорокового размера рядом с туфлями одноклассниц выглядели венецианскими гондолами — с такими хоть в потоп. Слушая наставления, Сугавара совершенно не замечал обращенного на него взгляда. — "Спасибо за ожидание!" — И кланяйся! Кланяйся подобострастнее! — Спасибозаождиданиеикланяйся... — Прекрати паясничать! — Да я даже не думал... — Так подумай! И сделай губки бантиком, ну! В перерывах между советами одноклассницы победоносно хихикали: хоть кто-то не побоялся принять их вызов. Дурацкая, безумная и немного авантюрная идея. Словно они до сих пор не наигрались в куклы. И кому такое пришло в голову? Дайчи не мог решить: стоит поблагодарить этого человека или отомстить с особой жестокостью. Остальные косились на Сугавару со смесью восхищения, недоумения и зависти. — Нет, на косметику мы не договаривались, — отбивался Сугавара. Пока — вполне успешно. Дайчи мысленно одобрил: если без макияжа удавалось выглядел в меру комично, то с макияжем маленькая шалость превратилась бы в ходячий фарс, который могли не простить и выпускникам. — "Приходите ещё..." Ой, ленточка развязалась... — Приходите ещё! — "...или заберите меня с собой!" — ...или заберите меня... Эй! И кто тут паясничает?! Взрыв хохота. Что Сугавара умел, так это ладить с людьми любого пола и возраста, казалось бы, при любых обстоятельствах. — А я бы забрала тебя с собой, Суга-сан!.. Дайчи прислушался к себе: нет, ревности не было. Совсем. Даже в голову не приходило, что Сугавара может куда-то деться от него. Отношения выстраивались с такой тщательностью, аккуратностью и педантичностью, что теперь Дайчи был уверен в них, как в самом себе. Зато слушать искренний смех было приятно. В конце концов, фестиваль для того и проводился, чтобы школьники могли вволю развлечься и немного отдохнуть перед началом подготовки к экзаменам. И если все получают удовольствие, значит, идея того стоила. — Как я выгляжу? — выпущенный на свободу Сугавара хлопнул Дайчи по плечу и шутовски присел в реверансе. Он едва сдерживался, чтобы не засмеяться. — Ужасно, — не стал врать Дайчи. — Я даже не знаю, с чем это можно сравнить. Зря ты согласился на помаду. — Дайчи, ты бесчувственный пень! — притворно возмутился Сугавара. Делая вид, что дружески поправляет кружевной чепец, Дайчи погладил его по волосам. — Может, хочешь поцелуй на удачу? — заговорщически шепнул он. Сугавара закатил глаза и наступил Дайчи на ногу. — Слушай, я всё хочу спросить... — Они сидели в смежной с классом лаборантской, — на импровизированных задворках кафе. — Это... колготки или чулки? Усталый и немного задумчивый, но очень довольный, Сугавара по привычке оседлал стул, не забывая придерживать юбку. — Суга? — Дайчи пришлось потянуться и ткнуть его указательным пальцем повыше колена. — Чулки... — отозвался Сугавара. Потом поймал внимательный взгляд и улыбнулся: — Что? Ты не представляешь, какая с ними морока... Эй, не смей смеяться! — Ага... — Ты смеешься! — Потому что смешно! — Я милый! — Сугавара поднялся, отставил стул и принялся оправлять юбку. — Все так говорят! — Не верь, они врут, — Дайчи развеселился: Сугавара слишком неискренне изображал обиду. — Слушай, а может ты ещё и ноги побрил? Прищуренный взгляд подтвердил догадку. — Не может быть! — Девочки сказали, это необходимо. — Нет, ты не должен был соглашаться... — Ну, хватит! — Сугавара попытался пнуть Дайчи. Дайчи поймал его ногу под коленом и придержал. Будь Сугавара в ботинках или кедах, то легко удержал бы равновесие, но каблуки для этого манёвра не годились. Он повалился вперед и уперся ладонями Дайчи в плечи. Неловко переступил, ловя свалившуюся с ноги туфлю. Рука Дайчи соскользнула с колена вверх по бедру и там задержалась. — Нужно бежать, — шепнул Сугавара, а потом помедлил, кинув взгляд на притворенную дверь, и быстро наклонился — Дайчи от неожиданности вздрогнул и откинул голову. Поцелуй получился смазанным и слишком коротким — приоткрытые губы, влажный язык, резкий выдох, — Дайчи не успел ответить. Перехватило дыхание от болезненной торопливости и преступного обещания чего-то большего, чего в стенах школы не должно было случиться. Короткие вспышки нежности у Сугавары случались постоянно — он урывал на них доли секунд, — но Дайчи всё равно не сумел к ним привыкнуть. Сугавара отступил, выскользнул из неловких объятий. — Твоё утреннее предложение, — в его глаза плескалось лукавство, разбавленное искрящимся обожанием, пьянящее и толкающее на безрассудства. — Помнишь? Помню, кивнул Дайчи вместо ответа — в горле встал ком. Иногда казалось, Сугавара проверяет, есть ли предел у его самообладания. Сегодня Дайчи был уверен: они балансируют на самом краю. Ладонь покалывало — там, где под юбкой заканчивалась ажурная резинка чулок, была горячая кожа, крепкие упругие мышцы. Даже когда Сугавара ушел, Дайчи чувствовал пронзительное возбуждение, захлестнувшее в одно мгновение. Тянущее чувство сродни боли. День сразу же показался бесконечным. Нужно было успокоиться, взять себя в руки и дождаться возвращения домой. По дороге предложить Сугаваре зайти… Почти невпопад вспомнилось: из-за подготовки к фестивалю, они уже несколько недель не могли побыть наедине. Дайчи сделал глубокий вдох. Самообладание медлило. Фестиваль издыхал исполином: с двумя маленькими мозгами и несколькими парами сердец, функционирующими отдельно друг от друга. Чтобы добить его, нужно было погасить все очаги. Многим не хотелось расходиться, несмотря на усталость и позднее время. Они растягивали последние праздничные минуты, игнорируя увещевания учителей. Веселье то затихало, то вновь вспыхивало локально. Во время уборки оборачивалось шуточными погромами и потасовками. Класс возвращался к первозданному виду неохотно. Парты становились благообразными рядами, шарики и растяжки пропадали со стен. Мусора на полу прибавлялось. Там, где за ширмой разбили кухню, гремели остатками посуды, термосами и кастрюлями из класса домоводства. — Кажется, приз зрительских симпатий в этом году наш, — в руках Сугавара держал веник. Переодеться он так и не успел — сначала в лаборантской забаррикадировались переодевающиеся девочки, потом приходил классный руководить, потом… — Давай закончим с этим побыстрее? — Веник. — А? — Оставь веник и переоденься. Поздно уже. В коридоре оживленно шушукались. К концу дня Дайчи чувствовал раздражение от всего. Даже мелочи выбивали из колеи. — Сугавара-сан… — из-за приоткрывшейся двери высунулось несколько девичьих головок. Нет, оценил Дайчи, не третий класс, лица своей параллели уже примелькались. И не первый — те ещё недостаточно освоились. Второй, самый беззаботный. — Можно на пару слов? Сугавара вежливо улыбнулся. Откажи, хотел сказать Дайчи. Не ходи. Нет, ты очень занят и устал. Мы собирались домой, помнишь? Ты и я. — Веник, — вместо этого повторил он, заставляя себя растянуть губы. — Иди, принимай знаки внимания благодарных зрителей. Герой… И сам первый подошел, забирая проклятый веник. Сугавара вышел, прикрыв дверь. Большей частью, класс разошелся. Остались только ответственные за уборку. Дайчи к ним не относился, но был вынужден занять себя хоть на время. Кто-то унёс ширму, и оставшиеся поспешно засобирались, словно это было каким-то знаком, сигналом к отступлению. Дайчи сам не заметил, как остался наедине с мусорными пакетами. Он вздохнул, скрутил их и потащился к контейнерам за школой. Это была не его работа. — Дайчи! — Сугавара нагнал его на выходе. Чуть раскрасневшийся и запыхавшийся, словно бежал стометровку, но очень счастливый. — Извини, кружок журналистики… Они хотят выпустить большой номер о фестивале, знаешь. Попросили ответить на несколько вопросов. — Здорово, — кивнул Дайчи. — Фотографировали? — Да, — стушевался Сугавара. — Глупости, конечно. Пойдем домой? Я страшно проголодался со всем этим и… Дайчи? — Мусор выкину. И руки зайду вымыть. Переоденься… пожалуйста. Сугавара кивнул, но вместо того, чтобы отправиться в класс, остановился. Дайчи чувствовал его взгляд между лопаток. — Дурацкий поступок. Они молча вернулись в своё крыло и зашли в туалет. Дайчи открыл воду, и её журчание заглушало тихий голос Сугавары. — Что? — Вот это всё. Дурацкая идея, да? — Почему? — Я же вижу. Думал, будет забавно. Теперь понимаю — совсем нет. — Всем понравилось. — А тебе? Дайчи выключил воду, но оборачиваться не стал. Понравилось, хотел сказать он. Сначала — понравилось. Когда все воспринимали это как забавную шутку. Когда все смеялись. Когда восхищались лёгкостью, с которой ты воспринимаешь игру. Когда начали оказывать знаки внимания. Знаешь, в команде тебя тоже любят и уважают, но сейчас — как-то иначе… Слишком много пустой мишуры, смеха, скабрезных шуточек. Всё напускное. Ветреное. Нет, не понравилось. — Что — мне? Он всё-таки обернулся. — Не понравилось, — кивнул Сугавара и, неожиданно для Дайчи, улыбнулся. Легко-легко, как улыбался утром, так открыто, что не ответить на эту улыбку казалось невозможно. Дайчи уцепил его за подол фартука и потянул к себе. Сугавара с готовностью поддался, встав вплотную. Облизал губы, взглянул чуть исподлобья. — Понравилось, — сказал Дайчи, глядя слегка поверх его головы. — Даже слишком. Я сразу же вспомнил, насколько соскучился… — он аккуратно снял чепец и отложил на угол раковины. Сугавара мотнул головой, растрепав волосы. Несколько прядей упали на глаза, и Дайчи кончиками пальцев завел их назад. — Вспомнил — и тут же решил, что не хочу делить тебя. — С кем? — Ни с кем. Сугавара прыснул, замотал головой. Прижался сильнее. — Собственник, — широко улыбаясь, констатировал он. — Ревнивец. Дайчи прикрыл глаза, опустил руки, до того лежащие на талии Сугавары, ниже. Под ладонями зашелестела ткань, сминаясь. Сугавара вздрогнул, тихо выдохнул. — Да, отвратительный человек. — Дайчи? Он не ответил. Пальцы нащупали кружево чулок — такое, каким оно запомнилось днём. Рельеф рисунка — какие-то цветы. Гладкость синтетики холодила. Там, где заканчивались чулки, начиналась полоска оголенной кожи, горячей и чуть влажной. Дайчи сжал ладони и с удовольствием отметил, как напрягся и закусил губы Сугавара, как его повело. — Хорошо, что до женских трусиков не дошло, правда? — Дайчи… Судорожный вздох он скорее почувствовал на шее, чем услышал. Дайчи ещё держался, ещё балансировал на тонкой грани, но в любой момент готов был сорваться. Дышать становилось всё труднее, словно воздуха не хватало. Он опустил голову, не открывая глаз. Губы ткнулись в висок, заскользили по скуле вниз, к самому уголку приоткрытых губ и там задержался. Сугавара не сопротивлялся, — куда там! — жадно прильнул всем телом, заставляя опереться спиной о раковину. — Хочу тебя… — Да. Я только переоденусь… и пойдем. Сдержать нервный смех оказалось труднее, чем Дайчи рассчитывал. Пришлось отстраниться и посмотреть Сугаваре в глаза, но легче не стало. Он медленно качнул головой, освободил одну руку и большим пальцем коснулся родинки на щеке Сугавары — у того дрожали губы. — Сейчас... Я хочу тебя сейчас, слышишь? — Не здесь, Дайчи, — умоляюще попросил Сугавара. Дайчи неимоверным усилием заставил себя улыбнуться, сжал одну руку на упругих ягодицах, а вторую медленно опустил на шею и завел назад, ослабляя завязки кружевного воротника. — Даже сквозь свои брюки и твои юбки, — выдохнул он и провел языком по губам Сугавары, — даже так я чувствую, что мы не дойдем до дома… Как думаешь? Вместо ответа Сугавара опустил руку вниз и расстегнул пуговицу на брюках Дайчи и потянул заправленную в них рубашку. — Быстро, — с какой-то беспомощностью попросил он и стал медленно опускаться вниз. — Нет, — Дайчи поймал и притянул его обратно, заставил встать на цыпочки, поймал губами мочку уха, прикусил и тут же очертил языком контур. — Да, быстро. Я долго не выдержу. — Хочешь, я… — Я сказал, нет! — Сугавара замешкался. Дайчи погладил его по волосам. — Сейчас я хочу тебя до конца. По-настоящему. Сугавара закусил губу, замотал головой и ещё раз попытался отстраниться. — Не здесь, Дайчи, — слабо запротестовал он. — Не сейчас. Дома… — Именно сейчас, — Дайчи чувствовал, что слишком жесток, но уже не мог ничего с собой поделать. — Ты весь день испытывал меня, понимаешь? И теперь… мне будет мало твоих рук, твоего рта… Не давая протестовать, он снова потянул Сугавару к себе, впился губами в его губы, заставил поддаться — и с удовлетворением заметил, как ослабевает сопротивление. Это злость, успел подумать Дайчи. Я ведь правда злюсь. И ревную. Знаю, что никаких причин для этого нет, и всё равно схожу с ума от бешенства. Хочу сделать своим то, что и так моё. Всегда хватало меньшего: ласк, поцелуев, прикосновений… Сам настаивал: нет, не нужно. Попробовали несколько раз дойти — и хватит. Боялся сделать больно и понимал: всё равно сделаю. Отшучивался на прямые вопросы. А теперь… Нет, не понимаю. Не хочу понимать. И отшучиваться не хочу. Пусть будет стыдно. Потом… Он рефлекторно ослаблял узлы на платье, оголяя спину, шею и ключицы, задирал юбку к самому поясу. — Ааах… — Сугавара не сдержал стона, когда Дайчи провел между ягодиц, потянул трусы вниз, и они упали на пол. — Испачкаются… — жалобно запротестовал он. — Значит, пойдешь без них, — отрезал Дайчи со злым весельем. — А теперь подними ногу… вот так. И, пожалуй, тебе стоит быть тише — это ещё только пальцы. Сугавара дрожал, цепляясь за плечи, горячо прижимался и целовал Дайчи в шею, то поспешно и судорожно, то замирая. Поцелуи походили на невысказанные просьбы. — Расслабься, — попросил Дайчи, растягивая его и понимая, что может не успеть. Что сорвется раньше, не удержится. Он успокаивающе поцеловал горячий висок с налипшими от пота волосами: — Пожалуйста, расслабься, иначе… Сугавара не слышал. Дайчи чувствовал его желание — инстинктивное и практически неконтролируемое. Словно оба сошли с ума и ничего не желали понимать. Из последних сил Дайчи толкнул дверь ближайшей кабинки, ввалился, прижав Сугавару к стене и заперся. Это ничего бы не дало — зайди кто в туалет сейчас, и неприятностей не избежать, — но создавало видимость безопасности. — Сейчас, — позвал Сугавара. — Давай… Дайчи отпустил его, повернул спиной к себе и заставил прогнуться. Сугавара подчинился безропотно, его готовность граничила с пошлостью. Одной рукой он придерживал юбку, а другой цеплялся за стену. Пальцы не слушались, скользили, юбка выбивалась. Каблуки не давали поймать равновесие. Один чулок сполз, и там, где весь день держалась резинка, остался розовый след. В расшнурованном вырезе на спине были видны лопатки и острые выступы позвонков. Это было вульгарно, но волнующе. Дайчи понял, что пропал. Он потянулся ладонью по линии позвоночника, запустил пальцы в светлые волосы на затылке, мокрые от пота, и потянул к себе, не давая подняться. Заставляя Сугавару самому насаживаться на подставленный член. Тот заскулил, но вывернуться не попытался — Ты этого хотел? — прижимаясь сверху и дурея от накрывающего жара и медленно нарастающего удовольствия, прохрипел Дайчи. — Хотел?.. — Да... Дайчи двигался навстречу и прислушивался, как нарастают тихие вздохи, превращаясь в стоны, как Сугавара из последних сил давится ими, как с благодарностью принимает ладонь, зажимающую ему рот, потому что не может сдерживаться. — Ты… ты… — на языке вертелось что-то похабное и грязное. То, что Дайчи никогда бы не сказал вслух. Наверное… — Нравится, да? Чувствовал — да, нравится. Сугаваре очень нравится — он не сдерживался ни капли. Их обоих несло так, что голова шла кругом. В каждом движении, в каждом вздохе — “ещё!” Крупная дрожь, глубокие толчки, хищно сжимающиеся пальцы. Глухое биение пульса в ушах, и перед глазами пляшут россыпи белых вспышек. Тело переставало слушаться. Сугавара успел раньше: вскинулся и тут же сжался, закусив подставленную ладонь, заскреб ногтями — по стене и сливному бачку. Инстинктивно подался вперед в попытке отстраниться. Дайчи дернул за волосы, удерживая на себе, и толкнулся последний раз. Перед глазами поплыли круги, и тело тут же стало наливаться свинцом. Пальцы разжались. Сугавара стоял, тяжело опустив голову и так и не сдвинувшись с места — видимо, боялся не устоять при любом резком движении. Дайчи медленно потянул его к себе, удерживая за плечи, обнял, прижимаясь сзади и целуя шею. — Что это было? — так хрипло, словно сорвал голос, спросил Сугавара. — Это я тебя хотел спросить... От поцелуев на губах оставалась соль. — ...и как ты меня назвал? — Никак, — у Дайчи вспыхнули уши. — А как хотел? — Сугавара обернулся, откинув голову на плечо Дайчи. Не без труда, но к нему возвращалось лукавство, очаровательное в своей простоте и искренности. — Хотел, я слышал… — Никак, — повторил Дайчи. В голове осталась приятная лёгкость, в теле — усталость. Хотелось поскорее завалиться и уснуть. Желательно, не одному. — Тебе показалось. — Показалось, — Сугавара словно пробовал слово, и оно ему нравилось, не смотря на подозрительный привкус. — Если показалось… Дайчи? — М? — Знаешь, я, наверное, оставлю себе этот костюм… Они постояли, с интересом разглядывая друг друга. — На память? — предположил Дайчи. — На удачу, — уточнил Сугавара. И улыбнулся. Нет, решил Дайчи. Пока ещё осталось немного сил, а завтра — долгожданный выходной… Нет, никакого сна дома. И стоило бы поспешить.