Да вы шутите?

Сначала он снял с нее грязную и поношенную одежду. Хотя в этом мире другой и не бывало. Первой в дальний угол помещения полетела блузка. За ней последовали военные брюки, оставляя девушку перед молодым мужчиной в одном белье. — Не холодно? — Нет. Она покачала головой. Долгие походы приучили не обращать внимание на такие мелочи, как жара или холод. Да и сейчас это не имело никакого значения. Даже если ей и было холодно, то вскоре должно было стать жарко. — Как скажешь. Коннор уже не мог, да и не хотел обуздывать свое желание. Он опустил девушку на старый матрас и, просунув руку под её спину, расстегнул лифчик, снял его, аккуратно спуская бретельки с хрупких плеч. С трусиками он не стал спешить. Сначала погладил тонкую материю и, нащупав то единственное место, довольно улыбнулся, услышав сдавленный вздох Чарли. Только после этого он схватил трусики с обеих сторон и потянул по стройным ногам. Еще через мгновение этот больше не нужный предмет гардероба полетел в угол к остальным. Она слегка раздвинула ноги так, что ему стал виден треугольник её светлых волос на лобке, и Коннор невольно облизнулся. У него было много женщин, но еще не одну он не желал так сильно, как эту девчонку. Такая молодая и такая развратная. В её действиях чувствовалось, что он для нее не первый и даже не второй, а просто очередной — очередной который хотел бы стать последним и единственным. Он встал на колени, потом лег, вжался в нее. Чарли обхватила ногами его бедра, подняла ноги на плечи, опустила на ягодицы, прижала его к себе, впилась пальцами в тело Коннора. Она старалась прижать его к себе еще сильнее. Он целовал ее сосок, потом с силой втянул его в себя, отчего он стал твердым и багровым. Губами он искал ее губы, а рукой грубо мял грудь. Она тихо стонала от наслаждения, он пока сдерживался, но долго это продолжаться не могло. Единственное, на что надеялся сын генерала — в этой схватке проигравшим он не станет. Он никогда не просил у женщин разрешение и не собирался этого делать даже сейчас, когда впервые желал не просто трахаться, а заниматься любовью. Похоже Чарли тоже хватило прелюдий и хотелось большего. Она коснулась к его члену и, услышав одобрительный стон, слегка потянула к себе, намекая, что пора бы заняться более интересным делом, чем ласки. Он отлично понимал её, но не спешил. Хотя сдерживаться почти не было сил, яйца гудели, мысль, как приятно в её влагалище, сводила с ума. — Коннор, Пожалуйста, — попросила Чарли, и он довольно улыбнулся в темноте. Вот и дождался, когда ранее неприступная Мэтисон была готова принять его всего без остатка. Член медленно проталкивался в такое манящее тепло между её ног, и будь проклят тот, кто скажет, будто он не старался быть нежным. Это все она. Ей не хотелось ждать, рывком Мэтисон дернула его на себя, заставляя одним махом войти до упора, так что яйца больно шлепнулись о миниатюрную попку, и это стало последней каплей. Бешеный ритм, к которому они оба никак не могли подстроиться. Громкие стоны и страстные поцелуи. Все это смешалось в едино и взорвалось яркой вспышкой. *** — Да вы шутите? Вошедший пятнадцатью минутами позже Монро даже не знал смеяться, плакать или прийти в праведный гнев. Его сын. Его мальчик, которого он через столько лет наконец смог найти — переспал с племянницей его лучшего друга. В это было просто невозможно поверить. Даже если у этой глупой девчонки в голове играли одни гормоны, то хоть Коннор должен был унаследовать его мозги и понимать, что трахаться со шлюхами и трахаться с племянницей Майлза Мэтисона это две разные вещи. Даже если предположить что лично он — Себастьян Монро — не имел ничего против этого союза, то Майлз, узнав о таком, обязательно предъявит к нему претензии. Именно к нему, а не к этим двум. С таким раскладом срочно нужно было что-то делать. Вот только что, Монро никак не мог сообразить. Говорить с сыном не имело смысла. Говорить с Чарли было еще большей бессмыслицей. Впервые в жизни генерал Монро действительно был в абсолютной растерянности.