Лавочник

Массивная черная рябиновая дверь, вопреки своей видимой дряхлости, распахнулась без единого звука. Помещение было чистое, просторное, и какое-то пугающе правильное, словно дом сам разложил все вещи в идеальном порядке, сам закупорил все звуки. Окна его пропускали ровно столько солнечного света, сколько было необходимо, чтобы чувствовать себя комфортно, но в то же время не достаточно для детального рассмотрения. Несмотря на такое освещение, вошедший даже не подумал откинуть серый капюшон своего балахона, закрывавший верхнюю часть лица. Многие из посетителей лавки старались не показывать лица или не называть настоящих имён. Кто-то из опасений быть осмеянным, кто-то, подражая хозяину этой самой лавки, а кто-то в наивной надежде таким образом избежать платы. Новый покупатель начал нетерпеливо оглядываться в поисках продавца. Он был наделен поразительной способностью замечать даже то, что для других людей является незначительными мелочами, и от этого атмосфера, царящая в лавке давила на него сильнее, нежели на остальных, нагоняя беспочвенную тревогу. - Рад Вас приветствовать, юный принц, - такое обращение заставило фигуру под балдахином вздрогнуть. Торговец словно появился из неоткуда. Нет, не так. Он будто всегда здесь был. Потому что гость не заметил никаких ярких вспышек, дыма, заклинаний и прочей мишуры для отвода глаз. - Откуда Вы узнали, кто я? После того, как нужды скрываться уже не осталось, юноша, хоть и колеблясь, но откинул капюшон. И можно с уверенностью было заявить, что это этот молодой человек действительно принадлежит к правящей династии, потому что каждая черта его внешности кричала об этом: светлые, слегка отдающие серебром волосы, точь-в-точь как у нынешнего короля, плотно сжатые, красиво очерченные губы истинного аристократа, высокие волевые скулы. И только лазурно-голубые глаза, светящиеся неподдельной подростковой наивностью, выдавали его настоящий возраст. Казалось, эти глаза - единственная настоящая вещь в лавке. - Мой лорд, - впервые кто-то говорил это таким насмешливым тоном, - думаю, Вы пришли сюда не для того, чтобы задавать вопросы. Края темной фетровой шляпы бросали тень на глаза говорящего, отчего принцу казалось, что они тёмые, практически чёрные. Просто не могут быть светлыми. Не видя их, нельзя было что-то сказать об этом человеке. Выражение о зеркале души не очень сюда подходило. Скорее саркофаг для нее. - Раз вы знаете, кто я, того же мне бы хотелось и от Вас, - тон вышел неожиданно резкий. Лавочник как-то презрительно фыркнул. То ли это была невысказанная неприязнь по отношению к правящей семье, то ли к дерзким юнцам, а то и вовсе ко всему человечеству в целом. - А я думал, Лион, ты пришел ко мне, чтобы просить совершенно о другом. - Пропали вежливые обращения, исчезла из голоса напускная учтивость, осталось лишь полуусмешка, не сходящая с губ. Непроницаемое спокойствие раздражало и в то же время вызывало у принца непроизвольное восхищение. А точнее та сила, которая скрывалась за этим спокойствием, совершенно не требуя огласки. - Вот то, что ты искал. - Торговец поставил на прилавок небольшую шкатулку. В момент, когда он наклонился, Лион с удивлением отметил, что это совсем еще молодой парень. Наверное, всего на несколько лет старше его самого. - Что это? - Он всё ещё старался вглядеться в черты лица незнакомца, но возможность уже была утеряна. - Любовь. Ты же этого хотел, юный принц? Через две недели династическая свадьба с той, кого ты не любишь и никогда не полюбишь. Сердцу же в свою очередь нестерпимо хочется чего-то настоящего, неподдельного. Но кто может это тебе дать в такой короткий срок, кроме меня, а, принц? - тон колеблется на грани снисходительности и пренебрежения. На лавочника его просьба навевает лишь скуку. Все они просят любви, страсти, эйфории, реже - спокойствия, смирения. Хоть бы кто-нибудь попросил отчаяния или тоски, но нет. Лион находился в легкой растерянности и непонимании. Не от того, что этот человек знал о его свадьбе, вовсе нет. Это на устах у каждой рыночной торговки. Его поразило другое: как человек, настолько ко всему безразличный, может торговать чувствами? До этой встречи он представлял себе торговца, как веселого, немного сумасбродного старичка, с хитрыми глазами настоящего пройдохи и живой мимикой. Но никак не молодого парня, чьё сердце покрылось толстой ледяной коркой. Молчание затянулось. - Но как эта коробочка мне поможет? - А на что ты надеялся? Что я достану из своей шляпы даму твоей мечты? Увы, это не так работает, - лавочник покачал головой. - Будь спокоен: за эти две недели ты встретишь её. А то, что лежит в шкатулке тебе в этом поможет. - Но где гарантия?.. - Я не продаю гарантии, юный принц. Я продаю чувства, - он склонился над прилавком так, что Лион столкнулся с взглядом тёмных глаз. Детская наивность и нерешительность даже начали забавлять лавочника. Этот мальчишка действительно верит в любовь - самое фальшивое чувство на этой планете. - Я согласен. Но что взамен? - Умный мальчик, - усмешка. - То единственно ценное, что ты можешь мне предложить - цвет своих глаз. Вот оно - то, что так злило лавочника. Эти глаза. Они буквально кричали о своей искренности и неподдельности, способности их хозяина по-настоящему чувствовать. Словом обо всем том, чего он сам был лишен. - Цвет моих глаз? Зачем он тебе? Впрочем, забирай. Лиону хотелось поскорее с этим покончить. Уйти и больше никогда не возвращаться. Если бы не скорая свадьба, он бы и сам никогда не рискнул воспользоваться услугами этого человека. - В таком случае, поздравляю с приобретением, Лион из Дома Тель. И это всё? Никаких договоров, скрепленных кровью, или других обрядов? Просто его согласие? Не взирая на чувство непонимания, он схватил шкатулку, и быстрым шагом направился к выходу. Прочь, прочь из этого проклятого места. Лавочник проводил принца безразличным взглядом и лишь привычным движением завел одни из настенных часов, которые должны будут зазвонить в момент исполнения сделки. Он знал. Знал всё, что будет дальше: его глаза потускнеют, навсегда утратив свою волшебную голубизну, любовь он непременно встретит, но свадьбу это не отменит, а потому, любви будет суждено превратиться в нераздельную, после чего душа мальчика станет такой же потухшей, как и его глаза. Да, так это работает. Лион мчался на своей лошади так, как, наверное, никогда раньше. Стук подков по каменной мостовой сливался со стуком его собственного сердца. Что там, в этой шкатулке? Фотография, какое-нибудь магическое кольцо, заклинание, адрес? Выяснить это он решился только тогда, когда уже был далеко за пределами города. Внутри оказался маленький листочек, пожелтевший от времени клочок бумаги, надпись на котором, уже порядком выцветшая, но всё ещё различимая, гласила: «Daimos». Лион прочитал это сначала про себя, затем вслух, и даже повторил еще не одну дюжину раз, но никакого эффекта заклинание не возымело. Раздосадванный, готовый проклинать всё на свете и впервую очередь того мерзкого лавочника, он скомкал и выбросил бумажку. Но потом, подумав, всё же подобрал её.

***

В Лавке в тот день было на удивление тихо. И не только потому, что все потенциальные посетители сегодня столпились у ворот королевского дворца в надежде хоть краем глаза увидеть столь грандиозное событие - свадьбу младшего принца. А в силу того, что часы, которые должны были прозвонить вот уже ровно две недели назад, всё также молчали. Не то, чтобы торговца волновала судьба юного принца, но это значило, что его колдовство не сработало, а такое было просто невозможно. То же, что творилось внутри дворцовых стен было доступно лишь малой доле избранных, но уж никак не простым горожанам. Несмотря на это, мероприятие достигло поистине грандиозных масштабов: столы, накрытые белыми скатертями, просто ломились от всевозможных явств, шуты не позволяли гостям скучать, музыка, единым, ровным, ручьем лилась изо всех углов, а у самого входа заезжая труппа актеров показывала сценки из жизни королевской семьи. Но всё это смолкло, когда трубачи протрубили о начале главного действа, ради которого все собрались. И всё шло так, как и должно было, пока в момент кульминации на невесте не вспыхнуло её драгоценное платье. Пожар был мгновенно потушен, наряд непоправимо испорчен, а слух о покушении разнесся с неимоверной скоростью. В связи с этим было решено развести несостоявшихся супругов по разным покоям, до выяснения причин возгорания. Лион понимал, что это всего лишь маленькая отсрочка, но всё равно не мог не радоваться. Первым делом он метнулся к тумбочке, чтобы достать заветный клочок бумаги. А вдруг это знак? Но путь ему преградила фигура в чёрном. - Ты?! - только и смог вымолвить он. - Так это ты пытался убить Эллаизу? - Твоя мегера мне лесом не сдалась. А её платье уже ничего не могло испортить, - голос подрагивал от раздражения. - Что было в шкатулке? Отвечай! Лион сам не знал, что делает, он резким движением сдернул с гостя шляпу, чтобы, наконец, увидеть, что скрывается за ней. Секунда и он вжат в стену, больно ударившись затылком о холодный камень. - Щенок, - тёмные глаза больше не казались безразличными, сейчас они явно излучали гнев говорящего. Лион не знал, что от него нужно, а потому молча впитывал черты лица лавочника. Высокий лоб, на который падают тёмные пряди волос, волевой подбородок, желваки, выступившие на скулах, и до одури насмешливый изгиб губ. Он был красив. Той небрежной красотой, которая только втягость его обладателю и является запретным плодом для окружающих, отчего становится ещё более желанной. - Мальчик, не играй со мной. Что был в шкатулке? - голос низкий, не различить и доли сомнения в своем превосходстве. Лион хотел возмутиться. Как тот, кто всего на пару лет старше может так пренебрежительно называть мальчишкой? Его, будущего короля! Но заглянув в глаза незнакомца, он увидел что-то похожее на непокорство всему окружающему, и это дало ему чёткое понимание - этот человек вне возраста, вне времени и уж тем более вне власти. Лион кивнул в сторону тумбочки. - Там было заклинание, но оно не подействовало. Я предположил, что это название артефакта, но никто о нем не слышал. Он смотрел на то, как темноволосый вчитывается в текст снова и снова, как когда-то и он сам. Только беззвучно, шевеля лишь одними губами. Лион дождался, когда он посмотрит на него. Он надеялся увидеть в этом взгляде что угодно, но только не непонимание. - Так что такое «Daimos»? Лицо темноглазого исказила кривая усмешка, обращенная, кажется, даже не ему, а каким-то иным силам. - Это я. Деймос ждал удивления, ужаса на лице мальчика, да чего угодно, кроме этого спокойного выражения лица. Казалось, он сам больше удивлен факту, что это его имя. Что это, ошибка? Невозможно. Подарок? Насмешка? - Так, значит, дело не во мне? Сработало! - Лион смотрел восторженным взглядом блёкло-голубых глаз, но даже сейчас они не казались безжизненными . - Глупец, ты что, ещё не понял? Эта самая злая шутка, которую могла сыграть с тобой судьба. Она навеки связала тебя с самым бесчувственным существом во всей вселенной, - в голосе звучало неприкрытое раздражение. - Идиот, прекрати же, наконец, улыбаться. Где-то далеко отсюда гулко прозвонили часы.