Пианино

Собирая свою небольшую сумку, вмещавшую лишь самое необходимое, а то есть банку обеззараживателя, бинт и небольшой ручной револьвер, Кэрол с недоумением гадала, что подтолкнуло Рика дать добро взять её на вылазку. С тех пор, как вудберяни освоились в тюрьме и самые маленькие даже называли её домом, помощь Кэрол свелась к готовке и уборке, так как заботу о детях взяла на себя Бэт, но Кэрол всё устраивало. Хоть большую часть дня она была свободна после того, как очередной чан с кашей был готов, она посвящала всю себя изучению медицины, читая книги, которые в огромном количестве умудрялся привозить Дэрил с вылазок, и тайком, по вечерам, или в часы, когда её никто не видит и где ничто, кроме её тихого дыхания не нарушало тишины, она сбегала в другой мир. Тот, который так любила в те, далёкие, минувшие дни, когда она ещё была чьей-то женой и матерью. Она научилась превозмогать боль, которая обжигающим пламенем вспыхивала в её душе, стоило ей вспомнить, как она поддавалась на уговоры Софии прочесть ей немного из тех романов, которые она читала. Положение Кэрол уже давно перестало беспокоить её. Да, она всё ещё считала себя ненужной, обузой, но теперь, когда появилось столько новых лиц, сияющих улыбок и благодарных взглядов, это всепоглощающее чувство непотребности понемногу утихало. Как же удивил остановивший её вчера, идущую после довольно трудного рабочего дня на кухне, где Мика, чей день рождения праздновался, запросила сладкий пирог с корицей, Дэрил то и дело хмурясь, явно не довольный тем, что он ей сообщает, тихо сказал ей быть готовой к шести и ждать его около забора. Как вскоре он, сломленный её уговорами, пояснил в чём дело, Рик впервые не то, что разрешил, а сам предложил взять ему с собой на вылазку Кэрол, ведь Мишонн, после недавнего инцидента у главных ворот, теперь лежала с вывихнутой лодыжкой. Одного Дэрила Рик пускать отказался, а только успевшую отдохнуть после затяжной болезни Мэгги Гленн даже из камеры не выпускал. - Только она, может даже лучше, чем Мэгги или Мишонн, знает, что нужно брать нашим женщинам и детям, - слегка краснея, чего не скрывала даже густая седеющая щетина, говорил Рик под одобрительные кивки членов совета, на котором в этот раз Кэрол отсутствовала, будучи занятой приготовлением ко дню рождения своей бывшей воспитанницы. Сейчас, стоя около ворот, ёжась от переменчивых порывов весеннего ветра, Кэрол смотрела на серые стены их, несомненно, дома, сравнивая его с целым городом. Интересно, каким был Вудбери? Она никогда раньше не задавалась этим вопросом, сразу попав в водоворот событий, распределения жилплощади, обязанностей, перемен. Наверное, там были уютные квартиры, праздники, прогулки по вечерам. Ведь многие, после того, что случилось, особенно дети, плакали и просили вернуться. Кэрол стало немного грустно. Всё, что она делала до сих пор, было направлено на то, чтобы новички как можно быстрее освоились, привыкли к новой жизни и порядку, работе на благо всей группы. Были те, кто отказывался и открыто обвинял Рика и остальных в навязывании своих уставов и прочего. Но благо, их почти не слушали, а кто слушал – не забывал напоминать о том, что сделало то чудовище, под крылом которого они находились всё время. Её печальные раздумья прервал звук приближающихся шагов. Дэрил, всё ещё хмурясь и явно не одобряя решения лидера, снял мотоцикл с ручника, проверил крепление сидений, размещение зеркал. Кэрол, тихо наблюдавшая за его уже ставшими механическими движениями, терпеливо ждала, когда он молчаливым жестом укажет на её место. Сегодня он не в духе. Странно, что именно его она знает настолько хорошо. Хоть она и женщина, но души её подруг для неё потёмки. А в принципе, каких подруг? Молодые девушки, которые больше интереса находили в общении с Мэгги и Бэт? Пожилые дамы, которые предпочитали общество друг друга? Была только она, Кэрол. Не имевшая своего места среди всех этих женщин, для каждой будучи той, кем её хотели видеть. Она была матерью, сестрой, наставницей. Но вот подругой – никому. -Ты это, держись поближе и не суйся без меня никуда, поняла? – хриплый, но от этого более строгий голос Дэрила заставил её вздрогнуть и послушно кивнуть, обнимая его за торс и пряча лицо от ветра за его спиной. Глухой рык мотора сопровождал их по пути с добрый час. Всё это время Кэрол задумчиво следила за сменой осенних пейзажей, снова перебирая в уме список того, о чём её настоятельно просила женская половина группы. Когда, наконец, рев мотоцикла затих, Кэрол быстро спрыгнула со своего места, зная, что Дэрилу нужно некоторое время на то, чтобы достать арбалет, проверить пристёгнутые сумки, поставить байк на ручник. Да, она действительно знает его лучше, чем саму себя. Она тонко чувствует смены его настроения, знает, как подбодрить его, а когда лучше молча сесть рядом, пока он не поднимется, затушив сигарету носком ботинка, не скажет ей, словно нехотя, «Спасибо», и не растворится во мраке пустого коридора. Сейчас он был раздражен. Тем, что именно её Рик сказал взять ему с собой, именно из-за того, что она сейчас рядом. И Кэрол не знала, хорошо это или нет. Она знала о нём всё, но и ничего. Парадокс. Возможно, этим словом можно описать все их отношения. Было время, когда она могла разглядеть в его поступках что-то более, чем уважительная дружба. Но, со временем и это прошло. И она поняла, что это было односторонне. Ей не хотелось думать о том, что это до сих пор так. Дэрил, закончив проверку и опустив педаль ручника, закинул арбалет на плече, оборачиваясь и встречаясь с ней взглядом. Молчание – их способ общения. Целью вылазки на этот раз стал довольно большой торговый центр. Кэрол слегка повела бровью, ведь она слышала, что Рик боялся пускать сюда людей. А их здесь только двое. На улице понемногу начинало темнеть, здание казалось пустым, но кое-где были слышны знакомые стоны. Тихо крадясь вслед за настороженным охотником, Кэрол выискивала глазами то, что могло бы пригодиться и то, что она могла бы унести. -Первый этаж чист, - тихо сказал Дэрил, опуская вскинутый арбалет и распрямляясь. Его примеру последовала и Кэрол. – Быстро осмотрись что там нужно бабам и тебе самой, - она хихикнула над его попыткой загладить небольшую неловкость, но сделала так, как он сказал, сразу направляясь в те ряды, где она успела заметить небольшую пачку бумажных салфеток, о которых слёзно её просила миссис Дженкинс. Дэрил же поднялся на второй этаж, где она вскоре услышала его крик о том, что здание полностью пустое. - Нам очень повезло, - сказала ему Кэрол, когда он спустился вниз. – Здесь есть всё и даже больше. Странно, что оно до сих пор пустое. - Этот центр находится в такой заднице, что я бы никогда не додумался переться сюда, - нехотя кинул Диксон, поддерживая разговор. Кэрол спрятала улыбку в складках шарфа. Всё-таки, она была благодарна Рику за то, что он разрешил ей пойти на вылазку. Она тихо хмыкнула. -Что такое? – прозвучал совсем рядом голос Дэрила. -Я просто подумала, - проговорила Кэрол, перебирая пальцами пачки с таблетками. – Что это моя первая вылазка. - Серьёзно? – голос друга казался удивлённым. Кэрол с улыбкой кивнула. -Я рада, что моя первая вылазка состоялась именно с тобой, Дэрил, - Кэрол знала, что смутит его. Она любила дразнить вечно хмурого и нелюдимого реднека, но всегда говорила только чистую правду. Она не задумывалась о том, что он мог знать об этом. И сейчас он только неопределённо фыркнул, что-то пробурчав себе под нос. -Мне нужно на второй этаж, - сказала Кэрол, распределяя находки по карманам сумки и куртки. – Я здесь ещё не всё нашла, может там будет. -Хорошо. Но второй этаж оказался не продовольственным. Здесь были магазины с мебелью, одеждой, которой почти не было, косметикой и прочей ненужной ерундой, которая казалась такой важной в те далёкие, минувшие дни. Кэрол быстро проходила мимо, почти не глядя в сторону этих магазинов зная, что им нужно торопиться и успеть до темноты. Но перед одним она остановилась, с замиранием сердца осматривая вывеску. -Чего? – насторожился Дэрил, проследив за её взглядом.- Кто-то хочет себе тамбурин? – Кэрол вежливо усмехнулась на его шутку. -Нет, просто…Подумала, может…Подожди здесь. – Кэрол быстро зашла внутрь, ища глазами то, чего не надеялась найти больше никогда. Оно стояло прямо под окном, освещённое мягким сиянием заходящего солнца. Красивое, блестящее, почти зеркально-чистое. Такое, какое она хотела себе всю жизнь. Сумка с глухим стуком упала на пол. Кэрол благоговейно провела рукой по крышке, поднимая её и любовно касаясь пальцами белоснежных клавиш. Вот, кто был её лучшим другом. Вот, кто знал её душу лучше, чем кто-либо. Вот, кто помогал пережить те, самые первые, самые страшные годы совместной жизни с её личным дьяволом. Эд никогда не хотел слушать, как она играет. Он только махал рукой в её сторону и уходил, чтобы ввалиться домой в дребезги пьяным, избить её или просто завалиться спать. А она, в часы одиночества, когда Софии ещё не было, окуналась в мир симфоний, грации звука и нот, совершенно не замечая времени. Но однажды, когда к ним, по случаю рождения Софии, собралась толпа друзей и родных, он сам попросил её сыграть. И она играла. Не для них, не для него, а для себя и своей дочери. Ведь в тот день, единственный, который она помнила, она была по-настоящему счастлива. Когда последний аккорд затих, повисла тишина, после чего её оглушило волной аплодисментов, свиста, оваций. Она не переставала благодарить за комплименты её игре, её чувству, тому, как она отдаёт всю себя тому, что играет. Но то, что она увидела в глазах мужа, заставило её дрожать от страха. В тот день она чудом осталась жива, а её лучший друг, часть её души, был разгромлен и выброшен на помойку. Теперь, спустя так много лет, она всё ещё помнила те ощущения, те разговоры её и инструмента, которые так ненавидел муж и за что она несправедливо поплатилась. Она несмело села за небольшой стульчик, положила ногу на педаль. Рука мягко погладила клавишу, слегка нажала, создав тихий, чёткий, протяжной звук. По телу Кэрол прошлась волна удовольствия. Ничто. Ничто теперь её не сдерживает. Она снова может рассказать своему лучшему другу всё, что накопилось, всё, чего ей так не хватает. И она рассказала. О смерти его убийцы, о гибели своей горячо любимой дочери, о новой жизни, о страданиях тех, кого она любила и любит. Её пальцы порхали над клавишами, словно крылья бабочки. Она снова ткала свой давно позабытый мир. Тонкие, худые руки словно зажили своей жизнью. Она закрыла глаза, подаваясь всем телом манящему звучанию, двигаясь в такт каждой ноте, играя кульминацию снова и снова, теряясь во времени, отрекаясь от него, не слыша ничего и никого вокруг, кроме своих собственных слов. Слов, сказанных языком музыки. Он был рядом. Она чувствовала его всё это время и считала, что так и должно быть. Он не сказал ни слова. Когда она доиграла и хотела извиниться за неудобства, он молча развернул её к себе и обнял. Так, что теперь она не сомневалась. Он знал её. Так же, как и она знала его. Он наконец смог понять её. И снова её старый друг спас её, подарив совершенно новый и теперь не одинокий мир.