42

- ...А ты даже мне не сказал, что готовишь новую программу, - Юдзуру, чуть постанывая, переворачивается на живот, и приятная, пьяная нега растекается по телу, отголосками Морфея отзываясь в голове. Он трется щекой о подушку, лениво жмурясь, сквозь ресницы глядит на расслабленного Патрика и улыбается - месяц вдалеке друг от друга определенно стоил такого воссоединения. В комнате пахнет потом, сексом и лишь слегка тянет осенью из приоткрытого окна. Тонкие светлые занавески треплет прохладный ветер, и Ханю лениво думает, что квартира Патрика на втором этаже, напротив чьи-то чужие окна, а они опять забыли задвинуть шторы. А еще он столь же лениво думает, что у него вся шея в засосах, водолазка с открытым горлом, а тренер уже, наверное, все понял, раз перестал обрывать телефон со звонками, но даже это его сейчас совершенно не волнует. - Ммм... - поворачивается к нему Чан, зевая и подбираясь ближе, обнимая и устраиваясь рядом на подушке, почти утыкаясь носом японцу в ухо, и тихо сопит: - Я и сам не был в этом уверен. Вернее, не в этом... - он вздыхает, борясь с зевком, и приоткрывает мутноватые, покрытые сонной пеленой глаза. - Не обращай внимания. Юдзуру тихо смеется, запуская пальцы в темные, лохматые волосы. Нет, канадцу определенно не стоит стричься короче, ему так идет. Он похож на маленького щенка, и будь у Патрика хвост, он бы сейчас медленно ходил из стороны в сторону. Пальцы Ханю соскальзывают чуть ниже, мягко проводя по щеке и шее. У Патрика смуглая кожа - и Юдзуру с восхищением отмечает, что на левом плече у него целая россыпь едва заметных веснушек. Мелкие пятнышки солнечных брызг растекаются от самого предплечья, вниз по плечу, парой капелек утекая на лопатку. Юдзуру, улыбаясь, невесомо касается их кончиками пальцев, мысленно считая про себя. - Мне понравилось, - наконец, говорит он, не думая, что Патрик его слышит. Скорей всего, уже сладко дремлет, разморенный и довольный. - Даже больше того. Хотя не думал, что это будет Шопен, но... - он трется носом о влажную кожу, чуть прихватывая ее зубами, оставляя темный след. Хотя куда ему до тех отметок, что оставляет Патрик. Чан все так же довольно фыркает, прижимаясь ближе, и его смуглая рука собственнически ложится на бледное бедро Юдзуру, и тот не может удержаться от ассоциации - точь-в-точь пломбир с карамелью. Ханю тихо хмыкает, качая головой - совсем потерял голову от любви, раз в ней возникают такие странные, почти девчачьи мысли, и трется о веснушки щекой. Кожа у Патрика мягкая, солоноватая и пахнет солнцем. По крайней мере, солнце явно пахло бы точно так же, если бы у него был запах, он в этом уверен. Легкий румянец окрашивает щеки в алый цвет, и юноша вновь трясет головой, прогоняя глупые мысли, но легкий отзвук боли бьет по вискам, и Ханю хмурится. Патрик, словно почувствовав это, приподнимается, взволнованно глядя на него, и в утреннем свете веснушки становятся совсем неразличимыми, а Юдзуру довольно улыбается, игнорируя болезненные спазмы. Ему нравится знать о Патрике что-то, что больше никто не знает. Ну, он хмурится, вспоминая о его бывшей девушке, или почти никто. - Ты как? Все хорошо? Голова все еще болит, да? - канадец мягко проходится прохладными пальцами по вискам, скулам, щекам и лишь слегка задевает подбородок, наклоняясь и сцеловывая кривую, болезненную усмешку с губ. Патрик осторожен и нежен, памятуя о травме и болях возлюбленного, но Ханю не позволяет ему сдерживаться, беря столько, сколько способен за раз, срывая голос, оставляя царапины и укусы всюду, куда способен дотянуться, подаваясь навстречу размашистыми движениям любовника, до боли цепляясь в волосы и выдыхая японские ругательства, когда Чан нарочито медленно, почти издевательские ласкает его член языком, ладонями оглаживая бедра. Юдзуру нравится быть таким - живым, страстным, требовательным, жадным до ласк и до Патрика. Сексуальным и желанным. Он не думает, что это Патрик сделал его таким. В Юдзуру всегда это было, но по-настоящему раскрылось только рядом с Чаном. И только для него. И только с ним в Ханю просыпается неконтролируемая жажда. А Ханю всегда, с самого детства, был очень и очень жадным. Юдзуру многого не нужно. Юдзуру нужно все. Все пьедесталы, все победы, все медали, весь мир и весь Патрик. Целиком и полностью. Всего-то. Он усмехается, перекатываясь ближе к мирно дремлющему возлюбленному, скользя по все еще влажной и чуть липкой спине, проводя вдоль позвоночника тонкими пальчиками. - Сорок два, - сонно бормочет Юдзуру, едва касаясь губами поцелованного солнцем плеча, - В тебе скрыт смысл существования Вселенной. Так и знал, что что-то в тебе не так. Патрик смеется - мягко, глубоко и чуть хрипловато, а Ханю думается, что Патрик и есть вся Вселенная.