Прятки на Поляне

Это был самый обычный солнечный день. Идеальный для рок-фестиваля под открытым небом: с японской влажностью такая погода – редкость, и именно в такую приятно отправиться отдыхать на природу. Задумка мероприятия заключалась в том, что в нем участвовали только молодые группы. Каждый из бэндов, конечно же, проходил некий конкурсный отбор, да и сам этот "рок-фест для любителей" тоже был в своем роде конкурсом, и билеты на него стоили сущие гроши. За некоторыми группами в огромное поле в километрах от цивилизации стекались и группки их фанатов с палатками и гитарами: действо рассчитывалось на три дня плюс-минус сутки. В конце восьмидесятых талантливых коллективов в Японии было, оказывается, пруд пруди. Из посетителей приехало немало тех, кому просто было нечего делать и хотелось где-то поболтаться, не жалея о потраченных деньгах. На место мероприятия зрителей привозили либо на автобусах, либо они добирались своим ходом – как и некоторые из бэндов. Высокий коротко стриженый парень наблюдал, как идет подготовка к открытию. Одна большая сцена с навесом на случай осадков: небо этим летом было обманчивым, и не давалось никакой гарантии, что при отсутствии туч через пять минут они резко не набегут. Технические работники настраивали прожекторы, размещенные по краям уже сооруженной и частично оформленной сцены, и прочую технику для иллюминации. Остальное необходимое оборудование разгружали и перетаскивали волонтеры, а также подготавливали к сборке и установке. Вообще оно было спонсорским, но кто-то из музыкантов все равно привез свое. Для него тоже надо было обеспечить удлинители с розетками и места на сцене. Было жарко: солнце палило нещадно, а слабого ветерка не хватало, чтобы находящийся там мог ощутить хотя бы какое-то подобие прохлады. Прогретая за несколько дней такого палящего ада земля если не усугубляла ситуацию, то легче точно никому не делала. Притащиться в такое пекло к черту на рога теперь не казалась музыканту хорошей идеей. Он решил, что где-то его развели. Сейчас, вместо того, чтобы коптиться здесь, они могли бы музицировать в репетиционке с вентиляторами. Или сидеть в баре. Впрочем, и здесь будет алкоголь. С другой стороны, это неплохо – выступив на сцене с дилетантами, сделать небольшой шажок к величию. Наверное, так и думал Кен, когда подписывал договор с организатором. Интересно, а где он сам? Парень осмотрелся и увидел, как его друг – гибкий и хрупкий на вид молодой человек – скрывается в общей гримерке. А тот зашел, словно зная, что ему там будут рады: это было видно по уверенной походке и кивку кому-то на входе. Кен всегда умел ладить с людьми: стоило этому красавцу лишь улыбнуться, и все вокруг умирали. Никто не знал, что эта хрупкость и дружелюбие – показуха. И у него был свой секрет. Сам секрет – третий участник их бэнда – тоже где-то разгуливал по территории мероприятия. У него был взрывной характер, андрогинная красота и умопомрачительный голос, унаследованный от отца – оперного певца. Их отношения с Кеном были весьма интересными, и мало кто об этом знал. О да, любовь зла. Неимоверно. «А не рано ли?..» – задумался музыкант, переведя взгляд на поле перед сценой. Зрители начинали подтягиваться, но наверняка основная масса подчалит к самому началу. Все равно открытие фестиваля начнется ближе к вечеру. Додумать свою мысль он не успел, резко моргнув и уставившись на того гиппопотама, который наступил ему на ногу. Это был незнакомый одетый в рваный джинс фрик, волосы которого блондинисто-рыжими патлами торчали в разные стороны. В принципе, в том, что на тонкой тропинке между забором и сваленным в кучу мелким оборудованием сложно разминуться, нет ничего удивительного, и наверняка этот самый фрик старался не наступить на чужую аппаратуру, но обогнуть без происшествий задумавшегося музыканта не вышло. И теперь тот дико извинялся и даже хотел поклониться, но ему помешала гитара. И что-то в ней было не так. Например, колки. Они бросались в глаза, располагаясь с противоположной стороны от той, где вообще должны находиться в случае обычной гитары. Да и дека была как будто отзеркалена. - Ты левша? - Да нет, просто когда-то мне показалось, что держать гитару правой рукой будет удобнее, – ответил фрик. – Еще раз прошу прощения. Словно в ожидании дополнительных вопросов, он постоял еще несколько секунд и отчалил в одном только ему известном направлении, оставив в мыслях музыканта память о своих губах, похожих на цветок. Тот присмотрелся: кажется, эта тропинка вела к стоянке. - Эй, Маки, ты чего застрял? Тащи сюда рюкзак с вещами. Мориока Кен уже, оказывается, вышел из гримерки, в которую заглянул чисто из любопытства и с целью осмотреться, и находился у кемпинга, поставленного для выступающих. И бэндам необязательно было покидать территорию фестиваля сразу после своего отыгрыша: у кого-то была особая договоренность с транспортом, а кто-то и сам хотел отдохнуть в качестве зрителя. Другими словами, это было типичное полевое общежитие в фургонах. Один домик на колесах на коллектив. В таких не было особых удобств – не только из-за подержанности. Наполовину стертые шипы на шинах, сбитая краска – особенно в районе замочных скважин, незначительные царапины на дверях, и совсем маленькие сколы от камней на стеклах окон – все это казалось мелочью по сравнению с тем, что старые машины не имели санузлов. Места для гигиены, как и в любом общежитии, были общественными и располагались в специально отведенных местах территории фестиваля. Фуджи Маки поудобнее устроил на спине чехол с гитарой, поднял за ручки лежащий на земле рюкзак и двинулся к другу. *** Имаи первым нашел фургон с номером 29 и табличкой с названием их группы, написанным от руки толстым маркером. Пройдя внутрь, он поставил гитару в угол и заглянул дальше. Его примеру последовали остальные. Обстановка была скромной. Четыре плацкартных полки: две в одном конце и две в другом. В самом центре фургона стоял диван, который наверняка остался от прежних хозяев. Старый, потертый, но вполне себе упругий. Организаторы позаботились о гитарных подставках и местах для мелкой аппаратуры, которую можно было расположить рядом с полками для сна в обоих концах помещения. Имелся и стол, под которым находились пластиковые бутыли с дистиллированной водой, приготовленной, очевидно, для стоящего на том самом столе титана – большого автоматического чайника, который работал на батарейках-аккумуляторах. Одна такая, размером в кулак, вставлялась куда-то в нижнюю часть этого семилитрового ведра с самонагревом. - Эх, – немного разочарованно протянул Атсуши. – Даже спальные полки без матрасов. - Тебя бы сожрали клопы, – коротко бросил Хисаши. – Хорошо, что мы предусмотрели такой поворот событий. И что-то я не завидую тому, кто будет спать на диване. - Да нет тут никого! – Ютака плюхнулся на потрепанную многострадальную мебель. Та выдержала. - Диван распределен, – заметил Имаи и хлопнул в ладоши. – Располагаемся, ребят! Возразить басисту не дали. - Не пятизвездочный отель, конечно... – пробормотал Хиде. - Но лучше так, чем никак, – усмехнулся Толл. Ютака опять подал голос: - А что, дух свободы, секс, наркотики, рок-н-ролл! Надо было сделать свой флаг с уверенно идущей по дороге задницей с табличкой "Навстречу приключениям!". Барабанщик обеспокоенно пощупал его лоб. И тот едва удержался, чтобы не вытянуться и не коснуться губами ладони брата. Не так давно басист и барабанщик группы "BUCK-TICK" открыли для своих отношений новые горизонты. До того, как все встало на свои места, им было чертовски трудно. Один изводил сам себя совершенно дурацкими мыслями, другой мучительно терзался – брат же! – но оба отчетливо понимали, что не могут дышать друг без друга. В ту ночь, когда все случилось, когда они сломали последние преграды между собой, братья знали, что шаг назад потерян еще лет десять назад и отступать давно уже некуда. Как знали и то, что случившееся было неизбежно. И пусть один из них оттягивал этот момент максимально сильно, чтобы дать шанс второму перебеситься, переболеть без риска сорваться в бездну, все оказалось напрасным: эта бездна сама поглотила братьев. В компании или где-то на виду они выглядели как два близких родственника, какими, по сути, и являлись. Так что вряд ли кто-то мог бы подумать, что, оставшись наедине, ребята позволяют себе расслабиться не так, как это принято в нормальном обществе: Ютака любит, когда Ани целует сначала в висок, потом касается губами скулы и только потом скользит к приоткрытому рту, выпуская на волю коварный язык; Толл же просто теряет крышу от стонов любимого братишки, от дрожащего полушепота и тихих, сдавленных "еще", когда они двигаются в одном и том же ритме. Оба понимали, что с точки зрения морали поступают не очень правильно. Точнее, вообще не правильно. Но самый главный запрет они нарушили вместе, и сейчас пожинали последствия этой слабости, пытаясь скрыть свою близость от остального мира так долго, как это возможно. Этой слабости, от которой дрожат колени и сбивается дыхание, когда тепло брата можно ощутить обнаженной кожей, когда его нежность окутывает до изнеможения легкими, едва ощутимыми прикосновениями, когда такую любовь в самом деле можно назвать братской. Ну почти. Чудовищно неудобным было то, что всегда приходилось утаивать отношения от других, ведь в Японии гомосексуализм и без того осуждался, что уж говорить об инцесте. И ведь даже в фансервис на сцене это нельзя было превратить. Потому что невозможно вечно находиться на сцене, несмотря на возрастающую популярность группы. Юта и Толл не хотели ничего скрывать от друзей, но пока еще не знали, как это преподнести Хисаши и Атсуши. Хиде, хитрый сводник, стоял себе, оперевшись поясницей на стол с титаном, и улыбался чему-то, известному только ему. Почему он не мог так же ловко, как и в день, когда подтолкнул братьев друг к другу, предупредить Имаи, что от них можно (и нужно) ожидать некоторых нестандартностей? Наверное, Хиде просто считал это не своим делом. Раздумья Толла прервал голос Ачана: - Хис, у тебя ведь есть расписание на весь фестиваль? Гитарист порылся в карманах и откуда-то из недр джинсовой куртки извлек смятый листок. - А то. Судя по списку, "BUCK-TICK" закрывали второй день мероприятия. Похоже, сегодня можно было влиться в толпу зрителей и посмотреть чужие выступления. Наверное, ребята слишком быстро настроились расслабиться и отдохнуть на первом дне фестиваля. - Не бухать, – сказал Имаи. – Убью. Он мог. - Подууумаешь, – протянул Ютака. – Всего-то один раз налажали с перепоя. И то это была репетиция, а не концерт. Теперь всегда будешь припоминать? По глазам Имаи было видно, что он и не такое припомнит. Однако виноватые лица друзей очень развеселили соло-гитариста, и он добавил: - После выступления – все что угодно. До – ни-ни. Вы нужны мне способные дергать струны, отбивать ритмы и голосить. Блин, да не делайте такие лица, я пива хочу не меньше вас. *** Близился вечер: солнце стало неспешно клониться к горизонту, оттенки цвета неба, темнея, сменились более глубокими, а в воздухе проступила легкая прохлада. Другими словами, время открытия фестиваля подходило, а первая группа уже настраивалась на сцене. Хисаши разгуливал среди зрителей и радовался, что его без гребня и макияжа не могут узнать. Вижуал-кей – отличная маскировка, размышлял он. Конечно, спустя какое-то время и она не поможет. Они, "BUCK-TICK", непременно будут мегазнамениты. По крайней мере, в Японии. Он думал о друзьях, которые застряли у одной из палаток с едой и напитками. Странно, никто из них больше не ныл о том, что приходится пить газировку, как последним трезвенникам. Со своим хотдогом Имаи справился быстрее всех, строго зыркнул взглядом: "Не пить! Приду – проверю!" и, махнув рукой, отправился к сцене на разведку. Как только прозвучали первые аккорды, Имаи резко остановился, чтобы посмотреть на выступающих музыкантов. Кажется, с этими ребятами они когда-то раньше пили. Или нет? - Похоже, у тебя это входит в привычку, не? – услышал он знакомый голос и поспешно убрал ногу с кроссовки Фуджи Маки. - Я опять дико извиняюсь. Тот хохотнул: - Вы когда выступаете? - Завтра. Закрываем. А вы? - Завтра. Открываем. Фуджи Маки. Гитара и клавиши. - Имаи Хисаши. Гитара и теремин. Они слушали выступление первой группы и говорили о музыке, когда Имаи заметил в толпе знакомую кепку и следом за ней настолько же знакомую макушку. "Я же сказал им не бухать! Иначе куда они еще могут так спешить?". Гитарист "Soft Ballet" собирался поведать, как к нему попала его первая гитара, когда новый знакомый неожиданно бросил: "Позже договорим, я тебя запомнил!" и скрылся в толпе. Маки усмехнулся и снова, как и в прошлый раз, проводил его взглядом. Мало того, что парень был своеобразно красивым для фрика. Он при этом был еще и интересным. Фуджи достал пачку дешевых сигарет и выхватил одну, когда к нему подскочил согруппник. - Кто это был? – по-лисьи улыбаясь, спросил Мориока Кен. – Я думал, ты завязал. - Я тоже думал. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. - Это был гитарист группы "BUCK-TICK", Имаи Хисаши. Они завтрашний день закрывают. Что, неужели по мне так видно? И куда, кстати, ты дел Ре? Кен пожал плечами: - Наша принцесса не выходит не накрашенная. - Опять, что ли, поссорились? - Не делай такое страшное лицо, все будет норм, – уклончиво ответил друг. - Когда ж вы уже переспите? *** "Это стопудов были Ютака и Толл! Вот куда они запропастились?" Имаи стоял в том месте, где видел макушки друзей последний раз. Толпа зрителей, через которую он туда продирался, недовольно смотрела сверлила взглядами выкрашенную в блондинисто-рыжий бестию, которая явно пыталась кого-то высмотреть. В поисках братьев Хисаши еще повертелся среди людей и заглянул в кемпинговый городок. Там заметил, что дверь фургона с номером 29 закрыта не до конца. Похоже, ребятки очень спешили разделить и распить алкоголь. В том, что это было именно так, Имаи ни на миг не сомневался: во-первых, Толл и Юта очень торопились. Куда еще они могли так поспешно удаляться от зоны с пивными палатками да еще и кратчайшей дорогой до кемпинга? Во-вторых, в то время, как все развлекаются, их путь вел вообще мимо сцены, видимо, туда, где никого нет – в фургон. А еще память подсказывала, что в прошлый раз, когда репетиция из-за пьянки превратилась в абсурд, главными зачинщиками оной были именно братья. В этот момент Имаи хотел только того, чтобы выступление "BUCK-TICK" прошло без осечек. "Ну я им сейчас устрою!" – подумал он и приблизился к двери. - Что, прямо здесь? А если кто увидит? – это Толл. - Я не могу ждать, Такаши... Услышав приглушенные голоса, соло-гитарист группы "BUCK-TICK" убедился в своих мыслях. Вот ведь нетерпеливые! Почему нельзя сначала отыграть, а потом бухнуть вместе со всеми? Черти! Причем Хисаши даже не знал, что именно расстраивает сильнее: то, что братьям пофиг на просьбы друзей, или то, что они там пьют без него. Он ворвался так стремительно, как мог. И если бы у него была с собой гитара, то наверняка она бы превратилась в топор. Братья, услышав звук открывающейся двери, резко отскочили друг от друга, при этом Толл налетел на спинку дивана и сделал через многострадальную мебель такой кувырок назад, которому позавидовала бы любая звезда гимнастики. На этом его путешествие не кончилось: с грохотом барабанщик улетел к стене, на которой висела полка с сумками с косметикой и запасной одеждой. Одно из креплений полки вылетело из своего гнезда, та покачнулась, и Толла завалило. - Ани! – в ужасе воскликнул Ютака и поспешил к нему на помощь. Тот какое-то время не понимал, где находится, потом моргнул и посмотрел на Имаи. Видел?.. Наверное, нет, раз не орет. Выбравшись из горы вещей и сумок с помощью Юты, он помотал головой. И снова встретился взглядом с Хисаши. - Хис. Там кто-то горит, а у нас единственный во всем поле огнетушитель? Тот проигнорировал вопрос друга и посмотрел на Ютаку. Басист молчал. - Ну и где? – спросил Имаи. - Что где? – не поняли братья. - Алкоголь. Братья не успели ухватиться за эту спасительную соломинку: если бы подозрения Имаи подтвердились, то легко бы сгладился случившийся конфуз, и не было бы повода для лишних подозрений – а ведь они наверняка появятся, пусть даже не сейчас. Только вот в такой стрессовый момент это просто не пришло им в голову. Впрочем, врать другу они не хотели, но и для правды тот не был готов. Они какое-то время смотрели друг на друга, но внезапно дверь снова распахнулась, и тут от неожиданности уже подпрыгнул сам Хиса. Это оказались Хидехико и Атсуши. - Вот вы где. Пойдемте скорее, там такие расфуфыренные парни в платьях выступают! *** Остальное время первого дня фестиваля группа "BUCK-TICK" провела вместе. Имаи периодически бросал взгляд на братьев, но они вели себя из рук вон прилично, и тому даже стало стыдно. Какая-то мысль шевелилась в мозгу: в момент штурма фургона номер 29 что-то было не совсем так. Но он не мог ее поймать. *** Конец дня не заставил себя ждать: под общее веселье время всегда летит быстро. И, казалось бы, фестиваль только открылся, а солнце уже закатилось, плавя линию горизонта розово-огненными бликами. Последняя на сегодня группа закончила выступление и под последние аккорды пожелала всем спокойной ночи. Толпы уставших людей стали расходиться на ночлег: музыканты – в кемпинг, зрители – в палаточный городок. Пятерка друзей ввалилась в фургон с номером 29. Пожалуй, в их усталости были виноваты непривычное количество людей и эмоций на квадратный метр, неприличная жара и чистый воздух, поэтому у ребят не имелось ни сил, ни желания что-то обсуждать: все спальные места мгновенно стали заняты. Совсем скоро общую тишину нарушало разве что редкое дребезжание оконных стекол от набегающего на них ветра. Ютака растянулся на своем потертом диване. Никаких клопов в нем, конечно же, не было. Басист лежал без сна. Волнение, которое появилось в тот момент, когда Хиса нарушил их с братом хрупкое единение, когда руки младшего уже гладили спину старшего под футболкой, а губы одного скользили вдоль шеи другого, давно улеглось. Но Юта прокручивал и прокручивал эти несколько секунд в памяти, пытаясь представить реакцию Имаи на инцестную правду. И ни одна из возможных негативных реакций не подходила соло-гитаристу – сам не без греха, что уж. Но и чего-то положительного здесь тоже ждать было нельзя, и причина тому – отношение общества к собственно инцесту. Юта подумал, что самое ужасное в жизни – это невозможность на сто процентов доверять друзьям; и тихо, почти бесшумно вздохнул. «Что вообще можно ответить другу, услышав от него что-то вроде «Ты знаешь, я сплю со своим старшим братом…»? Сделать лицо кирпичом и притвориться, что не услышал? – хмуро размышлял басист и не мог найти ответа. – Имаи, скотина, спишь себе там, а люди мучаются!» Как ни крути, его тяготила эта недоискренность с друзьями. И еще больше – понимание того, что главные шишки полетят в Толла как в старшего, хотя инициатором всего этого безобразия был не он. Юта пошарил по карманам, нашел пачку сигарет и на цыпочках вышел на улицу. Там басист, сев на мелкую травку рядом с фургоном, прислонился спиной к колесу. Штаны цвета хаки он испачкать не боялся: такую одежду вообще трудно испачкать так, чтобы было понятно, что это именно грязь, а не элемент дизайна. Дремлющий, почти ушедший в сон Толл скорее уловил, чем услышал, звук закрывающейся двери. Он крепко моргнул и осмотрел фургон. На полке под ним, отвернувшись к стенке, спал Хошино. Сакураи и Имаи тоже были на своих местах. Он моргнул еще раз, просыпаясь окончательно, затем бесшумно спустился со своей полки и тоже просочился в дверь, стараясь никого не разбудить. Ютака вздрогнул, когда рядом бухнулось что-то теплое, но уже через секунду положил голову на плечо брата. - Ты чего не спишь? – он выдохнул табачный дым в лицо Толлу и улыбнулся. - Как тебе сказать... – втянув носом часть этого дыма и потрепав Юту по волосам, барабанщик быстро наклонился и коротко коснулся губами его виска. - Ну нет, мне ма!.. – начал было возмущаться младший, но старший его оперативно заткнул поцелуем. Спустя мгновение Ютака вцепился в волосы брата и не отпускал, пока не закончился воздух. - Не разбуди соседей. Или, что еще хуже, наших, – чуть позже пробормотал обалдевший Толл и коснулся лба Юты своим. Братишка погладил его по щеке. Здесь, в свете одних лишь звезд и совсем тоненького кусочка луны братья могли позволить себе немножко нежности. - Красиво, – Толл поднял глаза на небо: при выключенных фонарях и далеко за городом открывалась вся холодная безупречность космоса, и виды были просто шикарные и удивительные; а потом перевел взгляд на Юту. - Я люблю тебя. - Романтик, блин, – барабанщик снова наклонился к брату. Давно упавшая на землю недокуренная сигарета дотлела до фильтра и погасла. *** Утро братья встретили каждый на своем месте: Юта на диване, Толл на полке. Бьющее в окна рассветное солнце упало аккурат на лицо басиста, чем и разбудило. Он не чувствовал сильной усталости несмотря на то, что спал немногим больше чем пару-тройку часов, но ощущал, что было бы неплохо сходить в душ. Очень хотелось разбудить брата, но тот так сладко спал, что Юта решил не беспокоить его. Порывшись в сумках, которые теперь стояли на полу, он извлек полотенце, белье и тюбик зубной пасты с привязанной к нему щеткой – только так она не терялась в поездках. Тихо закрыв за собой дверь фургона, Ютака с улыбкой посмотрел на примятую траву около заднего колеса, где они с Толлом еще несколько часов назад сидели вместе, наслаждаясь тишиной, бесконечностью звездного неба и друг другом. Старший не позволил случиться ничему большему объятий и поцелуев. С одной стороны его можно понять. С другой... - Да ну, детский сад какой-то, – тихо сказал Юта солнцу. – Так-с, где тут душ?.. Душевая обнаружилась не сразу: перед тем, как найти нужное строение, Юта минут двадцать кружил по территории фестиваля, пока не догадался посмотреть на карту, которая была недалеко от входа в кемпинговый городок. Уже стоя перед душевой, Юта озадаченно пробормотал: - А я думал, что ты какой-то большой сарай. Это была небольшая и неприметная постройка-конструктор, которая наверняка легко собиралась и разбиралась. Не без специальной техники, конечно. Не обнаружив никаких вахтеров на входе, басист зашел внутрь. В такое время суток он был здесь один. Оставалось бросить вещи в шкафчик – и можно уделить время гигиене. Зайдя в кабинку, Юта закрылся на шпингалет и включил воду. Закончив утренние гигиенические процедуры, басист уже собирался выйти из своей кабинки, как вдруг послышался звук открывающейся двери. Судя по звукам, вошли двое. И судя по этим же звукам, они очень горячо целовались. Юта старался не дышать, хотя у самого стали гореть губы от одних только воспоминаний о ночной нежности брата. Тактичным он никогда не был, но совесть не позволила Ютаке выйти из своего укрытия: из-за влажного пола бесшумно это бы сделать не получилось, а стать замеченным или как-то помешать двум влюбленным совсем не хотелось. А поскольку просто сидеть было скучно, из любопытства он стал вслушиваться в происходящее. Торопливый щелчок шпингалета звонко сообщил о том, что парочка тоже закрылась в кабинке. А по их голосам стало понятно, что оба – мужчины. Между поцелуями один из них что-то горячо шептал второму, и шепот этот – вкрадчивый, очаровывающий – звучал как заклинание. Голос второго – бархатный и глубокий – своими протяжностью и тембром напомнил пантеру. Пару минут спустя послышался шум воды, который значительно заглушил все звуки. Впрочем, не настолько, чтобы нельзя было различить в этом шуме протяжные стоны. "Интересно, сколько еще геев я тут насчитаю?" – с тоской подумал Юта, понимая, что другого выхода у него нет, кроме как сидеть и ждать, пока те двое насладятся друг другом. Он снова вспомнил о брате, желая, чтобы этот фестиваль остался в памяти надолго не только отличной организацией, музыкой и компанией, не только поцелуями с Толлом при луне и звездах, но и чем-то настолько ярким, что будоражит воображение и сносит крышу от возбуждения. Правда, в последнее время их с братом близости постоянно что-то мешало. Еще какое-то время Юта размышлял о жизненной несправедливости: два непонятных мужика могут вот так просто прийти рано утром в общественную душевую и заняться любовью в одной из кабинок, и все потому, что они не братья. Неожиданно в голову пришла одна простая мысль: а им-то с Толлом что мешает, кроме определенной вероятности наткнуться на знакомых? Вот если как-то снизить до минимума риск быть раскрытыми... Значит, проблема только в выборе подходящего времени, а место уже нашлось. И тут он ясно осознал, что хочет этого риска. Выбравшись из тумана раздумий Ютака отметил, что стоны стали громче и участились: действо подходило к концу. "О, так вот, как со стороны звучит оргазм!" – спустя еще пару минут подумал он и мысленно поблагодарил за идею тех двоих, что, закончив свои ласки, быстро вымылись и скрылись в рассвет. Замерзший на холодном полу Ютака поспешно переместился в раздевалку, собрался и вышел на улицу. Постепенно поднимающееся солнце еще не палило, но уже прекрасно согревало. Басист зажмурился, потянулся и двинулся в сторону кемпинга. Поляна, как он про себя обозвал место проведения фестиваля, постепенно просыпалась: навстречу в душ тоже спешили какие-то музыканты. Их было совсем еще мало в это время. Ютака спросил время у какого-то парня с лицом головореза и поторопился к друзьям. К его счастью, в это время успел проснуться только Хиде. Он встретил взъерошенного басиста у входа, посмотрел в лицо и без слов протянул пачку сигарет. Тот благодарно кивнул и затянулся одной. - У тебя такой вид, будто ты сейчас видел секс тигра и оленя. Ютака резко закашлялся. А Хиде, смеясь, похлопал его по спине. *** Открытие второго дня уже начиналось, когда дружная пятерка пришла поглазеть на группу какого-то Фуджи Маки. Никто даже не пытался слинять: на этом настаивал Имаи. «Soft Ballet» уже настраивались и готовились к выступлению, но еще не начали. Стоящий на сцене человек с гитарой наперевес заметил в толпе Хису и приветливо помахал рукой. Ютака в нем узнал того музыканта с лицом головореза, у которого он спросил время утром. Неподалеку от гитариста вертлявый и пластичный клавишник проверял провода и настройки своего синтезатора – наверняка больше для галочки, так как весь его вид кричал: «У меня все классно!», а лицо светилось каким-то невероятным весельем. В глубине сцены смазливый барабанщик крепил дополнительный сплэш на стойку. Еще одного участника группы пятерка друзей заметила не сразу: находясь в тени пары огромных динамиков он, казалось, растворялся в ней, словно ниндзя. Гитарист бросил ему пару слов, и тот кошачьей походкой приблизился к микрофону. Имаи несколько раз моргнул, прежде чем понять, что это не Атсуши. Конечно, его Ачан, в отличие от черноволосого согруппника Фуджи Маки, последние несколько месяцев носил блондинистый гребень – поднятый или опущенный, но это, по сути, ничего не меняло: вокалист «Soft Ballet» был очень похож на вокалиста «BUCK-TICK» до покраски. Объявили песню, и сразу же под перестуки ударных в композицию вступили клавиши и гитара, следом – вокал; и Ютака уронил челюсть: он узнал голос Пантеры из душевой. В какой-то момент вокалисту стал подпевать клавишник, и Ютака ахнул снова: вот кто утром так неплохо развлекался во время гигиенических процедур! Пока басист переваривал полученную информацию, Толл и Хиде просто стояли и глазели на группу фриков с очень годной музыкой. И только Атсуши посматривал на вокалиста с настороженностью: заметив, как на того смотрит его Хисаши, он ощутил укол ревности. Занятый фронтмэном группы «Soft Ballet», он не обратил внимания на играющего перебором гитариста, пожирающего Хису глазами. *** После выступления Фуджи Маки, успевший где-то оторвать стакан с пивом, подошел к Имаи и его друзьям. Следом подтянулись и его согруппники, и перезнакомиться было делом нехитрым. - Ну как мы отыграли? – спросил Реичи Эндо, вокалист. - Все дороги ведут к Боуи? – улыбаясь, вопросом на вопрос ответил Имаи. - Глубже. К Пресли. Ютака голодными глазами смотрел на золотистую жидкость с пышной шапкой пены в пластиковом стакане нового знакомого. Конечно, он смирился с тем, что придется потерпеть с алкоголем до вечера, но видеть, как кто-то его потребляет, сил уже не оставалось. От разных коварных мыслей его отвлекло почти неощущаемое касание к ладони пальцев брата. Сделай лицо попроще, говорил этот жест. *** Почти весь день обе группы провели вместе, так сказать, знакомясь, прощупывая друг друга. А под вечер настала очередь выступать «BUCK-TICK». Попрощавшись с новыми знакомыми, они отправились к сцене. А там они стали другими: веселые раздолбаи превратились во что-то сумасбродное, нереальное, взрывающее мозг и практические неописуемое. Конечно, весь «вижуал» был на своих местах: поднятые гребни, макияж, одежда; но никто не видел это преображение так ясно, как Фуджи Маки, успевший пообщаться с одним из них. Не отводя взгляда, он смотрел на Имаи. Казалось, что фрик, шагающий по ногам, как слонопотам, и соло-гитарист на сцене – разные люди. Например, он круто музицировал на своей нестандартной гитаре, виртуозно тянул струны, красиво играл с Атсуши в фансервис, о чем не могло сказать первое впечатление; еще, конечно, танцевал, как полный придурок, размахивая ногами в разные стороны, но, похоже, публике это даже нравилось. *** Ближе к концу выступления неспешно наползли тяжелые облака, говорящие о приближении грозы. А под самое окончание сверкнула молния, громыхнули друг об друга тучи, и яростный ливень прорвал небесную чернь. Участники и зрители зашумели – кто-то визжал от холода, кто-то от восторга. Одни разбегались в укрытия, другие прыгали под дождем – но вскоре тот усилился, заставив и их вернуться под свои крыши. Тяжелее всех было тем, кто остался на сцене собирать свою технику и провода, потому что, несмотря на навес, пол там все равно намок и стал скользким, а тепло летнего вечера резко куда-то ушло, оставив после себя противный пронизывающий ветер. Была поздняя ночь, когда «BUCK-TICK», собрав в водонепроницаемые чехлы свою аппаратуру, вломились в фургон номер 29 в кемпинге. Вода текла ручьями с волос, с одежды, с обуви – отовсюду. Атсуши переоделся в сухое, вытер волосы, сбившиеся в колтун, проворчал, что с шевелюрой разберется завтра, и завалился спать на свою полку. Имаи последовал его примеру, увидев в окне, что гроза только усиливается. Хошино надеялся сначала пойти в горячий душ, а потом уже отправляться в объятия Морфея, но, во-первых, заметил, что туда же собираются Толл и Юта, а во-вторых, зафиксировал совсем испортившуюся погоду. Он подумал, что сейчас только психи отправятся в другой конец Поляны ради душа, поэтому, снова усмехнувшись, воспользовался примером друзей, уже устроившихся на своих полках в коконах из теплых одеял. Братьев случившийся грозовой апокалипсис не пугал. Они взяли большое полотенце – одно на двоих, ворох сухой одежды, шампунь и прочие гигиенические принадлежности и скрылись в грозе, щелкнув замком двери. И не видели, как Имаи покрутил пальцем у виска им вслед. В этот раз на входе в душевую сидел откуда-то взявшийся полусонный вахтер, которому Толл и Юта предъявили свои карточки с надписью «BUCK-TICK» и протиснулись в дверь. Внутри никого не было, ибо, в самом деле, не нашлось бы идиотов, желающих пройти несколько сотен метров через поле в такой дождь, чтобы принять душ на ночь, а потом под этим же дождем добираться обратно в кемпинг. В пустой раздевалке Ютака воспользовался возможностью крепко обнять Толла, и тот с улыбкой ответил на это проявление чувств. Схватив брата за мокрые кончики волос, что уже стало привычкой, басист потянул его на себя. Одного его горячего «Наконец-то!» было вполне достаточно, чтобы свести с ума. Одни губы быстро нашли другие, и спустя несколько секунд Ютака замычал от удовольствия. Толл нехотя оторвался от младшего, приложил указательный палец к его рту, как бы говоря: «Тише, ты нас выдашь». Сам барабанщик глубоко дышал после долгого поцелуя и не был в состоянии говорить. Брат же в ответ облизнул палец старшего, а затем взял его в рот полностью. Толл от неожиданности негромко охнул. Холодная мокрая одежда липла к телу, но они почти не чувствовали этого. Как это было всегда, братья стали терять ощущение реальности, а мир вокруг начал растворяться. Находясь в объятиях друг друга, они не замечали даже холод влажного кафеля. Ютака, хитро глядя на Толла, скользнул губами вдоль пальца барабанщика, и тот, прохрипев: «Псих…», поспешно обхватил голову басиста обеими руками, стал целовать его губы, скулы, шею. А Юта отвечал на любое прикосновение, любое движение сдавленным мычанием и тихими стонами. Так они и зашли в кабинку, ни на миг не отрываясь друг от друга. Под теплой водой братья по-прежнему стояли в одежде. И пока она им не мешала, целовались, переплетали пальцы рук, расплетали и снова переплетали. Совсем скоро на пол полетели две мокрые футболки. Прижавшийся к полураздетому Толлу Ютака гладил руками его плечи и спину, подбираясь к поясу джинсов. От горячих поцелуев сладко ныло в груди. Басисту нравилось это чувство, но сейчас ему хотелось большего. Похоже, брат угадал это нетерпеливое желание, потому что прочертил пальцами пару линий вдоль его позвоночника и крепко сжал ягодицы ладонями. Ютака охотно отозвался на это, потеревшись об него пахом, и улыбнулся, услышав шумный вдох – старые приемы действовали безотказно. Пряжка ремня на джинсах Толла поддалась почти сразу, а вот пуговица на поясе не хотела расстегиваться в дрожащих от вожделения руках младшего. Это несколько затрудняло избавление от оставшейся одежды, в которой неожиданно стало жарко и тесно. Барабанщик уткнулся носом ему в висок, но не сумел сдержать нежный смешок. Уловивший это Юта в ответ дернул пояс его джинсов так сильно, что упрямая металлическая пуговица звякнула о пол. - Ненормальный, – пробормотал ему в губы Толл, избавляясь от мокрой тряпки. - Дурак, – произнес тот и укусил брата за шею. - Ах ты!.. – старший шутя шлепнул брата пониже спины. Тот хмыкнул и стал постепенно опускаться на пол, скользя языком по телу своего барабанщика. И вскоре он стоял перед Толлом на коленях. Поскольку рот Юты был занят, он молча снизу вверх поглядывал на брата. Когда такое случилось впервые, тот испытывал страшную неловкость от этих сияющих глаз, раскрасневшихся щек и умопомрачительно сладких губ. Теперь же никакого смущения не было. Придерживая в ладонях голову брата, он покачивал бедрами в один с ним ритм. А Ютаке, от которого в такие моменты целиком и полностью зависело все, что случится дальше, всегда нравилось наблюдать за реакцией Толла на свои ласки, слышать его дрожащее дыхание, видеть его полуоткрытый рот и зажмуренные глаза. Он казался настолько открытым и уязвимым, что и у Юты сносило крышу от осознавания своей власти над ним. Когда все было сделано, прислонившийся спиной к стенке кабинки барабанщик привлек к себе брата, прижался к его губам своими и, опьяненно улыбаясь, спросил: - Почему ты еще в брюках? На самом деле они были наполовину спущены: ублажая брата, про себя Юта тоже не забывал. Но наконец-то сбросить целиком их он смог только сейчас. Тем временем Толл обхватил его, сделал ловкий переворот и, неожиданно запутавшись в валявшихся на полу штанах цвета хаки, навалился на Юту, прижав к стене кабинки. Басист тихо хихикнул. - Я все так и задумывал, – не растерялся Толл и коснулся губами сначала его лба, потом кончика носа, подбородка, шеи, проходя дальше тот же путь, который некоторое время назад проделывал его брат. Скоро без лишних слов Юта повернулся к нему спиной, оперевшись руками о кафель внутренней стены душевой. Басист выгибался, чувствуя объятия брата, его короткие поцелуи в шею – легкими прикосновениями губ, словно считая выступающие позвонки. И только Толл знал, что одна из самых чувствительных зон басиста располагается в нижней части спины, на несколько сантиметров ниже, чем точка пересечения линий позвоночника и талии. Для того, чтобы подразнить брата, до нее можно было добираться мучительно долго – до тех пор, пока тот не начнет тихо скулить. Там можно расслабляюще помассировать пальцами, потом неожиданно прижаться губами и оставить яркий след поцелуя – от этого Юта иногда потешно ойкал. Толлу нравилось временами обновлять эту свою метку. «Наверняка Юта потом будет ворчать, – промелькнуло в голове. – Но с одной стороны это можно считать местью за засос на шее, а с другой...» – он шкодливо улыбнулся: братишка так умопомрачительно застонал, что, пожалуй, оно того стоило. Юта закусил губу, когда пальцы брата прикоснулись к коже между ягодицами, но все равно всхлипнул, тяжело дыша: неспешные гладящие движения по спирали, которые потом сменились возвратно-поступательными, были тому причиной. От стонов брата Толл всегда чувствовал внизу живота новый горячий прилив. Этот случай также не стал исключением. Барабанщик слегка помог себе рукой и ждал условного сигнала, целуя плечи Юты и не прекращая ласк. - Такаши... Это и был тот сигнал. Спустя несколько секунд они стали одним целым. Толл двигался так мягко, как мог, давая Ютаке возможность подстроиться под свой ритм, а тот подумал о единственном недостатке такой позы – он не может обнять брата и поцеловать в припухшие губы. Впрочем, решил он, после «одной маленькой смерти» обязательно это сделает. А еще он чувствовал: разрядка близка. Последние несколько рваных толчков это только подтвердили белой густой жидкостью на стенке душевой кабинки, на ягодицах Юты и бедрах Толла. Тело младшего обмякло после оргазма – он успел только развернуться и обхватить брата за шею. Тот поддержал его и принял новый поцелуй, хотя и сам едва стоял на ногах. - Мы с тобой чертовы озабоченные извращенцы. Не могли найти другого места. - Тебя это сильно волнует? - Мм... Нет. Смыв за собой следы преступления, наскоро приняв душ и завернувшись в одно полотенце, они вернулись в раздевалку, там неторопливо оделись и, взявшись за руки, отправились в свой фургон. Дождь уже закончился, предутренние сумерки одну за другой съедали с неба звезды. Близился рассвет. Перед тем, как проскользнуть в дверь с номером 29, братья еще раз коротко поцеловались. Конечно, они любили встречать сон в объятиях друг у друга, но понимали, что здесь не время и не место. Поэтому, с легким сожалением расцепив ладони, прокрались в фургон и, стараясь не разбудить друзей, завалились на свои спальные места. *** Утро наступило нещадно скоро – когда встал Имаи. Третий день открывали какие-то друзья Кена Мориоки. Рассказывая о них, он так светился, что вопрос, идти или нет, отпал сам: Хисаши заразился этим энтузиазмом. Еще и Маки с уважением рассказывал об этом Иссэе и его команде. В общем, соло-гитарист «BUCK-TICK» потребовал присутствия всей своей группы на этом выступлении. Оно было внеконкурсное, и главной тому причиной было наличие этого бэнда в списке организаторов. А Имаи преследовал еще одну цель: Фуджи пообещал представить оба бэнда друг другу. «Если эти ребята в самом деле настолько бесподобные, – думал Хисаши. – То такое знакомство будет отнюдь не лишним». Поэтому он не поленился встать раньше всех, содрать с каждого одеяло, после чего велел привести себя в порядок и в означенное время быть в указанном месте. Хоть Атсуши, Хиде, Толлу и Ютаке и не дали поспать подольше, как было задумано еще перед поездкой, никто из них не пожалел, что увидел на сцене группу «Der Zibet»: их бешеная энергетика на пару с музыкой легко сносила крыши у случайных обывателей, что становилось понятно по их восторженным визгам. А харизма, голос и движения фронтмена – эльфоподобного вокалиста с синими прядками в длинных вьющихся волосах – не давали отвести от него взгляд. Вспоминая о нем, Атсуши думал, что даже женщины могли бы позавидовать такой безупречной, тонкой красоте. Вблизи Иссэй тоже оказался весьма приятным: в личном общении с ним Атсуши понравилось то, что тот не задирал нос, был простым и открытым, а еще – до одури привлекательным. Стало даже жаль, что «Der Zibet» на фестивале могли задержаться лишь ненадолго: когда есть жесткий график, ничего не остается, кроме как ему следовать. И те уехали в середине дня, захватив с собой ребят из «Soft Ballet». - А здорово играет этот Хикару. И двустволка у него классная, не находишь? – спросил Хиде у Хисаши, глядя вслед уезжающему автобусу с новыми знакомыми. - Да, Фуджи сказал, что в школьное время он выигрывал разные музыкальные конкурсы. Ну, впрочем, по нему это и видно. Успевать играть на обоих грифах своей гитары, выжимая из нее такой совершенный звук – это сильно и стильно. - У них и ритм-секция виртуозная, – заметил Толл. - И фансервис красивый, – добавил Атсуши. – Видно, что оба получают от него удовольствие. - Когда-нибудь мы будем играть еще лучше! – улыбнулся Юта. *** Фестиваль закрывался грандиозным фейерверком, который случился под поздний вечер, когда все уже были готовы к отъезду. Собравшие все свои вещи и технику в уже приехавший автобус, пятерка «BUCK-TICK» стояла на крыше своего фургона и курила. Поскольку Маки теперь не было рядом, Имаи мог все свое внимание отдать Атсуши. Перебирая в ладони его волосы, соло-гитарист увидел переплетенные пальцы рук, вероятно, забывшихся барабанщика и басиста, с восхищением глядящих на яркие разноцветные вспышки в небе. Так вот она, эта мысль, которую Имаи не мог поймать. «Ну вы даете, ребята! Столько времени успешно шухериться, а спалиться на такой ерунде!» – подумал он. В любом случае, решил он, это их дело, даже если братья спят вместе. И если они считают, что не время знать об этом остальной группе – их право. Их можно понять. Наверняка они оба себя нещадно ломали перед тем, как. В любом случае, он не будет их осуждать.