Мне нет прощения

Хичоль-хён как-то рассказывал, что один из его друзей постоянно видел сон, в котором его убивали. Странно - я постоянно видел сон, в котором занимался сексом. Раньше я никогда не запоминал свои сны, но воспоминания конкретно об этом были такими четкими и графичными, словно все происходило наяву. Эти воспоминания вцеплялись в меня мертвой хваткой. Одна и та же сцена возникала перед глазами, где бы я ни был. Сидя в метро или, возможно, развалившись на диване дома, я вдруг ловил себя на том, что думаю о губах незнакомца, которые во сне скользили по моей шее и все же казались знакомыми, или об обрывках его голоса - глубокого и вымышленного. Было холодно. Холодно и невыносимо горячо из-за душного, влажного и знойного жара, что вырывался из моих легких. Иногда я пытался сопротивляться, но мне никогда не удавалось победить. Ни разу. Как только я чувствовал - или вспоминал - как ногти незнакомца царапают мои бедра, как он разводит мои ноги... Я выгибался в удовольствии. Пусть и нереальном, воображаемом. Мнимые проступки, мнимые грехи и плотские утехи. Воображаемые. Я не знаю, когда начались эти сны. Кажется, они всегда были со мной, с самого момента моего "рождения". Впрочем, я не всегда был центральным лицом. Поначалу я был всего лишь прохожим, вуайеристом – стоял за дверью и наблюдал за двумя фигурами, двумя зверьми, занимающимися всевозможными непристойностями, из-за которых у меня начинало покалывать в пальцах. В первую очередь меня захватили их голоса, их шепот и стоны, дыхание, тяжелое-тяжелое дыхание. Стоны - частые, высокие, почти надломленные или, наоборот, с придыханием и значимыми паузами. Когда я думал об этом, мне становилось труднее дышать. Я не знал, из-за чего так сильно нервничал, но сон продолжал повторяться, завоевывая мои фантазии, и я понял, что просто боялся оказаться втянутым в действо. Оказался. Однажды я просто отворил дверь, вошел в комнату и поочередно прикоснулся к безликим лицам людей, одновременно начиная ласкать себя. Они продолжали заниматься сексом - во всех мыслимых и немыслимых позах, так развратно, что мне хотелось промыть глаза. Прошло несколько месяцев, и я стал одним из них. Словно слился с одной из фигур. Первая ночь, когда мне приснилось, что я занимаюсь с кем-то сексом, была... Я не знаю. Не думаю, что есть подходящее для такой ситуации слово. Происходящее не было похоже на волшебство. Наоборот, было изнурительно жарко, невыносимо жарко, было слишком много прикосновений, слишком много пота, слюны и липкой спермы, что мешало мне кончить. Раз за разом я попадался в ловушку, запутывался в паутине сплетенных тел, а удовольствие было слишком глубоким, слишком темным и вязким. Я чувствовал жуткий страх, но боялся я не греха, а себя, своих желаний и зависимости от этих мокрых, невообразимо приятных прикосновений, скользивших по моей спине, бокам, груди и ниже, ниже, ниже. Я был маленькой, шипящей бутылкой газировки с сиропом, в которой плескался целый океан неправильных чувств - страсти, по-настоящему ненасытной похоти, несдержанной тяги к безумству. Это пугало. Я всегда разрывался между стонами и мольбами о большем и криками, попытками остановить то, что происходило во снах. Но, разумеется, мой партнер сразу же подавлял все сомнения и выплескивал на меня целый водоворот наслаждения. Я помню дрожь, которая появлялась, когда он смотрел на меня, сквозь меня. Он проводил длинную, влажную дорожку от косточки на моей щиколотке до бедренной кости, целуя и прихватывая губами кожу до тех пор, пока я не переставал дрожать. Он дарил мне боль в нескольких терпких и резких укусах, которые сводили меня с ума, а затем еще более сильную боль в одном толчке бедрами. Без предупреждения. Без подготовки. Без смазки. Один или несколько раз блондин проникал меж моих ягодиц языком, но чаще всего ему нравилось прикусывать кожу на моей шее, целовать губы и ласкать член, он не тратил времени на подготовку. Я всегда просыпался раньше, чем он успевал кончить. Не знаю почему. Возможно, потому, что сон не собирался меня отпускать. Или это я его не отпускал? Быть может, каждый раз я просыпался раньше потому, что просто не хотел заканчивать сон? *** Мне кажется, что я родился всего 3 года назад. Не помню, какой тогда был день, но когда я открыл глаза, вокруг было много света. В комнате с белыми стенами пахло йодом и антисептиками. За окном зеленела листва, небо было ясным и голубым. Все окружение казалось живым и ярким, только я так не считал. Я родился в теле взрослого человека. Очнулся от долгого сна. Или кошмара? Врачи назвали меня Ли Донхэ, пациентом с амнезией No. 0952. Они отдали мне бумажник, который был моим в прошлой жизни, и я отправился изучать Корею и историю незнакомца, который когда-то жил в моем теле, а теперь разделил свое имя со мной. Когда я впервые вышел за пределы больницы, был жаркий летний день. В бумажнике я нашел 7000 вон и купил на них мороженое и золотую рыбку в полиэтиленовом пакете. Я не имел ни малейшего понятия, куда иду, куда хочу пойти или же куда должен. Я был обычным парнем с амнезией, который не знал своего места в мире. По всей видимости, у меня не было ни друзей, ни родственников, никого. Я был одиночкой. Родился в одиночестве, в 28 лет, с единственной горсткой странных воспоминаний о море. Мороженое наполовину растаяло. Вкус отчетливо напоминал пенящийся пластик, но мне было как-то все равно. Я стоял на самом краю крыши заброшенного жилого комплекса, ел ванильный пластик и безо всякого страха смотрел вниз. Золотая рыбка метнулась от одного конца пакета к другому, словно хотела меня подбодрить. Я почувствовал тяжелый узел в душе - почему-то эта рыбка меня растрогала, она единственная казалась живой. Не знаю, зачем я это сделал, но через пару секунд я выпустил пакет из рук. Зачем? Хотел почувствовать себя живым? Хотел убить кого-то собственными руками, чтобы сказать, что я, пациент с амнезией No. 0952, действительно существую? Убиваю, значит существую? Херня. Тротуар находился так далеко, что брызги воды показались ничтожно маленькими. Но даже это крошечное черное пятно на земле было больше, чем изменения, которые я почувствовал в себе. Я по-прежнему был пустым. Нет, не одиноким - я не помнил, чтобы у меня хоть когда-то была компания, - бесцветным, бесполезным, не имеющим цели. Я был нотой посреди колоссального звучания филармонии, таким же примитивным, как пенящийся пластик на языке. Мне было не о чем думать. Я просто... не существовал. Осознав это, я чуть было не рассмеялся. Отряхнул с джинсов грязь и потянулся, приготовившись в последний раз почувствовать на щеках легкий ветерок и объятия плотного неба. Я был готов вернуться ко сну, забавно, я ведь только проснулся. Я приподнял от земли левую ногу, но в тот же момент кто-то схватил меня за руку и оттащил назад. Парень был брюнетом. Ветер не пощадил его волосы, спутав пряди. Казалось, что его не пощадила и сама жизнь - он был тощим, растрепанным, на шее виднелся след от помады, а по щекам растеклась подводка для глаз. - Эй, тебе придется найти другую крышу, усек? Его голос оказался на удивление низким. - Почему? - Потому что с этой прыгаю я. Вон, я уже написал свое имя, - парень неловко указал на кровлю под моей ногой. Я отодвинул стопу в сторону и попытался прочесть надпись. - Ким... Хи... Чон? - Чоль! - Но тогда пишется по-другому. - Читается по-другому! А, на хуй! В тот день он так и не спрыгнул с крыши - не смог, а поэтому убедился в том, что я тоже не стану. Первый эпизод в сиквеле жизни Ли Донхэ оказался немного странным, но тогда я еще не знал, что странности - главная фишка уготованного мне сценария. *** В том, что Ли Донхэ был непростым человеком, не существовало никаких сомнений. Хотя бы потому, что у меня на спине была выбита татуировка тигра - не маленькая, словно из мультфильма, а как огромное черно-оранжевое полотно. При этом хвост тигра обвивал мои ребра. Хён предположил, что раньше я был крутым гангстером, поскольку легко управлялся с любым ножом. - Вряд ли, я не знаю уличного сленга и говорю совсем не так, как те гангстеры из телевизора, - возразил я. - Да и никто из головорезов, что обитают рядом, меня пока не узнал... Что если я был простым хипстером - студентом какого-то колледжа? - Ты тупица. Хипстеры не ходят как ты, - Хичоль закатил глаза, а я удивился - неужели я как-то странно хожу? - Что? Как я хожу? - Как будто половина Сеула принадлежит тебе, - Хичоль запихнул в рот леденец. - Не, как будто ты готов одним взглядом убить полгорода или что-то типа того.