Против себя

Хироки всю дорогу до дома кажется, что за ним кто-то идёт, кто-то невидимый, но идёт прямо след-в-след, едва не наступая на пятки. Он несколько раз резко оборачивается, осматриваясь по сторонам, но он один, если не считать случайных прохожих, которые уж точно не следят за ним и не идут по пятам. Нервы расшалились, - думает он, устало вздыхая, и тут же слышит будто усиленный свой же вздох, но рядом. Он заходит в подъезд и ощущение чьего-то присутствия ещё больше усиливается, он поднимается пешком, всё ускоряясь и непонятно почему пугаясь своих же громких шагов, а к ним словно прибавляются ещё чьи-то, ещё быстрее, вот-вот догонит, схватит, и кто знает, что… Хироки врывается в квартиру, захлопнув дверь и прислонившись к ней спиной, пытается отдышаться. Кажется, оторвался. Больше этого нет. Он мысленно благодарит Юджи за то, что тот дома, и дверь из-за этого не заперта, что позволило не возиться с ключами. Бешеное биение сердца никак не может уняться, но ощущение преследования пропало. Пора отдыхать, - делает себе мысленную заметку Хироки, - или наоборот, заняться чем-нибудь чуть более изнуряющим, чтобы не было сил на распознавание каких-то галлюцинаций. Он снова тяжело вздыхает, стягивает с шеи шарф и испуганно вздрагивает всё ещё под действием адреналина. Какое-то движение в тёмной прихожей. Нет, конечно, Юджи дома, где-то здесь, но скорее всего в комнате. Там, далеко, а здесь не он. Гости? - А я уже здесь. Ты не успел, - едкий с усмешкой голос. Его собственный голос, но не от него. Хироки с ужасом всматривается в темноту прихожей, наблюдая за едва заметным движением, и ещё дрожащей рукой шарит по стене в поисках выключателя. Наконец, свет заливает небольшой коридор, разделяющий квартиру пополам, и Шаура застывает в оцепенении, неверящим взглядом смотря на человека, стоящего перед ним. Его полная копия, если не считать того, что копия слегка устаревшая, более ранняя версия. Слабая попытка взять себя в руки и трезво оценивать ситуацию, найти этому какое-то нормальное объяснение. Просто очень похожий парень, слишком похожий, буквально его собственное отражение, но мало ли, бывают совпадения. Может, Юджи нашёл себе очередного таланта и решил похвастаться тем, как легко оказывается, можно Хироки заменить. Кем-то таким же. - Ты кто такой? – хрипло выдавливает из себя Хироки, продолжив раздеваться и скидывая с себя куртку, разуваясь. Он хотел сказать это как можно более строго, безразлично и непроницаемо, но не выдать мгновенного испуга не получилось. - Я – это ты, - светловолосый Джука протягивает ему руку для приветственного рукопожатия и улыбается, но при этом остаётся отстранённо-холодным, вселяющим странный животный ужас. - Хиро, ты чего гремишь на весь подъезд? Что-то случилось? – в комнате появляется Юджи, потягивается и останавливается в дверном проёме, опираясь плечом на косяк. – Долго тебя не было. – Он мягко улыбается, склонив голову набок и убирает мешающую прядь волос с лица. Он совсем не обращает внимания на второго Хироки, который стоит едва ли не перед его носом, и кажется, что два одинаковых человека в одной комнате его вовсе не волнуют. - Ты… - Хироки не находит слов, молча переводя взгляд с себя-прошлого на Камиджо, указывая то на одного, то на другого и видя абсолютное непонимание Юджи и ехидную усмешку на губах Джуки. - Он не видит меня. Ведь я – это ты, а не он. - Какого… - В чём дело, Хиро? - Но он может меня почувствовать, - Джука заговорщически подмигивает и легко касается плеча Камиджо, сжимает его, тут же отстраняясь, и Юджи тихо ойкает от этого прикосновения, взявшись за своё плечо. - Уходи, - Хироки едва слышно произносит это, совершенно ничего не понимая и не собираясь. Пока ему кажется, что он просто здорово устал, сейчас уснёт, проснётся, и вспомнит это как сон. Это скорее всего и есть сон, что же ещё. - Хиро?.. - Лучше бы ещё раз спросил у меня, кто я такой, - тряхнув серебристыми волосами, Джука наиграно обижается, а потом снова на его губах появляется эта пугающая демоническая усмешка. – Но может быть, ты поймёшь это и так. - Просто уходи, я не хочу ничего… - Хироки, в чём дело? – Юджи обеспокоенно хмурится, подаваясь навстречу, но тот Джука, которого он почему-то в упор не хочет видеть, снова цепляется за его руку. И Камиджо сдавленно шипит, потирая запястье. – Да что такое… - Будет интересно, - Джука становится за спину Юджи, отводит его волосы с шеи и обнимает за талию. Движения плавные и лёгкие, будто это не человек, а тень. Он проводит руками по груди Камиджо, его шее и губам, шепчет его имя на ухо и опускает одну ладонь на его пах. Юджи сдавленно выдыхает, опуская голову, чувствуя захватившее его внезапно накатившее возбуждение. Хотя почему внезапно, если рядом Хироки, бесконечно любимый и дорогой человек, которого никогда не хочется отпускать от себя. И сейчас он здесь, он прекрасен – как и обычно, и они ужасно долго не были вместе… - Ну что ты на пороге стоишь, я соскучился, - он всё-таки приближается, обнимает Хироки за шею, касается своими губами его, приникая всем телом. И Хироки отвечает, обнимая его за талию, но думая только о том, как разобраться с этим призраком, что сейчас смеётся и передразнивает Юджи, и как от него защитить последнего. Потому что, видимо, эта защита всё же нужна. - О нет, я не собираюсь делать ему ничего плохого, - словно прочтя мысли Шауры, фантомный Джука шагает ближе, становится рядом, и Хироки чувствует продирающий до костей жуткий холод, которым веет от него. Или это настолько обжигающий жар, он не может понять. - Хиро?.. – отстранившись, Камиджо всматривается в его лицо, пытается поймать взгляд, но Хироки смотрит куда-то за его плечо, всё так же напряжённо и сосредоточенно. – В чём дело? Ты не хочешь… - Подожди, Юджи, просто… - взгляд Шауры на мгновение смягчается, он смотрит на Камиджо и успокаивающе целует его в губы, сильнее прижимая к себе. – Что-то не так. - Он красивый и мне нравится, но я не хочу делить тебя с ним. Вот что не так, - вкрадчиво произносит Джука, всё так же стоя рядом, наблюдая за каждым движением двоих, заключивших друг друга в объятия. Обычно слишком хорошо воспитанный и где-то даже стеснительный Камиджо явно не позволил бы, чтобы кто-то посторонний вот так наслаждался зрелищем буквально с первых рядов, так что это точно не розыгрыш и не шутка. Юджи действительно не видит этого второго, а Хироки видит, и это плохо. - Сделай так, чтобы он ушёл, - со скучающим видом вздыхает Джука, с недовольством осматривая Камиджо. Хироки заставляет его отстраниться, заставляет себя как-нибудь пережить факт того, что он разговаривает с чем-то невидимым и почти смиряется со своим скорейшим визитом к психотерапевту. Хорошо бы, если бы этого больше никогда не повторилось, и тогда у него есть шанс не оказаться в лечебнице. Юджи перестаёт что-либо понимать, когда Хироки заставляет его отстраниться и заслоняет его собой, от чего – неизвестно. Но вряд ли тревога на лице Шауры появилась просто так ни с чего. Наверное, ему стоит принять горячую расслабляющую ванну с разными маслами и ароматами для релаксации, а потом нужно напоить его чаем, согреть и уложить в кровать. - Чего ты ждёшь? – ещё одна не терпящая возражений реплика от Джуки. Тяжело вздохнув, Хироки не может заставить себя думать, но почему-то в голову приходит идея о том, что нужно просто не замечать этот слишком яркий выброс подсознания. - Тебе… чай?.. или чего покрепче? – Юджи несмело спрашивает из-за его плеча, почему-то не чувствуя уверенности ни в себе, ни в Хироки, ни в чьих-либо словах и действиях. - Да. Покрепче, - сворачивает в спальню, расстёгивая манжеты рубашки и ворот. – Коньяк есть? Камиджо согласно кивает головой, удаляясь на кухню и решив временно не спрашивать, что случилось. Видимо, пока это бесполезно. Стоя спиной к своему фантомному новому знакомому, Шаура переодевается в домашнюю одежду, размышляя над тем, не станет ли под действием спиртного галлюцинация ещё ярче. Но в общем и целом, всё равно. - Так и будешь игнорировать меня? Молчание в ответ. - Я не исчезну только потому, что ты не будешь на меня смотреть. - Мне всё равно. - Почему он ещё здесь? Я не хочу его видеть, - Джука подходит ближе, смотрит в лицо и впервые касается Хироки. И это прикосновение рождает испуганную дрожь по всему телу, настолько оно приятно и до безумия болезненно одновременно. Словно кожу в месте прикосновения прижгли раскалённым металлом. - Ты что делаешь?! – Хироки дёргается, не рассчитав траектории и сам же, одёрнув руку, ударяется ею о шкаф. - Секундой раньше, секундой позже, - равнодушно пожав плечами, светловолосый выходит из спальни, явно недовольный действиями и поведением своего двойника. А через пару мгновений Хироки слышит, как на кухне что-то упало и сдавленную ругань Камиджо. Сразу же оказавшись рядом, он обнаруживает Юджи, который пальцами одной руки зажимает кровоточащий палец другой, тихо шипя и глядя на скапливающиеся капли крови. На полу – разбитый стакан и зачем-то – нож, на столе – какие-то фрукты. Дурак ты, Юджи, какой же дурак… - Это не я, он сам, - Джука выставляет перед собой ладони в знак примирения, но по его тону и всё той же уже надоевшей и ставшей просто омерзительной ухмылке всё и так ясно. - Ты бы, может, спать шёл? Уже час поздний. - Ничего, всё нормально, - сполоснув порезанный палец под водой, Юджи встряхивает рукой, недовольно глядя на осколки на полу. - Я всё уберу. - Ты устал за день, иди лучше в ванну, а я… - На вас смотреть противно, - Джука становится ровно между двоими, в упор глядя на Хироки, недовольно скрестив руки на груди. – Или ты вышвыриваешь его за дверь, или это сделаю я. - Да пошёл ты. - Хиро?.. – Юджи всё больше не нравится странное поведение Шауры, но этому всегда есть объяснение, и не в духе он тоже бывает часто. Просто обычно это что-то вроде «не подходи ко мне сейчас», на всякий случай, чтобы не случилось чего плохого. Камиджо понимает и спокойно реагирует на это, и открытых конфликтов у них не было давно, именно поэтому он сейчас плохо улавливает суть происходящего. Хмуро посмотрев на него, Хироки уже не считает нужным извиняться и объяснять, что сказал это не ему. Кому же ещё тогда – это будет справедливый вопрос, а вот объяснять дальше будет странно и глупо. Хотя Юджи, наверное, понял бы. Или хотя бы поддержал воображаемую игру. Для него – игру, для Хироки – серьёзную проблему. - Давай. Разозлись. Повесели меня. Ты с ума меня сводишь. – снова приблизившись, но уже со спины, Джука нашёптывает это на ухо Хироки, мягко касается его спины, плеч, и смеётся, отшатываясь в сторону, когда Шаура резко оборачивается к нему, замахнувшись, но промазав. - Уходи туда, откуда пришёл. - Смотри, а то напугаешь этого, - Джука указывает за спину Хироки, где всё ещё стоит никуда не девшийся Камиджо. - Да мне плевать. - Ну, попробуй ударить меня ещё раз. – Снова непозволительно близко, притягивая к себе и шепча прямо в губы, а потом ловко уворачиваясь от нового удара. - Тварь. Юджи ловит его за плечи, прижимая к себе и даже не думая отпустить. Он, должно быть, уже сильно пьян. Хироки поворачивается к нему, чувствуя, что слишком слабо представляет себе, как объяснить происходящее. Пусть это будет сон, просто пусть это будет сон. - Так значит, ты не хочешь, чтобы он ушёл по-хорошему? – сиплый шёпот на ухо, и Шаура зажмуривается от пробежавших по телу мурашек. Но что он может сделать? - Давай сейчас спать пойдём, а завтра утром ты расскажешь, что случилось и почему ты такой… - Камиджо держит руки Хироки в своих, смотря в его глаза и пытаясь хотя бы там найти ответы на свои вопросы. А потом Хиро чувствует, как по всему телу проходит невыносимая волна жара, и он уже вряд ли контролирует себя. Он хочет ответить – да, спать, это хорошая идея. А завтра утром вообще всё должно быть хорошо. Он именно это и говорит, но получается почему-то совсем не то. - Нет, давай ты пойдёшь сейчас к чёрту, - он видит кричащее возмущение и непонимание в глазах Юджи и сам в душе не знает, почему сказал именно это. - Ты где так надрался? – почти брезгливость и пренебрежение на лице Камиджо, и Хироки хочет сказать что-то в своё оправдание, сказать, что совершенно трезв и всё с ним в порядке. - Не твоего ума дело. Пошёл. Из моей. Квартиры. Вон. Хироки хочет закрыть себе рот руками, чтобы больше ничего не сказать, но вместо этого грубо отталкивает Юджи от себя, так, что тот, наткнувшись на стоящий позади стул, чуть не падает. - У тебя с головой всё в порядке? – он переходит на повышенный тон. – Проспись иди. - Ты слишком мягок, милый, - снова сладкий шёпот где-то рядом, и Хироки уже не на шутку злится, но сделать ничего не может. Не может побороть себя или вот это своё состояние, неуправляемое, неконтролируемое, потому что не он собой управляет. Юджи, пнув мешающий стул, уходит с кухни, и Хироки следует за ним, потому что безумно хочется его поймать в объятия и не отпускать. Говорить что-то успокаивающее и может даже всё-таки рассказать, что на самом деле ни черта с головой не в порядке. Поверит Юджи или нет – плевать, пусть только не уходит, или не оставляет одного надолго, потому что это почему-то уже страшно. - Тебе есть ещё сказать? – Камиджо с вызовом оборачивается к Шауре, неизвестно чего ожидая, но желая и в самом деле уйти. Вообще он думал об этом вечером, потому что есть кое-какие дела дома, но их можно было отложить. Юджи оборачивается к Хироки, а тот бьёт его по лицу, наотмашь, и от этой пощёчины у Шауры кончики пальцев начинают покалывать. Сказать больше нечего, и Камиджо, так же молча кое-как собравшись, накинув пиджак и собрав ключи-телефон-деньги, стремительно уходит, не считая нужным говорить что-то ещё. Он хлопает дверью так же сильно, как и Хироки несколько минут назад, пытающийся оторваться от преследующей его тени. Шаура ещё какое-то время стоит перед закрывшейся дверью, а потом это оцепенение сходит с него. Он обессиленно прислоняется спиной к стене, закрывая глаза и желая переиграть весь этот вечер заново. Например, поехал бы домой на такси. Например, даже если увидел бы в своей прихожей эту сволочь, не обратил бы внимания. Пошёл бы сразу спать. И сразу бы предупредил Камиджо о том, что может вести себя неадекватно, что у него мания преследования, что он видит самого себя и разговаривает с собой же, и может случайно оскорбить или послать, но это будет не он сам. Наврать бы чего. А теперь он не знает, что будет завтра, и как он вообще будет возвращать Юджи. Простит, конечно, простит, тем более, он был уверен в том, что Хироки просто пьян. Слишком пьян, чтобы как-то контролировать ситуацию. Или что он там себе подумал… - Тебе не надоело думать о нём? – насмешливый голос вырывает его из раздумий, заставляет открыть глаза и одарить единственного присутствующего здесь взглядом полным ненависти. - Что тебе нужно? - Ты. Я люблю тебя. И хочу хоть раз… - Ты просто плод моего взбесившегося воображения, поэтому я пойду спать. - Ты не уснёшь. Резкий внезапный поцелуй, жадный, страстный и жалящий, Хироки даже не пытается разорвать объятия, сковавшие его в одно мгновение. Ему просто кажется, что он сходит с ума, потому что целуется сам с собой же, со своим когда-то отражением, с собой чуть более молодым. Ведь эта копия его, если это действительно он сам, то это он из прошлого, и значит, действительно младше. Почему-то этот факт веселит. Мрачная и тёмная сторона самого Хироки, вдруг вышедшая из под контроля, вдруг ставшая самостоятельной и обретшая плоть и кровь – почти буквально, потому что видит и чувствует его только Шаура, и больше никто. Он совершенно ничего не хотел ещё секунду назад, но отравляющее разум желание словно яд разливается по его телу, и создаётся ощущение, что это в самом деле яд, какое-то вещество, которым Джука напоил его через поцелуй. - Всё ещё хочешь спать? - тянет Хироки за собой в тёмную спальню, и кажется, что весь свет в мире померк. Остались только эти лихорадочно блестящие глаза и странное тёплое свечение от самой кожи. - Да… наверное… - он уже совсем одурманен, но, чуть отстранившись от своего альтер эго, словно сразу же выходит из состояния неясного опьянения. – Я тебя… - он злится, но осекается на полуслове. - Ты не можешь меня отталкивать, - спокойный тон, спокойный взгляд, Хироки не раз видел себя таким. Он почти всегда такой. Джука так же спокойно раздевает его, стягивает майку и стягивает свою футболку с себя, снимает джинсы и принимается за штаны Хироки, такими простыми привычными движениями, словно это не другой человек. Хироки не может сказать «я тебя ненавижу», хотя так хочется. Сказать самому себе, потому что даже в дни самых сильных и тяжёлых депрессий он не говорил этого себе. Он может ненавидеть кого-то, виновного в его бедах, может ненавидеть весь мир, отдельные предметы и явления, но не себя. И осознав это, Шаура замахивается на парня перед собой, просто за то, что он устроил в его квартире этим вечером. Но Джука его останавливает одним жестом. - Не стоит. Я – это ты. – Он повторяет эту фразу уже в который раз за вечер, и Хироки даже мотает головой, чтобы сбросить с себя неясное наваждение. – Всё, что ты сделаешь со мной, отразится на тебе же самом. - Я… - Да? - Я схожу с ума? Хироки вовсе не волнует своя собственная нагота, и то, что он почему-то присутствует в этой комнате сейчас дважды. Ему ни капли не страшно, хотя должно быть, он так думает. Мягко улыбнувшись, Джука притягивает его к себе, касаясь губами шеи чуть ниже уха. - Ты остался наедине с собой и боишься того, что сходишь с ума? – выдыхает, и от его дыхания Хироки чуть ёжится, поводит плечами, наконец, обнимая в ответ. От простого прикосновения ладоней к спине Джука выгибается в его руках, сладко протянув его имя. - Это ненормально. - А что для тебя нормально? Ты никогда об этом не думал? Никогда не мечтал? - Увидеть самого себя со стороны и заняться с собой… - Хироки снова не может выбрать, как правильнее закончить фразу. Снисходительная улыбка в ответ его нервирует, но за этим следует поцелуй, осторожный и вдумчивый, слишком сильно отличающийся от первого. - Не думай об этом и ответ придёт сам, - сладкий шёпот на ухо. Хироки никогда и не думал, что его слова и поступки могут выглядеть со стороны так. Так звучать и так ощущаться. - Ты можешь врать мне, можешь быть честным, всё равно. Я знаю тебя и знаю все твои мысли и тайные желания. Звучит заманчиво и так хочется действительно поддаться своим мимолётным желаниям, порывам, страстям. Но Хироки вообще не думал ни о чём таком в последнее время. В последнее время у него есть Юджи, вместе с которым ему очень хорошо и не нужно больше ничего и никого. Потому что… - Хватит думать о нём, - Джука недовольно хмурится, заставляет Хироки посмотреть на себя. Что-то в нём не так. Другой взгляд, другая улыбка, другая стрижка и цвет волос. И в целом он весь другой, но всё тот же. Таким Хироки видел себя в зеркале несколько лет назад, и вот увидел сейчас снова. Только что, когда Юджи был здесь, Джука был словно не в себе, ему было необходимо выгнать чужого из своей квартиры, было необходимо сделать ему… больно? И он был этаким пакостником-бесом, который всё же добился своего. Была ли это ревность или просто нелюбовь к самому Камиджо? Сейчас его осторожные приятные прикосновения совсем другие и совсем не причиняют никакой боли, только острое удовольствие. Поцелуи подчиняют себе, и их хочется ещё и ещё. Хироки проводит кончиками пальцев по груди своего партнёра, снизу вверх, к ключицам и шее, и отражением своих действий чувствует то же самое на себе – его пальцы на своей груди. Все ощущения не обычные, обострённые, словно чувствительность всего тела вдруг увеличили в несколько раз, и простое прикосновение вызывает волну преступной дрожи вниз по позвоночнику. Заняться с собой можно только любовью. И себя можно только любить. Хироки осознаёт это, слабо подаваясь навстречу приятным прикосновениям, не отдавая себе отчёта в том, он руководит своим телом или что-либо, кто-либо другой, но это и не важно. - Почему все твои мысли только о нём? – Джука смотрит почти обиженно, но эти эмоции рассмотреть сложно. Увидеть их может только сам Хироки, достаточно хорошо знающий себя, своё лицо и свою мимику. – Ты действительно так сильно к нему привязан? - Действительно так сильно. – Хироки усмехается, расслабляясь совсем, задышав чаще, когда его партнёр прикасается губами к его уху, прикусывает и облизывает мочку, не позволяя отстраниться. - Думай обо мне, - почти приказ, почти властный тон, но чего-то не хватает. Ощущения большей значимости. Всё же он меньше. Этот Хироки, ещё не Шаура, меньше, младше, не такой уверенный, но слишком дерзкий и в какой-то степени нахальный. - Я не могу думать о себе же, - усмешка на губах и слабый стон, когда ладонь Джуки накрывает его пах. Парень садится на кровать, не отпуская Хироки и заставляя его быть рядом. - Тогда я заставлю тебя, - упрямый взгляд вверх. А Хироки в очередной раз думает о Юджи, вспоминает, что вот так тоже делал с ним, вот так смотрел на него снизу вверх… значит, это выглядело именно так? Джука гладит и мнёт его пах, не снимая пока бельё, губами ласкает низ живота, кусает, облизывает, свободной рукой притягивая его за бёдра, заставляя быть ещё ближе. Спускается губами к вставшему уже члену, горячо выдыхает и чувствует, что Хироки запустил пальцы в его волосы. Сигнал. Он этого хочет, и хочет как можно быстрее. Освободив Шауру от одежды, Джука снова смотрит в его глаза, ждёт какого-то разрешения, и ответом ему служит короткий едва заметный кивок. Хироки решает закрыть глаза и не знать, не видеть, кто с ним сейчас, потому что это слишком странно. Это всё-таки почти страшно и жутко, но до безумия возбуждающе, и определиться совсем, хочет он смотреть или нет, он не может. Видеть самого себя, делающего ему же минет. Именно так, как он всегда хотел, и как никто никогда не мог и не сможет сделать. Шаура не сдерживает стонов, задавая необходимый ритм, заставляя брать в рот глубже, теряясь в удовольствии и кайфуя уже от осознания того, с кем он всё это делает. Любое его мгновенное желание относительно происходящего тут же сбывается, Джука делает всё для того, чтобы Хироки сейчас было хорошо. И чтобы он думал только о нём. Облизывает головку, сильнее сжимая её губами, с силой проводит языком, рукой помогает себе, проводя по всей длине, посасывает и выпускает – чтобы одарить ласками бёдра. И снова возвращается к прерванному занятию, Хироки толкается бёдрами навстречу, уже не сдерживая себя, и когда он близок к финалу, Джука прекращает свои действия, резко отстраняясь и убирая со своей головы его руку. Недовольный стон и почти злой взгляд из-под чёлки. Хочется взять этого мелкого подлеца, подмять под себя и заставить забыть своё имя, почти довести до пика, а потом бросить, чтобы не смел больше так делать. - Так сделай, - Джука едва заметно усмехается, это видно только по хитро сощуренным и горящим дьявольским огнём глазам. Он отползает дальше на кровать, он раздет полностью и уже давно порядочно возбуждён. Полулёжа, приподнявшись на локтях, он разводит бёдра, чуть сгибая ноги в коленях. Проводит ладонями по своему телу, падая на спину, выгибается навстречу своим прикосновениям, щипает соски, закусив губы, спускается руками ниже, к бёдрам. Ласкает внутреннюю их сторону, сжимая, легко царапая и не сдерживая тихих стонов, сжимает в руке свою возбуждённую плоть, толкаясь бёдрами и судорожно выдыхая. Хироки заворожённо наблюдает за всем этим, не в силах оторвать взгляд, и только ласкает сам себя, кусая губы и отчаянно желая взять это тело прямо сейчас. Это смешно, это нелепо и глупо, так нельзя, нельзя быть настолько самовлюблённым, - вопит где-то на задворках сознания внутренний голос, но так плевать на него сейчас. У него уже есть это тело, почти такое же, только несколько лучше, чуть старше, и теперь он хочет взять это тело ещё раз. Хочет, может быть, всегда видеть его рядом с собой, всегда смотреть в эти горящие глаза и всегда целовать этот жадный рот, только что сделавший ему так невыносимо хорошо. Хироки хрипит что-то о любви, исступлённо покрывая поцелуями распростёртого под ним парня, кусая и оставляя россыпи засосов по всему телу, а Джука смеётся, смеётся всё так же жутко, радуясь какой-то нелепой своей победе. - Люди такие смешные, - тихо говорит он, когда тот спускается к его ногам, целуя и сходя с ума от накативших разом нежности, любви, страсти и желания. Желания быть одним, быть единственным, быть первым и последним. - Люди настолько влюблены сами в себя, - громко шепчет, почти шипя от боли, когда Хироки уже по которому разу проходится поцелуями по его шее, по свежим алеющим следам, не в силах насытиться. Он приставляет свои пальцы к губам Джуки и тот покорно вбирает их в себя, облизывая, посасывая, играя с ними языком так, что Хироки не сдерживает стонов. Он уже не в силах себя контролировать совсем никак, это безумие, безумие в чистом виде, и терпения почти не остаётся. Но остаётся мысль – не сделать самому же себе больно. - Люди так легко предают своих любимых ради самих же себя, - он смеётся уже просто неприлично, раскидываясь развратно и пошло, толкаясь навстречу и сам насаживаясь на растягивающие его пальцы. Ему хочется ещё больше, ещё глубже, ему хочется, чтобы Хироки заполнил его полностью, заполнил собой. И Хироки с очередным жадным, жарким и сумасшедшим поцелуем в губы исполняет это желание, закинув ноги Джуки на свои плечи. Он не может двигаться осторожно и медленно, у него уже нет на это сил, да и вряд ли это требуется. Он громко стонет, всматриваясь в лицо парня под собой, жар их обоих тел заставляет его забыть, кто он такой, и вряд ли он соображает, что говорит Джука. Что-то говорит. Хироки же хочется только бесконечно признаваться ему в любви, говорить ему, какой он волшебный и потрясающий, и как на самом деле ему всегда не хватало вот такого партнёра. Объятия, беспорядочные поцелуи, жаркие ласки, укусы, которых слишком много, опьяняют только сильнее. Хироки кажется, что это сон, но вовсе не потому, что с ним сейчас он же, только немного другой, а потому, что так хорошо не может быть. Он теряет голову на грани удовольствия и кончает с громким стоном, выгибаясь, почувствовав, что тело под ним тоже забилось в оргазменных судорогах. Но хочется ещё. Хироки нервирует это неокончательное удовлетворение, потребность в этом теле ещё большую, наверное, чем с самого начала. Воздух вокруг кажется, плавится и стекает по их телам крупными каплями. Джука, небрежно сбросив с себя Хиро, падает грудью на кровать, поднимается на коленях и локтях, подставляясь убийственно пошло. - Ещё, - требовательно шепчет он, низко опустив голову и чувствуя, что ему мало. – Хироки, пожалуйста… Просить дважды не приходится. От подобного зрелища Шаура чувствует, как у него захватывает дух, пространство вокруг плывёт и идёт волнами, как на размазанной фотографии, но всё это маловажно. Куда важнее молодое крепкое тело перед ним, человек или кто он, требующий того, чего сам Хироки хочет до ломоты в каждой мышце, каждой напряжённой клеточке тела. Наклоняясь к Джуке, он впивается поцелуем чуть ниже его шеи, на спине, продолжает кусать плечи, прижимая его к себе и плавно трётся своим членом о его зад. - Ты прекрасен, - хрипло шепчет он парню на ухо, целуя и кусая его, облизывая, вызывая волну мурашек по всему телу. Возбуждение уже и так тугой пружиной затянулось внизу живота, и Джука только подаётся назад, требуя без слов. - Возьми меня. - Ты совершенен, - горячим дыханием по измученной поцелуями коже. Сжимая ягодицы своего партнёра, Хироки сильнее разводит их, дразня собой и добиваясь просящих стонов. - Трахни меня. Трахни меня, или я сделаю это сам! – не выдерживая, Джука захлёбывается стоном, когда Хироки всё-таки врывается в него, снова сразу же начав двигаться, сильно и размашисто. Он не хочет спрашивать, как бы Джука сделал это сам, но если есть он, значит, всё возможно. Шаура тонет в удовольствии, вколачиваясь в тело под ним, двигаясь на пределе своих сил и жалея, что нельзя эту ночь продлить на большее время. Забыть обо всём и любить только себя, и эта мысль сейчас не кажется бредовой, бессмысленной и эгоистичной. В этом нет ни капли эгоизма, – думает Хироки, – есть только мгновенно вспыхнувшее чувство, которое так же быстро должно затухнуть. Они кончают второй раз одновременно, тут же сплетаются в жадных ненасытных объятиях, приходя в себя. Хироки не знает, сколько времени проходит, когда он кое-как успокаивает дыхание и бешеное биение сердца, в груди приятно саднит от частого влажного дыхания, мышцы напоминают о себе при каждом движении и кажется, ещё не до конца расслабились. Джука удобно устраивается на его груди, и они продолжают лениво ласкать друг друга. Расслабленный танец рук вверх и вниз по телу, слабая дрожь, наконец, приходит прохлада и Хироки накидывает на них обоих плед. - Меня завтра не будет, - тихо произносит Джука, мелко дрожа и сильнее прижимаясь к Шауре. – Уже утром не будет. А ты спи. - Куда ты уходишь? - Туда, где должен быть всегда. Хироки словно выходит из полусна, из этого странного медитативного почти трансового состояния, снова очень ясно осознавая кто он, что он делает и с кем. Сердце снова начинает биться ещё более учащённо, но уже из-за страха и беспокойства, из-за дурацкого ужаса того, кто с ним сейчас, словно это не он минут пять назад признавался в любви и вечной верности этому существу. И снова думается о Юджи – где он сейчас и что делает. Должно быть, у себя дома, и скорее всего, спит, как все нормальные люди. Ночью спят. Юджи не имеет привычки травить себя какими-то мыслями и переживаниями, когда они ссорятся, если это вдруг происходит, он просто идёт спать, оставляя переживания на потом. Поэтому Хироки не сомневается в том, что с Камиджо всё в порядке. То, что случилось вечером, было так некрасиво… так несправедливо по отношению к нему. Можно было ведь действительно просто попросить, попросить вежливо и по-хорошему, и Юджи понял бы. Он бы не стал задавать ненужных вопросов. - Ты опять о нём думаешь. Словно мысли о нём делают Джуку жёстче, отстранённее, делают его другим. Только что он полностью принадлежал Хироки, а теперь уже он совсем не его. - Я люблю его, - эти слова даются так просто, что Шаура сам себе удивляется. Возможно, так легко это говорить только наедине с самим собой. - Надо же. Ты недавно тут утверждал совсем обратное, - ехидная усмешка на губах, и Хироки уверен в том, что Джука обиделся. - У тебя есть причины для ревности? - Я его ненавижу. Я не хочу, чтобы ты с ним был. На мгновение задумавшись, Хироки вспоминает – когда-то они с Камиджо были в ссоре. Когда-то сильно разругавшись с ним, Хиро уже думал, что никогда не вспомнит этого человека вообще, и никогда не будет у них ничего общего. И это «когда-то» было именно в том времени, из которого появился Джука. В этом причина ненависти и такого явного зла в сторону его любовника. - Я не могу быть с тобой. - Ты всегда… - Ты – фантом и иллюзия. - Заткнись. - А он – реальный человек. И он… знаешь, он не такой как я, не такой как ты. - Он ничего о нас не знает! Хироки расслабленно улыбается, закрывая глаза, чувствуя, что приторный топкий мир грёз где-то рядом. - И это хорошо, - произносит он одними губами, а потом целует своё второе и немного глупое ещё «я» в лоб, засыпая. Поворочавшись в его руках, Джука находит удобное положение и, прижавшись к нему, так же засыпает. Потому что спорить здесь явно бесполезно и все аргументы на стороне Хироки. **** Утро встречает Хироки прохладой и одиночеством. Он просыпается один, его вчерашний партнёр, как и обещал, исчез, растаял в утренней дымке вместе с утренними звёздами, а вот следы, оставленные им – остались. И это вызывает вздох недовольства у Хиро, потому что как объяснить вчерашнее своё поведение и внезапно образовавшиеся за ночь засосы и царапины, хотя здесь никого не было, вряд ли перед Камиджо получится. Под душем Шаура вспоминает прошедшую ночь, вспоминает в деталях и отчаянно желает, чтобы всё это в самом деле было, но было с Юджи. И представляя это, судорожно ласкает себя, кусая губы. Можно ли ночь с самим собой считать изменой? Нет. Но Камиджо не поймёт, посчитает психом и скажет, что Хироки просто издевается, смеётся над ним, а на самом деле провёл ночь с кем-то ещё. Камиджо не обижается никогда показательно, но может молчать днями, закрывшись для общения, и хуже этого нет ничего. За завтраком Хироки пытается вспомнить график Юджи, хотя бы в таких общих чертах, есть у него сегодня выходной или нет, а потом – спит он сейчас или уже проснулся. Скорее всего, уже давно на ногах и уже давно в студии. Значит, звонить можно. - Я слушаю, - сухой бесцветный голос где-то в другой части города. - Юджи, - Хироки улыбается в телефон, просто радуясь тому, что уже услышал его голос. – Ты где сейчас? - Дома. Ты что-то хотел? – тон деловой и не располагающий к близкому общению, но за долгое время Шаура научился преодолевать, или точнее сказать – разбивать этот барьер, так тщательно выстраиваемый Камиджо. - Я приеду к тебе. - Не надо. - Ты занят? У тебя кто-то сейчас есть? – сразу два вопроса, непозволительная ошибка. Камиджо этого не любит. Но вот чего боится Хироки – у Юджи действительно может кто-то быть. Кто-то, с кем он, возможно, провёл ночь, и это уже совсем другое, вовсе не то, что было вчера в этой квартире. Это серьёзнее. - Нет, просто… Юджи и сам себе не может объяснить, зачем отталкивать Хироки тогда, когда тот сам охотно идёт на контакт. Разве что – для проформы, или лишний раз приглаживая и тщательно взращивая свою обиду, которая разбивается вдребезги тогда, когда Хироки снова появляется в его жизни. - Прости меня за вчерашнее. Не знаю, что на меня нашло, я правда… - Ты перешёл грань, Хиро. Ты так любишь кидаться словами, - хочется ответить ему. Но Шаура прикусывает язык, понимая, что он сейчас далеко не в том положении, в котором может язвить и переходить хоть на какую-то грубость. - Сейчас буду, жди. – Коротко выдыхает он, и нажимает на кнопку сброса звонка, потому что не хочет слышать отказов больше. Тем более, таких вежливых и деликатных, как Юджи это умеет. Хироки думает над тем, чтобы приехать не с пустыми руками. Минимум – роскошный букет роз, банально и безо всякой фантазии, но в любой ситуации действенно. Можно ещё угостить каким-нибудь вином и подарить ещё какую-нибудь мелочь, но это кажется лишним и смешным. Когда дверь открывается, он решительно шагает через порог и протягивает Юджи алую розу, одну и без яркой упаковки, а хозяин квартиры, взяв её, какое-то время держит в руках, после положив на тумбочку в прихожей. - У тебя вдруг появились слова, что ты хочешь сказать? – он коротко выдыхает, скрестив руки на груди и глядя на Хироки. Последний пожимает плечами, растерянно виновато улыбаясь и опуская взгляд в пол. - Ты ведь не сильно обиделся? Он почти кожей чувствует, каких трудов Юджи стоит сдержаться и как минимум не наговорить обидных слов, максимум – не выставить его сейчас за дверь. - А ты бы сильно обиделся, когда тебя вдруг ни с того ни с сего решили бить по морде? «Я не хотел» и «я не специально» даже в подсознании звучат до ужаса нелепо, по-детски и даже оправданиями это стыдно назвать. Так, лишь бы что-нибудь ответить, потому что просто надо что-то сказать. Не дождавшись ответа, Камиджо разводит руками и уходит в большую комнату, возвращаясь к своему прерванному занятию – просмотру фильма. Хотя линия сюжета уже давно потеряна, и следить за ним уже совсем не получается. - Что я могу для тебя сделать? – Шаура следует за ним. Останавливается за его спиной, наклоняется и обнимает, скользит руками по его плечам, начиная их мягко разминать, заставляя расслабиться. - Ты уже всё сделал, - поводит плечами, уходя от прикосновений, чуть поворачивает голову в сторону и видит ярко разрисованную следами чьей-то очень страстной любви шею Хироки. Шею, немного грудь – видно из-за не застёгнутой до конца рубашки, должно быть, плечи и всё остальное. Прежняя усталость ложится многотонным грузом, хочется забыть последние сутки как минимум. Тогда должно быть легче. Хироки садится на диван рядом, всё так же не поднимая головы и всё так же чувствуя себя виноватым. Именно себя, потому что обвинить в случившемся вчера он может только себя же. Камиджо заставляет его поднять голову, взяв его лицо в ладони, и хмурым взглядом окидывает его всего целиком, оценивая масштаб ущерба. - Что это? - Это я. Юджи проводит кончиками пальцев по краю ворота рубашки Хироки и спускается на кожу, один из особенно ярких следов, и нажимает, от чего Шаура закрывает глаза, шумно вдыхая воздух. Его сердце так сильно бьётся, он так не хочет какой-то крупной ссоры с близким человеком, так не хочет лишних вопросов, надеясь только на то, что у Юджи хватит ума их не задавать. Потому что ответов как не было, так и нет. Недовольно поджав губы, Камиджо изучает каждый след, чувствуя острое желание никогда и никуда не отпускать Хироки. Больше никогда. Хотя винить его за это бесполезно, в конце концов, они свободные люди и никто никому ничего не обещал, а сбивчивые шумные признания в любви тогда, когда только это и хочется говорить, ничего не значат. Так, наверное, и есть, вот только… Резко подавшись ближе, Камиджо впивается поцелуем в его шею, туда, где уже стоит особенно сильный засос. Хироки цепляется пальцами за диванные подушки, тихо всхлипнув, потому что это всё же больно. - Ты ничего не можешь сделать для меня, - тихо произносит Юджи, целуя-кусая Хиро снова и снова, туда, где уже есть укусы, и царапая там, где видны заметные царапины. – Разве что пообещать, что этого больше не случится. – Он прекращает свои действия, уткнувшись лицом в шею Шауры, замирая и тяжело дыша. - Я обещаю, - не задумываясь, отвечает, прикрыв глаза и обнимая любовника. - И обнять меня, - почти примирительно почти мурлычет Юджи, стараясь быть как можно ближе, стараясь заставить себя не думать. Хироки не знает, можно считать себя прощённым или нет, но пока Камиджо позволяет держать себя в объятиях, пока он не исчезает и остаётся рядом, всё хорошо. И этому не помешают никакие фантомные альтер эго, решающие внезапно вмешаться в чужую жизнь и менять её по своему усмотрению.