Выбираю спасти

“Это не больно”, — снова улыбается Артём и напоминает мне врачей, которым капельница — комарик. В детстве я их поэтому боялась, сейчас, кажется, не боюсь ничего. Хочется бояться, ненавидеть, рыдать в голос, биться о стены в отчаянии, а ещё — жить, но я чувствую, что не могу. Пройдёт. Говорят, после сорока дней проходит, совсем недолго осталось. А пока — я смотрю на него и стараюсь не представлять, как совсем скоро исказится такое родное лицо. Я нахожу в себе силы задать вопрос, который мучил с самого начала: — Почему ты так не любишь этот мир? — Мне поздно, — какое-то время он старается сфокусироваться на мне, но в конце концов опускает глаза, — но он хороший. Если что-то не длится вечно, это не значит, что оно ничего не стоит. Моё время оправдало свою цену, — и снова смотрит куда-то вдаль, дальше дали, на что-то, чего, возможно, никогда не видел и не увидит больше ни один человек на Земле. — Я буду жить за тебя тоже. За двоих, — обещаю, потому что не знаю, что ещё можно сказать. — Живи, Маруся… Двоих, троих, четверых, за всю планету сможешь, — бормочет в ответ Артём, неожиданно обнимает меня и на один миг становится прежним, тёплым. Живым. Внезапно я осознаю, что передо мной одна видимость. Последняя частица Артёма умерла вчера, когда он отдал свой последний долг — старую двенадцатиструнку. Но многое значила та частица? Как я могла не заметить очевидного: он не был целым с тех пор, как ему исполнилось двадцать. Я отстраняюсь, стараясь не смотреть на него: я не прощу себе, если после сегодняшнего дня не буду помнить десятый год, детскую фотографию с длинным сомом, которую, смеясь, показывал его брат, Евпаторию, мой первый после нашего знакомства день рождения и ромашки — в середине зимы… Это всё не может перекрыть серая тень, стоящая передо мной! Не поворачиваясь, я выбегаю из квартиры, шепнув: “Прощай”. Остальное было сказано давно, он правда отдал все долги, и я — за компанию. Прежде захлопнуть дверь, слышу вздох облегчения. Намеренно медленно я спускаюсь по лестнице, считая ступеньки и останавливаясь на каждой. Оказавшись на первом этаже, быстро разворачиваюсь и забегаю в лифт, потом долго стою, прислонившись к Артёмовой двери. Наверное, он ещё жив. Я могла бы помочь не умереть, но выбираю — спасти.