***
- Слышь, Вениамин, у тебя карандаш есть? - Дмитрий Николаевич, напомните мне, пожалуйста, почему вы уже второй день работаете в моем кабинете? - Сидоров, в твоем-то возрасте уже страдать недугом, который называется беспамятство - это плачевно, - этот тиран искажает губы в самодовольной улыбке, начиная пристально на меня смотреть. – Сказал же, у меня в кабинете ремонт. - А почему вы именно ко мне-то пришли? Парень пожимает плечами, плотоядно улыбаясь. - Карандаш-то есть? - Есть. - Дашь? - Дам, - открываю верхний ящик. - А карандаш? Блять! Устремляю злой взгляд на директора, начиная мысленно его четвертовать и проклинать всеми словами. А тот премило улыбается своей офигенной голливудской улыбочкой. - Ладно, - Димочка снова утыкается в какие-то бумаги, - скоро домой уже. Принеси-ка мне кофе. - А вам не жирно будет? – и тут одного его взгляда мне достаточно, чтобы понять, что все же лучше принести ему кофе. – Понял-понял, уже иду! Огрызаюсь на того и выхожу из кабинета. Мысленно матерясь, придумываю, что бы такого ему подсыпать в кофе, чтобы не было повадно так надо мной издеваться. Я – гей, а он – натурал. И эти его выбросы в мою сторону сводят с ума. Будь он моего поля ягода, я бы уже давно его соблазнил. Усмехаясь собственным мыслям, сворачиваю за угол, врезаясь в кого-то. - Осторожнее, придурок! – верещит грудастая брюнетка. Взгляд невольно начинает бегать по девушке. Длинные волосы; наштукатурена так, словно целый магазин косметики скупила и намазала себе на лицо. Короткое легкое платье, едва скрывающее ягодицы; супер–мега–глубокое-очень декольте. А сиськи–то точно силиконовые. Вся такая на пафосе. Однозначно к Димке спешит. - Простите, - закатываю глаза, наблюдая как это самовлюбленное декольте-силикон уходит, виляя бедрами. Подходит к моему кабинету и скрывается за дверью. Очередная штучка на ночь. У-у-у-у-ух, так бы и вырвал ей ее мелированные волосики! Спустившись в буфет, беру два стаканчика кофе из автомата и поднимаюсь обратно. Чтобы не наблюдать картину блядования директора, поднимаюсь медленно, оттягивая время. Как раз и кофе остынет. Напевая себе под нос одну из любимых мелодий Thousand Foot Krutch, ногой распахиваю дверь, вхожу, и стаканчики с кофе тут же летят на пол от увиденного. Фифа сидит на столе, широко раздвинув ноги, а Димочка, довольно скалясь, пытается ей присунуть. Или не пытается? Но штаны–то у него приспущены! - Выйти? – удивленно вскидываю бровь. - Нет. Татьяна уже уходит, - Димочка взглядом показывает девице, чтобы та быстренько сваливала. Снова закатив глаза, отворачиваюсь, чтобы поднять стаканчики с пола. Только беру в руку второй стаканчик, как чувствую, что мой зад кто-то нагло и напористо щупает. Округляю глаза, чуть поворачиваю голову и просто прихожу в ступор. Этот недоделанный блядун стоит, целует девушку, косо глядя на меня, а его рука живет отдельной жизнью как будто. Лапает мою накачанную задницу только в путь! Выпрямляюсь, отхожу, а лицо так и пылает от злости. Или не от злости? Чертов придуро-о-ок! Как только фифа уходит, с диким бабским воплем набрасываюсь на Димочку: - Ты чего вытворяешь? Руки некуда деть? Так помял бы ими силиконовые шарики, что летают в вольном полете! - По порядку… - начал Димочка, надвигаясь на меня. – Вытворяю, что хочу. Я не виноват, что у тебя попка такая соблазнительная. Силиконовые? А когда ты успел их рассмотреть? Или, может, сам хотел их помять? – и я спиной встречаюсь со стеной. – Вольный полет, - хмыкает парень. – Да она никогда лифчики не носит, - он пожимает плечами, руками упираясь в стену по обе стороны от меня. - Да сдалась мне твоя краля! – тоненьким голоском слетает с губ. - Смотри у меня, - шепчет Димочка мне на ухо. – Ладно, давай закругляться и домой. Согласно тому киваю, пытаясь унять нахлынувшее смущение и назревающий стояк в штанах. Покидав в сумку все необходимое, я быстренько прикрываю ею область паха, скрывая уже заметный бугорок. Димочка уже как минут пять на меня даже не смотрит, а он завелся! Чертовы пошлые мысли! - Ты куда? – удивленно интересуется шеф, когда мы подходим к лифту, но я целенаправленно иду в сторону лестницы. - Домой, - обернувшись, вскидываю брови, глядя на парня, как на идиота. - Так лифт же есть. Почему по лестнице? - А. Фобия у меня. В детстве просидел в лифте почти шесть часов и с того момента боюсь, - пожимаю плечами. - Ладно тебе, ты ж со мной, - Дима хватает меня за руку, двери лифта открываются, и меня буквально силой туда забрасывают, невзирая на мои крики протеста. Девять этажей… Всего девять этажей… Потерпи… - Ой, - пискнул Димочка, когда резко гаснет свет в лифте. - Дмитрий Николаевич! – меня начала охватывать паника. - Да тихо ты. Я уверен, что он остановился ненадолго, маленький сбой, сейчас поедем, - начинает успокаивать меня парень, а я же пытаюсь в темноте нащупать хотя бы что-то. - Я ведь вас просил! Не случится ничего, не случится! - Слушай, какой же ты громкий. - Что? - Что-что, орать хватит. Успокойся. Вот, например, меня, Сидоров, чай ромашковый успокаивает. А тебя? - Минет. И в лифте наступает гробовая тишина. Темнота, тишина… У меня уже коленки трясутся. - Д-д-дмитрий Н-н-николаевич! – громко выкрикиваю, когда на мои бедра ложатся крепкие руки, начиная поглаживать, а горячее дыхание шефа обжигает кожу шеи. - Тебя точно он успокаивает? – Димочка начинает расстегивать ремень на моих джинсах, затем слышится звук молнии, и в один миг он приспускает их до колен, а я застываю, как истукан. Даже слова сказать не могу. – А то ты еще громче орать стал. - Д-да, - едва дыша, шепчу тому в губы. И только хочу его поцеловать, как вдруг он уклоняется. - Это оставим на потом. Сейчас я займусь твоим спокойствием. Только хочу возразить, как чувствую, что шеф спускается вниз. Волна мурашек проходит по всему телу, когда его холодные пальцы касаются головки моего члена. Как и следовало ожидать. Я уже возбудился больше некуда. Ну, еще обстановка играет роль… Димочка рукой обхватывает мою плоть, делая первое движение вверх–вниз. Я невольно откидываю голову назад, закрывая глаза. Первый приглушенный ладонью стон слетает с моих губ, когда он кончиком языка проходится от основания до самой головки, на секунду обхватывая ее губами, затем отпуская. Одной рукой он начинает поглаживать яички, второй мучительно медленно водить вверх-вниз, большим пальцем размазывая по головке выступившую капельку смазки. Интимность ситуации зашкаливает. Еще подливает масла в огонь то, что я не могу видеть всей картины, а лишь чувствовать. Он начинает двигать рукой быстрее, при этом обхватывая губами головку члена и посасывая. Когда с моих губ слетает громкий выкрик его имени, он без доли стеснения впивается пальцами в мои бедра, больно сжимая их, и начинает насаживаться ртом, заглатывая почти до основания. - Д-дима-а-а, - больше не в силах терпеть, и чувствуя, что разрядка близка, выкрикиваю столь любимое имя, упираясь руками ему в голову, пытаясь отстранить. Шеф категорически против. Он снова вбирает мой член, и я, с дрожью в теле, кончаю ему в рот. Тишину разрывает его усмешка. Только я открываю глаза, как вдруг в лифте загорается свет. Дмитрий Николаевич сидит передо мной на коленях, глядя на меня, как кот на сметану, и, слизывая с губ сперму. - Дмитрий Николаевич, ну вы же не гей, - отводя взгляд и застегивая ремень, сообщаю тому. - Думаешь? – произносит он с таким серьезным лицом, будто сейчас решается вопрос жизни и смерти. Неожиданно двери лифта распахиваются. Оказывается, мы проехали лишь один этаж и застряли. - Ладно, чего гадать, надо проверять, - Димочка резко закидывает меня на плечо и тащит снова наверх. - Куда-а-а? – извиваюсь, как уж на сковородке, пытаясь освободиться. - Знаешь, Сидоров, мне кажется я только что стал геем. Надо бы это уточнить. Поэтому мы идем в наш кабинет, где есть диван.***
И мы сходили… Теперь Димочка окончательно убедился, что он все-таки гей. Уже четыре месяца, как мы живем вместе. Удивительно, но пока уживаемся. И да, благодаря ему, теперь я не боюсь ездить в лифтах. Ведь он всегда рядом… Ну вы понимаете, о чем я…