Короткая жизнь Карла Фрауберга

Карл вернулся очень поздно. Настолько, что даже не понятно даже, отсутствовал ли он до самой глубокой ночи или до самого раннего утра. В лагере было относительно тихо, если не считать храпа Эрвина или Людвига или… Черт, ни черта не тихо. По этим звукам можно английские пушки наводить – не промахнешься, черт побери! Впрочем, все как всегда – «главному снабженцу» не впервой возвращаться так поздно, да и к тому же сейчас – самое благодатное время для добычи тех немногих крох, что могли бы превзойти любимые немецкие «Die einheimischen Konserven», от которых всех уже начало тошнить. Если не сказать больше. За пазухой Карл нес птицу со свернутой шеей, три пачки сигарет с разбомбленного недавно склада, а так же невесть откуда взявшийся кусок отменного сала. Он просто валялся на дороге неподалеку от склада. Нет, там конечно было много хороших вещей, но о таком даже мечтать не приходилось. А из-за того, что более унести было попросту невозможно, Карл решил отнести все за несколько ходок. Из наиболее досягаемого оставалось еще несколько бутылок французского вина, каким-то чудом вывезенного с оккупированных территорий накануне. Понять это можно было по тому, что в соседних блиндажах, когда отряд был на передовой, было только и разговоров о том, что недавно пришлось сдать 14 деревень на границе. Кому деревни, а кому и хоть немного пожрать. Карл добрался, наконец, до амбара, в котором расквартировался его отряд. Внутри еще пока горел свет. Отворив дверь, он застал практически всех своих товарищей за партией в скат. - Вам бы что снег, что дождь, господа, - сказал Карл, закрывая ногой дверь в амбар. После этого все взгляды тут же устремились на него. - Карл! Ты откуда? Мы тебя обыскались! – с нескрываемым притворством проговорил Лейте. - Из мира ваших сладких грез. Дайте-ка мне стол. - Э не, брат, не видишь, карта лежит? Хотя, впрочем… - вслед за этим Карл выложил все, что притащил на маленький складной столик, отчего тот заскрипел. Кроме всего уже названного выше добра на столе взгромоздились три буханки пшеничного хлеба. Настоящего хлеба из настоящей пшеницы. Плюс немного сахара и полкило масла. Сидевшие вокруг разинули рты от удивления. Им случалось и прежде видеть чудеса, которые вытворял их однополчанин, но в этот раз он превзошел сам себя. Карл собрался уже было уходить на второй заход, когда его вдруг окликнули. - Карл, стой! Ты куда? – немного опешил Крейзенхау. Он видимо считал подобное чем-то неправильным. - Ты бы видел, друг мой дорогой. Простите, рассвет скоро, а я не уверен, что сторож еще не выкурил те пару пачек сигарет, что я ему принес. – в ответ послышался веселый хохот и фразы вроде: «Иди с богом» и «Мы оставим тебе…». Карл вышел из сарая и вдохнул прохладный ночной воздух полной грудью. Ну и набегается же он за эту ночь. Как хорошо, что еще не скоро на передовую. Но едва он зашагал в ту сторону, откуда пришел, как из сарая за ним вышел еще один человек. Это был Генрих Лейте, тот что, первым обратился к Карлу, когда тот вошел в амбар. В одной руке его была недокуренная сигарета. - Мистер, Фрауберг! – он назвал его по фамилии лишь в шутку. - Ну что еще тебе, Генрих? Я же сказал – там есть еще кое-что, что можно забрать. - Да погоди ты! – он махнул рукой, а затем жестом подозвал к себе. - Эх… Слушай, Генрих, такой шанс выпадает не так уж и часто. Мне ли напоминать тебе, что надо им пользоваться? – Карл все-таки развернулся и с некоторой неохотой пошел обратно. - Да успеешь еще. Я с тобой поговорить хотел. Еще со вчера. А ты как на зло все время… Где-нибудь. – он не хотел задеть товарища и сказать: «Пропадаешь где-то». - Где-нибудь? – с улыбкой ответил Карл, разгадав мысли Генриха. - Не придирайся же ты к словам, сукин ты сын! – разозлился отчего-то Генрих. Видимо, что-то тревожило его, а друг кроме всего прочего подначивал его. Двое солдат прогуливались лунной ночью по оккупированной французской деревеньке. Вдалеке слышался фронт: снаряды, изредка пулеметы, а еще реже – стоны и крики о помощи. И как только они долетали до этих мест? Где-то в облаках летали наши самолеты, только недавно поднявшиеся с аэродромов. Они проводили разведку, но топлива было мало, поэтому они летали туда-сюда без конца, нарушая тишину в небесах. Наконец, Генрих докурил свою сигарету, чего и дожидался Карл. Его друг обычно не любил разговаривать когда курит. Странная привычка... - Что-то не так, Генрих? – спросил, наконец, Карл после долгого молчания и медленного шагания по проселочной дороге. - Все в порядке. С чего ты решил? - Ну это же не мне вдруг пришло в голову потрепаться не пойми о чем. Ладно, о чем ты хотел поговорить? - Скажи, когда ты был в отпуске в последний раз? - Я вернулся три недели назад. Что у тебя с памятью? - Задумался я, Карл. Непосредственно перед тем, как ты приехал у нас были крупные потери, ты знаешь. Готтенберг, Залман… - Да, я помню. – Карл тяжело вздохнул, - Я еще успел повидать Франца… И все никак не привыкну ко всему этому. - Я поэтому и позвал тебя. У меня есть кое-какие новости. О том, что там творится. - Генрих посмотрел в сторону передовой. - А что там? - Ходят слухи, что американцы присоединились к англичанам и французам. А еще говорят, что не сегодня-завтра они будут здесь. Понимаешь, к чему все идет? - Могу представить. – Карл снова бросил взгляд в сторону фронта. Звуки боя изредка стихали, но ненадолго. - Ладно. Ты знаешь, я не мастер долго подводить… - А зачем же пытался? – с легкой насмешкой спросил Карл. Генрих лишь отмахнулся. Лицо его стало серьезным. - Ты должен уехать обратно. В первые несколько секунд эти слова были просто словами, вроде: «сегодня будет дождь». Затем они начали приобретать смысл и обрисовываться, хотя в уставшую голову Карла уложились не в первую минуту. Он не понимал, куда зашел этот разговор и почему он вообще начался. Это было странно и даже удивительно, особенно учитывая то, что это говорил Генрих. Генрих Лейте, один из лучших друзей и незаменимых товарищей. И тут вдруг на тебе. «Ты живи, мы тут за тебя повоюем», - так обрисовал себе слова друга Карл. В его голове возникло негодование и он не смог держать его в себе. - Что ты несешь, Генрих? Ты болен? Или это у тебя из-за вчерашних мокрых сигарет? - Послушай, Карл. Я знаю о чем ты сейчас подумал. Но я серьезно. Ты должен уезжать отсюда. Ты не знаешь, что здесь было за время твоего отсутствия… - Так, хватит нести околесицу. Я здесь уже три недели и успел вновь свыкся с мыслью, что блиндажи – мой дом родной. И вообще, если это все, что ты хотел сказать, то лучше оставь меня в покое. Я никуда не уеду. - Черт, да послушай же ты! Я не рассказывал тебе, потому что думал, что все успокоится, что… - Да нет, это ты послушай, Генрих! Не знаю, какая муха тебя укусила, но лучше бы ты заканчивал с этим. Я за припасами. - Я знаю, ты не понимаешь, но дело то в том, что… Яркая вспышка света озарила землю под ногами у Карла. Время замедлилось и стало тягучей трясиной. А после мир раскололся напополам и погас, словно задутая свеча. Генрих рванул к тому месту, где еще недавно стоял его друг. Он уже догадался что произошло, даже слишком хорошо представил себе, что может предстать его взору, но все же бежал. «Налёт!» - завопил кто-то сзади и вокруг начали раздаваться взрывы авиабомб. Генриху было плевать на это. Он подбежал к небольшой воронке, куда упала бомба, выискал в грязи Карла… Его ногу. Неподалеку лежал и он сам. Судорожно дыша, Карл Фрауберг истекал кровью, лишенный обеих ног. «Санитары! Здесь раненный!» - заорал Генрих на весь лагерь. В этот момент к нему вернулось осознание реальности. Он увидел, как вокруг падают бомбы, а солдаты бегут в укрытия. Санитаров все не было, но это уже совсем не важно. Карл Фрауберг, родом из Хемница, двадцати двух лет от роду скончался от прямого попадания авиабомбы…