Пепел. Альтернативная концовка

Завулон с беспокойством вглядывался в лицо Городецкого. Метки не исчезли даже после того, как Антон с четверть часа был на грани жизни и смерти. Но куда больше поразило Завулона, что Сумрак не разорвал их связь даже после его интрижки с вампиренышем. Это был точно просчитанный ход, отчасти даже своеобразная месть Городецкому. Тот бредил идеей расторжения брака и не уставал напоминать об этом каждый день. И хотя Завулон отлично чувствовал, что подсознательно Антону этого не хочется, но не стоило переть напролом, ведь Городецкий слишком упрям и порою ведет себя вопреки всякой логике. И единственным способом встряхнуть Антона и заставить посмотреть на проблему с другой стороны — это было форсировать события так, как сделал Завулон. А то есть попробовать спровоцировать Сумрак и вынудить разорвать их связь, дать Городецкому сравнить, как было до того, и как стало после. А потом надеяться, что Светлому хватит смелости признать, что на самом деле никуда уходить ему не хочется. Риск, конечно, был. Но чем выше ставки, тем желаннее выигрыш. Завулон рискнул. А Сумрак удивил его в очередной раз. Вот поди ж ты… Казалось, Завулон был готов к любой реакции на свои слова. Даже если бы Антон принялся сейчас крушить все на своей кухне, проклинать его или же… Но Городецкий стоял и просто смотрел на него, с каждой минутой бледнея всё больше. Чего-то испугался? И опять Завулон просчитался. Происходящее перестало быть предсказуемым. — Я не собираюсь тебя шантажировать. И принуждать к чему-либо… Антон? Городецкий качнулся, оперся о стену, а затем обессилено сполз на пол. Завулон едва успел подхватить его и не дать удариться. Антон потерял сознание. Черт. Как же Завулон не подумал, что тот потерял слишком много сил в воронке прорывающегося инферно? Завулон в панике набрал номер своего целителя. *** Антон проснулся в больничной палате Ночного Дозора. Пробуждение было мягким, неторопливым, он даже успел осознать, что выспался и вроде даже ничего не болит. Антон долго и сонно оглядывал палату, подмечая знакомые детали интерьера, определяя по виду из окна, что уже поздний вечер и еще неохотно вспоминая события, произошедшие накануне. Прорыв инферно, Завулон, вытаскивающий его из воронки… Как он вообще мог его там разглядеть в той тьме и круговерти? Не иначе, как меткой воспользовался. Антон болезненно поморщился, вспомнив, как к нему домой нагрянул Завулон и стал возмущаться, что метки так и не исчезли. Он был зол?.. Раздосадован?.. Вроде нет. Скорее уж безмерно удивлен. И растерян. Если честно, то Антону еще ни разу не доводилось видеть растерянного Завулона. В любом случае выходило, что сам факт наличия меток раздражал главу Дневного Дозора неимоверно. Антон снова поморщился, припомнив, как в тот момент ему нестерпимо захотелось содрать с кожи волнистую линию, сделать хоть что-то, способное стереть с лица Завулона самоуверенное выражение. И как только он подумал тогда об этом, стены качнулись, навалилась слабость и… Антон испуганно дернулся и поднес запястье к глазам, опасаясь, что Сумрак откликнулся на его желание и уничтожил метку. Что угодно, только бы не это! К великому облегчению, метка была на месте, но неактивна. Антон напрягся, пытаясь почувствовать, где сейчас Завулон и в каком расположении духа. Хорошо что в палате никого не было и сосредоточиться не мешали. Почувствовать было непросто, словно сквозь толщу мутной воды пробиваешься. Антон понял лишь одно: Завулон сейчас не в духе и с кем-то спорит, мечется от стены к стене. Что опять случилось? Вот если бы он был рядом… Пусть даже язвил и насмехался. Антон удивленно хмыкнул, вдруг осознав, что за год Завулон умудрился стать его привычкой. Приятной, будоражащей и… и необходимой, как воздух. Антон, упершись локтями, попытался сесть. Слабость с новой силой накатила на него. Противно пискнуло оповещающее заклинание, и в палату вошел лекарь, раздраженно кому-то что-то выговаривая. — Городецкий, вам не следует вставать. Следом ворвался Завулон, их взгляды встретились, и Антон понял, что все, ни о чем можно больше не волноваться. На него нахлынула эйфория спокойствия и расслабленности. Завулон продолжал переругиваться с лекарем, говорил, что медзаклинания Светлых примитивны и не действенны, а тот в ответ грозился вызвать Гесера. — Пусть останется, — попросил Антон. Слова давались с большим трудом. — Не надо звонить Гесеру. — Городецкий, у тебя разбалансировка силовых потоков и любое неосторожное оперирование с Сумраком или темными силами может непредсказуемо… — Все нормально, — сказал Антон. — Ни в коей мере, — возмутился тут же Завулон. — Наш целитель разобрался бы с проблемой лучше. В любом случае я настаиваю на консилиуме… — У меня магическое истощение? — спросил Антон. — Возможно. И еще блокировка восприятия силовых потоков, — сказал целитель. — Мой телефон. Мне нужен мой мобильный. Принесете? — попросил его Антон, не придумав лучшего предлога выставить того из палаты. — Но… — целитель все-таки сдался под его умоляющим взглядом и неохотно покинул палату, предостерегающе глянув перед этим на Завулона. — Если ты вдруг решил, что твое состояние — это моих рук дело, то спешу разочаровать: я озадачен не меньше твоего. Но… — Я думаю, дело в амулете, — Антон припомнил, как судорожно сжал его в руке, когда планировал избавиться от метки. — Где он? — Видимо остался на полу в твоей кухне. Мне было как-то не до того, чтобы следить еще и за амулетами. Антон перевел глаза на запястье Завулона — тот нервно мялся у его кровати — рукав рубашки сбился, и было видно часть линии: метка на месте, но тоже неактивна. — Если тебя настолько взбесило мое предложение, то мог просто сказать, и мы… рассмотрели бы другие варианты, — сказал Завулон, перехватывая его взгляд и хмурясь. — Что-то ты слишком сговорчив. И никаких ультиматумов. Я, наверно, брежу. — Очень смешно, — фыркнул Завулон, но заметно расслабился и по-хозяйски устроился на краю его кровати. — Обхохочешься. — Магией мне пользоваться запретили. И потому не могу проверить, что на самом деле означают твои слова. Приходится полагаться только на логику. — И? — не удержался Антон. Ситуация его веселила. — Какие можно сделать выводы на основе твоих немногословных реплик и не в меру бледного вида? Вариантов множество. Но мне хочется надеяться, что твои пальцы сейчас на моей руке — это все-таки выражение радости, а не бессильная попытка дотянуться и придушить в отместку за все. Антон удивленно моргнул. Он и не заметил, как обхватил его ладонь. — У кого еще остались метки? — поспешил он перевести разговор. Попытался отнять пальцы, но Завулон не позволил, вцепившись и принявшись чуть заметно их поглаживать. — Только у волшебницы с ведьмаком. Антон вздрогнул. — Почему? Завулон лишь пожал плечами. — И мы опять возвращаемся к нашим баранам. Учитывая, что в ближайшее время Инквизиция вряд ли сможет быстро обработать информацию по проекту, еще с полгода будет надобность в кураторах. Не зависимо от твоего решения относительно меня, предлагаю курировать все в том же порядке и в том же составе. Если контактировать со мной тебе будет проблемно вплоть до дисбаланса твоих силовых полей, то можно… придумать какие-то варианты… «Нет, — хотелось возразить Антону, — контактировать как раз таки тянет, и очень в активной форме, даже не смотря на то, что метки нестабильны! — Но невольное мысленное сравнение своего состояния с наркоманом, лишенным дозы и пребывающем в первой стадии ломки, Антона настолько напугало, что он был не в силах проронить ни слова. Радовало его лишь одно — Завулон сейчас не мог читать его мысли и улавливать пожелания». —Тебе хуже? — забеспокоился Завулон. — Ты опять побледнел. — Он с неохотой отодвинулся, оторвав свои пальцы от его запястья. Видимо испугался, что его касания могли ухудшить состояние Антона. — Нет, — сказал Антон. — Я просто испугался. — Чего? Городецкий чуть замялся, пытаясь сформулировать то, что казалось сейчас самым важным. — Что вернется целитель, и тебя выгонят. Я не хочу, чтобы ты уходил. Завулон от такого заявления удивленно застыл. Антон дотянулся до его метки и провел по ней пальцем, проверяя, сможет ли активировать. Получилось. — Что ты делаешь? — растерянно выдавил Завулон. — Применять магию запретили не просто так. Это… Да меня четвертуют, если твое состояние ухудшится по моей вине! — Боишься? — Антон неуклюже придвинулся, мешало одеяло. — А как же «Риск — дело благородное» и прочие красивые слова? — Он осторожно поцеловал его, ни на чем не настаивая, но и давая понять, чего хочет сейчас больше всего на свете. — Это… слишком опасно. Метки нестабильны… — Завулон чуть отстранился, но его глаза взволнованно блестели. — Поверь, я отлично знаю средство, которое мигом улучшит мое самочувствие. И твое, думаю, тоже. — Это логическое предположение? — Это обострившееся чутье наркомана. — Что? — растерялся Завулон, окончательно путаясь в смысле сказанных слов. — Я заблокировал вход в комнату. Расслабься, — Антон прижался, обняв и выдохнув ему на ухо, — Ну же! — У тебя же силы на грани истощения. Как ты мог заблокировать? Но Антон не стал ничего объяснять, просто провел линией на своей коже по запястью Завулона, давая почувствовать, как в нем кипят силы и срочно требуют выхода. Как только Антон смирился с решением Сумрака и понял, что его зависимость от Завулона ему нравится, тут же все стабилизировалось. Будто все это время Антон просто пытался идти против течения, против естественных силовых направлений и вопреки своим желаниям. Понял — и все встало на свои места. — Как все просто, — сказал Завулон, наконец отвечая на поцелуй. — А варианты мы будем обсуждать утром, — предупредил Антон, подставляясь под ласки. — Нет, часа через четыре. Именно столько уйдет у ваших, чтобы взломать эту дверь. И Гесер потом прибьет меня за непредусмотрительность и злоупотребление... Антон понимающе улыбнулся. Но об этом они смогут подумать чуть позже…