float down like autumn leaves.

             Наши тела содрогались от ледяного ветра, что влетал в открытое окно. Был слышен шорох белых занавесок, которые медленно колыхались, иногда касаясь нашей кожи. Синий ветер, что приводил мои чувства еще к большей агонии. И я с силой сжимала глаза, пальцами вцеплялась в мягкую ткань футболки Калума, когда он тихо напевал песню, почти шепотом. Пряди моих волос касались его щек, но он продолжал неподвижно смотреть на темный город, что усыпан крохотными огнями. Только алые губы приоткрывались, издавали мелодичные звуки и снова сжимались со всей силы.              Я не знаю, что произошло между нами, может, просто не могу понять. Но сейчас я не хочу размышлять над этим, моё сердце просто желает этой близости, которой не было у меня так давно. Мне было немного больно и кажется, что пальцы обжигались, каждый раз касаясь кожи парня.              — Холодно, — тихо говорит Калум.              Киваю, но никто не тянется и не пытается закрыть окно. Просто так хорошо, когда что-то пытается отвлечь тебя от внутренней стихии. Мы замерзаем, оставаясь горячими внутри. И когда маленькие снежинки влетают стремительно в комнату, я закрываю глаза, наслаждаясь тем, как хрустальные звезды тают на коже.              Калум тяжело вздыхает, только сильнее прижимая меня к его теплому телу. Чем-то похожи. Разбиты на осколки. Но он все это время оставался таким холодным и отдаленным, когда я была слабой и уязвимой. Была маленькой девочкой, что лгала себе, ему; блуждала в сосновом лесу, наблюдая только за колючими ветвями на сером клочке неба. Но солнце до сих пор не светит, тучи только сильнее сгущаются, и я падаю на колени, моля, чтобы кто-то объяснил мне всё.              — Теперь ты увидела меня, — шепчет он.              — Но видеть таким разбитым кого-либо никогда не приносило мне облегчения, Калум, — говорю ему, все еще сохраняя эту умиротворенную обстановку.              — После каждой болезни должно последовать выздоровление, — хмурится он. — Я не так тяжело болен, Эллис.              — Тебе дороги все эти фотографии? — спрашиваю его, зная, что этот вопрос довольно глупый.              — Именно они причина моей болезни, — говорит Калум и его кончики пальцев касаются моей щеки, что сразу же покрывается малиновым оттенком.              Я смотрю в его глаза, которых так боялась. Они были ночным полотном, утканным золотыми бликами. Когда ты сталкиваешь ликом к лицу со страхом, твои пальцы дрожат и сейчас это происходит именно со мной. Но это ведь он — уязвимый сейчас и с неловкими касаниями пальцев к моему лицу.              — Почему они здесь? — снова задаю ему вопрос. Уголки его пухлых губ невесомо поднимаются вверх.              — Потому что они были единственной причиной и любимой мелочью до тебя, Элли.              Сильнее закрываю глаза и лицом утыкаюсь в его шею, вдыхая приятный запах мяты, который навсегда поселился на моем теле, в моих воспоминаниях. Кем мы стали друг другу? Хочу выбросить этот вопрос из головы, просто продолжая сидеть в его объятиях.              Внезапно его горячие губы касаются моей бледной щеки, а я сильнее пальцами сжимаю его футболку. Он сейчас так слаб и хочет получить эту маленькую близость. Парень оставляет маленькие, влажные поцелуи на холодной коже, но после этого она начинает пылать алыми красками. Калум превращает меня в маленькую звезду, что была такой колючей, но постепенно могла зажигать серебристый огонек на собственном теле. Это перерождение было таким болезненным, что мне нужно восстановить своё внутреннее, хрупкое тело.              Я просто на ощупь кончиками пальцев ищу его лицо. Осторожно очерчиваю контур мягких губ, и он целует мои пальцы, заставляя меня тихо улыбнуться. Что-то новое для нас обоих или же просто позабытое в пыльном углу.              Пепельные тени обволакивали наши тела, танцуя собственный, медленный танец. И первый раз эта ночь была наполнена чем-то чудесным и действительно теплым, хотя наши сердца продолжали тихо стонать от боли. Он не был так холоден, а пытался прикоснуться ко мне не только физически, но и духовно.              — Ничто не делает меня сильнее, как твоё хрупкое сердце. — Он говорит это так тихо, что я едва могла бы расслышать это. Но тишина, что окутала нас, могла позволить насладится мне этими словами.              И я только обрамляю ладонями его лицо и целую в уголок губ, первый раз наблюдая за тем, как он робко отводит взгляд.              Каждое его прикосновение — фраза меняющая смысл.