Открой глаза, пока в твоих венах теплая кровь... Мы настолько слепы, что даже не видим свою любовь... Можно не успеть, Можно опоздать, А потом жалеть о тех словах которые ты так хотел сказать.
Разрывающий сердце на маленькие кусочки крик разлетелся по коридорам, находящимся под главным штабом. Невысокий паренек с золотыми длинными волосами, и такого же цвета глазами, ускорил шаг к месту, откуда раздался чудовищный вопль. Приближаясь, он почувствовал омерзительный запах горелой плоти. Искра, и крик вновь разрезал пространство. Характерный звук лопнувших глазных яблок и этот запах вызвали бы у нормального человека рвотную реакцию, но только не у Цельнометаллического, повидавшего и не такое. Подошедшего алхимика обдало жаром от огня полковника, и он лишь отступил на шаг назад. Как только пламя пропало, Эд с уверенностью двинулся дальше, подойдя примерно на два метра к тому, что осталось от сожженного гомункула. В пепле, постепенно осевшем на почерневшую от копоти каменную поверхность пола, сидела маленькая зеленая ящерка. Судя по ее глазам, в которых читались страх и ненависть одновременно, этому существу сейчас очень хотелось оказаться подальше от этого места. И Элрик-старший был, в теории, согласен с ним. Эдварду и самому очень хотелось поскорее убраться отсюда, но оставались еще незаконченные дела, а оставлять их таковыми было не в правилах юного алхимика. Но это все потом. Сейчас Эду предстоит разобраться здесь. Присев на корточки перед ящеркой, которая зовется Энви, алхимик с любопытством оглядел его новый вид. А сам Зависть сейчас так сильно удивлен появлению блондина, но также сильно рад. "Все-таки жив..." Параллельно Энви было немного неприятно. Ведь этот коротышка видит Зависть в такой жалкой форме. Но гомункул был заинтересован в том, чтобы Стальной задержался тут, поскольку с приходом сюда этого алхимика, Огненный временно перестал атаковать бедного ящера. Протянув стальную руку, Элрик аккуратно взял ею гомункула, и встав на ноги, уставился ему прямо в большие глазищи цвета фиалковых лепестков. Энви не сразу понял, что произошло, и хотел было начать вырываться, но остановился. —Цельнометаллический? — раздался в образовавшейся тишине хриплый от гнева голос Мустанга. —Что ты делаешь? —В смысле? —Эд не совсем понял суть вопроса. —Отойди, иначе я сожгу тебя вместе с ним! — Рой сейчас не особо хорошо контролировал себя, но говорил эти слова на полном серьезе. Видно было это по глазам. —Вперед, — ступор. У обоих. Что полковник, что Зависть, они были слегка шокированы. И если Мустанг быстро справился с удивлением, то внутри Энви что-то щелкнуло. Щелкнуло, упало и разбилось вдребезги. —Фасолина... — "Он что... Неужели он простил меня, ведь тогда я, можно сказать, предал его... Неужели он солгал, сказав когда-то давно: Я могу простить многое, но предательство я не прощу никогда... Если он соврал мне, я даже рад этому. Потому как даже для себя я поступил непростительно, и не понимаю, как такое вообще может сойти с рук... Ведь он спас мою на тот момент единственную оставшуюся жизнь. Но даже если и так, в этот раз все будет по-другому. Я не позволю этому произойти еще раз..." — мысль в голове зеленоволосого пронеслась совершенно неожиданно. Воспоминания о том злополучном дне больно ударили в голову. Зависть попытался вырваться из крепкой хватки Элрика-старшего, но тот накрыл его сверху другой рукой. Гомункул решил пойти другим путем: укусив Цельнометаллического за указательный палец, Энви надеялся, что от внезапной боли блондин ослабит хватку, но сильно просчитался. Его зубы уперлись в твердую сталь. —Что... Что это? — Зависть укусил Эда за тот же палец еще раз. Не показалось. Значит, все-таки... —Как что? Это одна из моих главных ошибок в жизни, — зрачки Энви удивленно расширились. Ошибок? Как так? Это значит, что фасолина не простил Зависть, но тогда почему?... На самом деле, гомункул был не столько удивлен этому заявлению, сколько его пугал взгляд этих медово-золотых глаз. Где его вечная, пусть и немного ослабевшая и ушедшая в далекое прошлое, но все же ненависть к Зависти? Что же произошло с Эдвардом, что могло такого случиться? Откуда такое спокойствие и умиротворение в глазах... Не могло же это маленькое предательство бывшего врага так на него подействовать... Или могло? —Отдай мне его! — грозно протянул Мустанг, вытягивая одну руку вперед, и будучи готовым в любой момент поджарить Элрика. —Переживете, — блондин утомленно прикрыл глаза. Гомункул же переводил свой взгляд с одного алхимика на другого. —Ты что, глухой? Это приказ старшего по званию! Я сказал: отдай его мне! — Огненный угрожающе зыркнул на Эда, но тот даже не открывал глаз. —Да чихать я хотел на вас и ваши приказы, — золотоволосый слегка раздраженно фыркнул, - Я вам говорю: переживете, и могу повторить еще тысячу раз. Но, к несчастью у меня на это нет времени. —Тогда сгори! — Зависть напрягся, и уставился прямо в лицо Элрику, который остался на удивление спокойным. Щелчок пальцев раздался в тишине довольно громко. Но алхимия, как ни странно, не сработала. —Ой, вот ведь незадача, — прозрачно протянул Эд. —Полковник. Повеселились и хватит. У меня тоже есть личные счеты с Энви, и я бы хотел покончить с этим, — сказав, Элрик развернулся и преспокойно направился обратно, оставив Огненного алхимика в недоумении... Эд спокойно шел по подземному лабиринту, без сомнений выбирая направление, и судя по постепенно очищающемуся и все более и более свежему воздуху, оно было верным. Не обращая совершенно никакого внимания на Зависть, все еще находящегося где-то не на земле, блондин, зевая, все шел и шел. —Почему?... — тихий шепот гомункула привлек его внимание, и он неспешно перевел взгляд золотистых глаз на Энви. —Почему...Почему? — Зависть повторил свой вопрос. Эдвард задумчиво вздохнул, но не ответил. Помолчав с минуту, Цельнометаллический все-таки подобрал слова, и умиротворенно произнес. —Знаешь, в тот день, когда я чуть не умер... —Эй, фасолина! — знакомый ехидный голос с холодной усмешкой на губах. —Это кто тут фасолина?! — ответ не заставил себя долго ждать. —А ты чего тут забыл? Полуразрушенные подземелья, кромешная темень. Из источников света лишь жалкая лампочка, которая только и ждет, чтобы погаснуть в самый неподходящий момент. —Мне стало скучно, — в своей привычной манере протянул Энви, вновь ухмыльнувшись.. —А ты, креветка? —Сам ты креветка, пальмоголовый! — вспылил Эд, но тут же успокоился. —Я отлыниваю от работы, — загадочно ответил алхимик, сверкнув медовыми глазами. —За пальмоголового ты у меня сейчас получишь! — ох, не любил Зависть, когда называли его так, особенно эта фасолина. —Если хочешь драться — так и скажи, — развел руками Элрик. Махач назревал серьезный, хотя и совершенно не агрессивный. Такой...веселый, что ли... Вот Эд отлетает в колонну и крушит ее вдребезги. Потолок трещит, но держится. Пока держится. —Пора завязывать, а то нас тут заживо похоронит, — Цельнометаллический коротко осмотрел потолок, и сделал это предположение. —Что, неужели зассал, а, фасолина? — Энви, по всей видимости, заканчивать драку даже и не собирался. —Чего сказал, лохматый!? — мимолетное удивление мелькнуло в фиалковых глазах гомункула. —А вот это обидно было, — Зависть увернулся от тяжелой ручки Эда, —Выкуси! — и весомо вдарил ему по почкам. Элрик охнул, но не более. В ответ Энви досталось коленом в живот, а потом еще и локтем меж лопаток. И ногой с разворота, которой его отнесло в другую колонну. Поднявшись, Зависть вновь атаковал, но немного поскользнулся на сыром полу подземелья. В результате он промахнулся, зато напоролся на руку блондина, тут же распоровшую ему живот. Минус одна жизнь. Выпады не прекращались с обоих сторон, и Эдварда тоже серьезно потрепало. Только сейчас гомункул заметил, что у него остались всего две ничтожные жизни. Два удара - и конец. Точнее один смертоносный удар. Этого хватит, чтобы события повернусь совершенно по-другому. Но смертельного, завершающего их вражду удара все никак нет. Вот Энви отлетает в очередную несчастную колонну, и она с грохотом падает на каменную землю. Гомункул, чертыхнувшись, поднялся и поднял свой взгляд на потрепанный потолок. Отразив атаку Элрика, он оттолкнул его от себя, а потом с размаху зарядил ему в живот, да так, что парень подлетел в воздух и ударился спиной о крышу этого помещения. Потолок затрещал еще сильнее, и с него посыпались мелкие камешки. Сначала мелкие. А за ними полетели крупные. Не долго думая, оба, и Энви и Эд, рванули в сторону выхода, толкаясь, пинаясь. Камни сыпались и сыпались, и один такой приложил Зависть по голове. Оглушенный, гомункул на мгновение потерял ориентацию, и этого хватило. Тяжелым камнем его придавило. Сильно придавило. Выбраться самостоятельно быстро не получится. Да и медленно не получится. Вдруг тяжесть камня перестала чувствоваться Завистью. Подняв голову вверх, он увидел, что рука, преобразованная, видимо, Эдом, подняла камень и держит. Пока еще держит. Энви время зря терять не стал и быстро выбрался из под него. Элрик, убедившись в этом, двинулся к выходу, и гомункул последовал его примеру. Пробегая мимо какого-то прохода, Цельнометаллический отвлекся на него всего на долю секунды, и споткнулся о выступ в полу. Хорошо приложившись головой о каменную поверхность, Элрику чудом удалось увернуться от падающего на него камня. Увернулся, но не совсем. Камень придавил три пальца на здоровой руке. Судя по тому, что алхимик их уже не чувствовал, им конец. Энви, заметив это, слегка растерялся. Всего несколько мгновений он тупо смотрел на своего противника, а потом рванул к выходу. Даже не обернувшись. —Так ты значит... — сказал Эд сам себе. С одной стороны, а чего он вообще ждал? Это же гомункул, это же Зависть, это же Энви... Так откуда эта чертова горечь на сердце. Ноющая боль в районе груди... Что же Эдвард чувствует на самом деле? Столько вопросов и не одного ответа еще не пришло. Боль в руке уже отошла на задний план. Скорее всего, пальцы больше напоминают кровавое месиво, нежели что-то форменное. "Чертов Энви, сколько же от тебя проблем..." — беззлобная мысль пронеслась в светлой в буквальном смысле голове... —...я не умер. Как ни странно, — Цельнометаллический ни капельки не злился на гомункула. С того случая он просто не мог на него злиться. Может и хотел, но не мог. —Вспомнил ту драку? Я тогда тебе по роже-то надавал, — Эд мечтательно прикрыл глаза, вспоминая прошлое. Энви промолчал, отводя взгляд. Что-то больно кольнуло в районе груди, там, где у людей сердце. Но ведь у таких, как Зависть, нет сердца... —А, кстати, — свободной рукой Элрик принялся рыться во внутреннем кармане пиджака, —У меня для тебя кое-что есть. Этого должно хватить, чтобы вернуть тебе нормальную форму. Тогда сможешь без проблем сбежать отсюда. — Эд повертел в руке философский камень. Он аккуратно опустил ящерку на землю, и вручил ей вещицу. —Я пойду, у меня дела. — развернувшись, блондин уже собирался уходить, но его окликнул Зависть. —Подожди, фасо... Эд. Ты что, не... — но алхимик перебил его. —Нет, и не собираюсь тебя убивать, Энви, если ты об этом, — стоя в пол-оборота, Элрик продолжил. —Если бы хотел, уже бы убил. - Ишь чего возомнил... - пробурчал себе под нос гомункул и направился в противоположную Элрику сторону. - Будто у него силенок хватит меня убить... - все еще ворчал тот. - Хватит, - протянул Эд, насмешливым взором смотря вслед удаляющемуся Энви. Гомункул на это лишь усмехнулся, на ходу приобретая свою обычную форму, и сразу же рукой взлохмачивая длинные волосы. Внимание их обоих привлек странный жар, прошедший по коридору со стороны, от которой они оба только что пришли. Переглянувшись, Эд и Энви бросились к предполагаемому выходу. Эдвард оказался чуть быстрее, и потому бежал впереди, недоумевая, почему же алхимия снова действует. А пламя Огненного алхимика догоняло, стремительно приближаясь сначала к Зависти, а после и к Стальному. Дверь, за которой бесконечный коридор наконец заканчивался, уже была видна, и до нее оставалось не более ста-ста пятидесяти метров. Элрик уже приблизился к ней и дернул за ручку, понимая, что она заперта. Он попробовал преобразовать ее, и затем открыть, но его алхимия очень не вовремя по неизвестным причинам не действовала. Пнув несчастную дверь ногой, Эд убедился, что сделана она несомненно хорошо. Энви тоже уже оказался у этого препятствия, и тоже пнул ее пару-тройку раз, чтобы убедиться, что эту дверь несомненно делали его союзники. Но вопрос стоял очень серьезный. Что же делать, как спастись? Вновь переглянувшись, они оба замерли, не отрываясь, смотря друг другу в глаза. Медовые зрачки, полные все того же спокойствия встретились с двумя лепестками фиалки, которые, легко покачиваясь, летели на ветру. В глазах Энви тоже появилось спокойствие, но оно мешалось с легким недоумением, и даже капелькой стыда за содеянное ранее. "Похоже, что это конец" - пронеслась неутешительная, но при этом очень умиротворенная и довольная мысль в голове блондина. "Сейчас, или никогда" - а эта мысль принадлежала Зависти. Он все уже для себя решил. Он знает, что ему нужно сделать, чтобы искупить свою вину. Пламя на подходе, чувствуется этот адский жар. Как будто ты слишком близко подошел к костру, и он как бы напоминает тебе о своем личном пространстве. Костер лишь отпугнет тебя, но это пламя, оно нападает. Горящие рыжие языки его уже в метре от алхимика и гомункула. И именно в тот момент, когда огонь должен был заживо спалить их обоих, Энви успел закрыть своим телом Эдварда...***
- Энви. Пустота. Кругом пустота. Ни одной мысли, ничего. Лишь этот голос, который Зависть никак не может услышать до конца. Что он говорит? Сколько прошло времени, и сколько он уже здесь? - Энви! Снова он. Он, кажется, зовет гомункула по имени, но Зависть не знает, как его зовут. Здесь нет даже воспоминаний. Ничего. И в этом пространстве он один. Только он и пустота. - Пальма ты лохматая, давай просыпайся! Зависть услышал эти слова очень четко. И появилась первая мысль. Она пронеслась ярким золотистым светом, озаряя всю эту серую, мутную и до отвращения спокойную картину. Зависть вспомнил всего одно слово. - Фа..Фасолина? - то ли вопрос, то ли утверждение, но факт того, что гомункул сказал это вслух, не может не радовать. - Энви. Зависть слышит. Он ощущает запах корицы и лимона, и предполагает, что это чай, который стоит на тумбочке справа. Он так же ощущает, что лежит на мягкой кровати, укрытый таким же мягким и теплым одеялом. А окно в комнате открыто, так как свежий легкий ветерок периодически проходится по лицу гомункула. Но Зависть не видит. Точнее, не хочет видеть. Не хочет смотреть на этот свет, на это лицо. - Энви, - снова звучит мягкий, но мужественный голос. - Мм? - Зависть так же не хочет говорить, он желает лишь слушать. - Открой глаза. Зависть не боится сделать это, нет. Но что-то из этой пустоты все еще его удерживает его, не хочет отпускать от себя. За окном вечер - это первое, что видит Энви, наконец поборов себя и открыв миру свои фиалковые глаза. Рядом с ним сидит, чуть сгорбившись, все такой же светловолосый и улыбающийся Эдвард - гомункул теперь помнит его имя. Увидев, что Зависть наконец-то открыл глаза, Элрик улыбается еще шире и наклоняется чуть ниже, чтобы Энви не нужно было поднимать голову. - Где я, фасолина? - голос приобретает свой привычный, слегка ехидный манер. Но тут же опомнившись, Зависть смягчает его, вновь спрашивая: - И почему я жив? - Ты...можно сказать, что ты в моем домике в горах, - формулируя следующий ответ, Элрик делает непередаваемое выражение лица. - А жив ты потому, что, собственно, нести тебя, когда ты ящерка, гораздо удобнее. Не обернись ты в нулевую форму, то есть не потеряй одну жизнь, и мы погибли бы оба. Так что два:один в мою пользу. - Вот же фасолина! - повторяется в оскорблениях Энви, параллельно переваривая полученную информацию. Вместо ответа Эдвард встает на ноги и выпрямляется, тем самым показывая, что теперь Зависть... Ниже его по росту. - Ну и кто теперь фасолина? - усмехаясь, говорит блондин, скрещивая руки на груди. - И когда ты... - Ты провалялся без сознания почти полгода, надо же было чем-то себя занять, - перебивает Элрик. Энви ничего не говорит, лишь смотрит на свои руки, размышляя о чем-то своем. Стальной присаживается рядом, кладя гомункулу руку на плечо и ободряюще улыбаясь. - Отдыхай, тебе нужно полностью восстановить силы, - Эд собирается уйти, но Зависть молниеносно хватает его за запястье, тем самым останавливая. Дернув блондина за руку, он тем самым опрокидывает его на себя. Стальной с недоумением и легкой усмешкой смотрит, ожидая дальнейшего развития событий. Но тут происходит неожиданное. Притянув алхимика еще ближе к себе, Энви целует Эда, мягко и робко, насколько это возможно для гомункула. Блондин не отвечает, но и не пытается отстраниться. Зато это делает Зависть, посчитав, что слишком поспешил. Но он ошибся. Стоило ему оторваться от губ Стального, как тот берет инициативу в свои руки. Зарывшись рукой в мягкие волосы гомункула, Эдвард припадает к слегка припухшим губам Энви, уже более смело целуя его, и получая желанный ответ... Танец страстей будет виден только им двоим, и никто не узнает о том, что здесь произошло. Возможно, утром они оба пожалеют об этом, а может и нет. Но сейчас, в этот момент, им незачем думать о таких мелочах. Сегодня только их ночь. Только для них двоих.