День самоуправления

- Итак, дети, вы же помните о том, что завтра День учителя? - класс завыл при словах учителя. Гам в 11 "Б" не утих, пока учительница не начала чертить мелом по доске. Дикий скрежет раздался по классу, отчего все начали закрывать уши. Елена Максимовна всегда использовала этот нерациональный метод успокоения шума. Молодая девушка с округлыми формами смотрела на всех из под "лисьих" очков. На вид ей можно было дать столько же, сколько и детям в этом классе. Однако, девушка имела два высших, даже несмотря на свои годы. - А ну успокоились, - сказала она и приготовила новый мел, но ученики замолчали. - Так. О чем это я? Ах да, День учителя. Я не буду просить вас о том, чтобы хоть кто-то принес цветы. Я не понаслышке знаю, как вы не любите нас всех, но потерпите. Остался этот год, и летите вы на четыре стороны. Но завтра вы обязаны быть в парадной форме. Алиса, это не значит, что ты можешь прийти в короткой юбке, из под которой будет виднеться твоя попа. А ты, Макс, не придешь завтра в черной рубашке, ибо... - Ибо завтра День учителя, знаю-знаю, Елена Максимовна, - перебил учителя Максим и зевнул. В голове парень прокручивал мысли, которые, собственно, каждый год у него появлялись. Размышления о том, зачем вообще в их учебном заведении школьная форма. Но поток мыслей прервал раздражающий звонок. Закинув ручку в рюкзак, Макс вышел из класса, а затем и из школы. Холодный и свежий воздух ударил ему в лицо, заставляя поморщиться. Запах сырой земли вперемешку с сухими листьями гулял по улицам, напоминая каждый раз о том, что осень пришла. Такая нелюбимая и красивая, которая одевала все вокруг в яркие тона красного и желтого, иногда сопровождая все это тусклыми облаками, которые медленно плыли по небу, неся за собой дожди. Парень в красных кедах быстро шел по улице, наступая в неглубокие лужицы и топча листья у себя на пути. Ярко-синий шарф развивался на ветру вместе с красной челкой Макса. Одиннадцатиклассник кутался в куртку, пытаясь скрыться от холодного ветра, который игриво продувал ему спину. Казалось, больше нечего было материть, однако Макс продолжал чертыхаться на эту гнусную погоду. Достав из кармана пачку KENT, парень закурил, впуская в себя пары ядовитого дыма. Вытравливая из себя чувства и мысли, Макс засматривался на куски ваты, которые неспешно плыли по небосводу, будто лезвие ножа по коже человека. Так парень добрался до своего дома, в который зашел с неохотой. И снова эта квартира, пропитанная гнилой любовью, ложью и остальными чувствами. Все это было самообманом. Макса никогда здесь не ждали. По сути говоря, его и не любили. Зачатый в каком-то клубе и родившийся в машине, и то, это была не скорая помощь. Заперевшись в своей комнате он снова подошел к треснувшему зеркалу. Парня не волновали приметы, ведь его жизнь и так не вышла. Доказательством этого были шрамы, которые виднелись на теле, когда он стянул со своих костлявых плеч рубашку. Куча ожогов от сигарет, синяки, не зажившие до сего момента раны и порезы на руках. Первая попытка суицида оказалась полным провалом. Он не помнит, что тогда было, однако влетело от бати ему сильно. Макс долго вспоминал ту боль, когда лицо ударяется о подоконник, а ломаные руки связывают за спиной и целые десять минут мутузят по ногам, попе и спине армейским ремнем, до такой степени, что сил дышать не остается. Снова боль отдалась в груди от воспоминаний. Изо дня в день Максим вспоминает все это не по своей воле. Каждую ночь он молится на Дьявола, чтобы тот забрал его душу и убил врагов, ведь веру в Бога Макс потерял еще в детстве, которого почти у него и не было. Жесткий матрас врезался в спину, заставляя чуть вскрикнуть от боли. Новые синяки давали о себе знать, но парень быстро привык к ним. Избивали его не из-за того, что он выглядит как девчонка. Все знали, что Максим раньше спал со своим отцом. Средство массовой информации так сказать. Батя по пьяни сказал одному, тот сказал другому, и, как круговорот воды в природе, это дошло до его одноклассников. Сначала было обычное отвращение, а затем пошли побои, потом массовые побои. Дошло до того, что парня чуть не прирезали, доказательством тому служит шрам на его бледной шейке. Отчаявшись, Максим уснул, надеясь, что отца сегодня не принесет пьяным домой. Утро выдалось не радужным. Проснулся он поздно и, быстро вскочив, одел то, что первое ему попалось. В какой заднице Макс теперь находится, он понял, когда был уже в школе. Одетый в облегающие темные джинсы и траурную рубашку, он стоял с сумкой и что-то бормотал. Красные пряди закрывали его глаза, когда тот с печальным видом направился в класс. Куча взглядов, усмешки, толкания. Наконец Максим добрался до своей парты, на которой были выцарапаны слова: "Гей" "Шлюха" "Урод смазливый" и много других матерных слов, которые олицетворили его статус в обществе. Усевшись за свою парту, Макс стал надеяться, что этот день быстро пролетит, но на следующий перемене, за углом, ему на голову одели сменный мешок и, дав под дых, утащили в неизвестном направлении. Смрад и запах мокрого песка. Холод пробежался по оголенному телу парня. Черная повязка на глазах не давала понять, где Макс находится, но он понимал, что еще в школе и наверняка в подвале. Попытка пошевелиться провалилась, парень понял, что каждый сантиметр тела был связан. - Ты же знаешь, что директор имеет право карать всех тех, кто не в школьной форме, - раздался грубый голос перед парнем. - Конечно же обычный директор не стал бы такого делать, но ведь сегодня День самоуправления, и власть на целый день моя. Что-то возразить тоже не вышло, ибо какой-то кусок ткани был грубо сунут парню в рот. - Что, не можешь ничего сказать? – усмехнувшись, спросил похититель и сорвал повязку с глаз Макса. Перед ним предстал его одноклассник. Кареглазый Артем, который всегда был зачинателем всех побоев, а теперь еще и похититель. Сильные руки вырвали изо рта Макса тряпку и выкинули куда-то на грязный пол. - Что тебе от меня нужно? - спросил Максим, смотря в глаза своему собеседнику, который в тот момент замахнулся и дал звонкую пощечину. - Во-первых, не ты, а вы. Во-вторых, не смей смотреть на меня, я еще не давал тебе разрешения, тварь, - рявкнул тот и притянул к себе Макса за веревку, сдавливающую шею. Хрип, а затем новый шлепок, и щека краснеет от пощечины. - Я не позволял тебе издавать звуки, - рявкнул Артем и снял с крюка над головой Максима, цепи. - А теперь, на колени, - приказным тоном произнес кареглазый. Что-то в груди Макса екнуло и сильно сжало сердце. Эти моменты сильно напоминали ему ночи с отцом, однако, после минуты раздумий, его лицо вдавили в грязный пол ногой, заставляя глотать мокрый песок и вдыхать пыль. Попытки как-то дернуться преследовались сильными ударами по ребрам до такой степени, что Максим сам скривился от режущей боли. - Уже лучше, - с ухмылкой сказал Артем и неожиданно треснул по спине Максима кнутом с девятью железными наконечниками, которые сразу же врезались в кожу, заставляя кровь стекать по ней. Крик, а затем стон, когда снова задевают сломанное ребро, с шипением говоря, что не разрешили издавать звуков. Максим пытался молчать, даже когда веревку на шее натягивали до такой степени, что голова кружилась, но потерять сознание не дала плетка. Изогнувшись от боли, Макс стал целовать сапоги Артема, дабы тот перестал. - Ах ты ж шавка! - воскликнул Артем и врезал по щеке ногой, да так, что Максим упал на пол. Переводя дыхание, он глотал слезы, надеясь, что это вскоре закончится. Макс был бы счастлив умереть, но его снова поставили на колени и вставили между ног распорку. - Ну что же ты, малыш, опустил свой взгляд? - сильная рука сжала челюсть парня и подняла выше, чтобы тот смог разглядеть выходящюю из темноты фигуру. - Ты ведь его узнаешь? Улыбка заиграла на лице Артема, когда в глазах Макса заиграло недопонимание, боль и даже страх. Его лучший друг, на которого он всегда мог положиться, стоял перед ним. Сердце сжало от боли, и тело пошатнулось, но упасть не дала рука, которая держала подбородок. Похититель явно был доволен такой картиной. За несколько секунд весь мир для старшеклассника рухнул. Все мечты растворились в смраде подвала, въедаясь в голову. Максим метался внутри себя, не зная, что ему делать, когда в то время к нему подходил Марк. Сделав какой-то жест бывшему другу парнишки, Артем отошел и освободил место. - Я всегда знал, какая ты шлюха, - за словами последовал плевок в лицо, который сразу же размазали с соплями и слезами. - А теперь проверим то, насколько я был прав, - хмыкнул тот и зашел со спины. Расставленные ноги, между которых была распорка, содрогались. Колени были стерты от песка, на котором стоял парень. Пытаясь что-то вымолвить, он открывал рот, словно рыба, но кроме нечленораздельных звуков у него ничего не выходило. - Хватит мычать, - сказал Марк, расстегивая свои штаны, приспуская их и пристраиваясь между ногами юноши. Боль, которая преследовала его все время, нахлынула новой волной, заставляя давиться слезами, когда в тело Макса резко вошли, разрывая неразработанные мышцы. Кровь медленно стекала по напряженным ногам и впитывалась в песок. Срывающий голос крик звенел в ушах, пока веревка снова не была натянута назад, заставляя Максима прогнуться в спине и снова начать задыхаться. Рваными толчками, Марк вбивался в тело красноволосого, заставляя кровь течь быстрее, а мальчика хрипеть. Входя по самые яйца, он наслаждался действием и наблюдал краем глаза за тем, как Артем надрачивает свой член. Белые пятна стали мельтешить перед глазами, которые закатывались от нехватки кислорода в легких. Единственное, что оставляло его еще на белом свете - огромный половой орган, вдалбливающийся в тело мальчика, использующий вместо смазки кровь. Рыча над ухом парнишки, Марк ускорял темп и менял угол, под которым он входил в парня. Макс, все еще находясь в прострации, почувствовал, как в его анусе начал пульсировать член его бывшего друга. Артем же кончил просто на голову Макса и ушел в тень. Рык. Укус до крови. Крик. И стекающая кровь. Что-то теплое заполняло Макса изнутри. Истощенного, его оставили валиться в грязи, которая смешалась с кровью и спермой. Месяц парень не появлялся в школе. В подвале его нашли через пару дней, полностью обезвоженного и грязного. Доставив того в срочном порядке в больницу. Ребра сращивались. Боль проходила, только голосовые связки и огромную рану в душе было не так легко вылечить. Жизнь потеряла смысл для Максима. Больше ничего не держало его на грешной земле. Серые краски сгущались с каждым днем. Максим тонул в себе, захлебывался мраком, болью, которая разъедала его и вечной пустотой. Он стал безвольным существом, жил апатией. Постоянно ходил в депрессии и в конце концов не смог выдержать такой жизни. Холодный ветер развевал красные пряди его волос. Темнота перед глазами и пустота в душе. Долго думая, Макс стоял на краю платформы и в последними минуты собравшись с силами произнес, - за что? - И шагнул в неизвестность перед проезжающим поездом. Скрежет колес о рельса. Крик женщин. Плачь детей. Теперь он был свободен, уходя под эту монотонную и обоюдную песнь чувств других.