Больше никаких прощальных поцелуев

Рассвет занимался над Номером 6. Вернее, над той территорией, которая раньше звалась так. Пару лет назад рассвет начался над этим прогнившим городом, разбросал лучи солнца по обломкам стены и осветил душу каждого жителя. Рассвет был новой жизнью, новым днём в истории. Каждый рассвет приносил Сиону боль. Утро окрашивалось золотым - Сион хмурился. Небеса окрашивались алым цветом - Сион комкал футболку возле сердца, пытаясь унять жгучую боль. Начинался новый день - Сион умирал от невыносимой тоски. Его жизнь вновь была прекрасна, он жил в мире и покое со своей матерью, на его глазах формировался новый Номер 6 - где все люди были равны, и никто не имел власти над другим. Но мысль о том, что всё это равнодушно ему, посещала парня всё чаще. Выпечка матери, счастливые улыбки детей, смех на улицах, постепенно осваивающиеся бывшие жители Западного района - всё это не имело значения. Всё не имело значения без Нэдзуми. Парень, ворвавшийся в его окно, жизнь и сердце. Он перевернул весь его мир с ног на голову, он дал ему увидеть истинный облик событий, он научил его хотеть жить и выживать. Научил - и бесследно исчез, как и в первый раз, оставив полные счастья воспоминания и в обмен забрав часть души. Сион вновь улыбался матери - мысли вопили "Нэдзуми", он с упоением читал книги - губы шептали "Нэдзуми", он пытался рисовать что-то - рука бессознательно выводила чужое имя, знакомое до боли. Нэдзуми, состоящий из крепких рук, насмешек в искривлённых губах, электрических зарядов серо-стальных глаз и странной заботы, сначала перевернул его мир, а потом сам стал для него всем миром. Окно в комнате Сиона всегда было открыто, словно предсказание чужого возвращения, но прошёл год, два, а ветер всё ещё бесцельно колыхал занавески. Чужой желанный силуэт всё ещё не появлялся, видимо, окончательно решив вычеркнуть себя из истории, из памяти, из-под самой кожи. Сион сидит на кровати, пряча лицо в ладони. Он устал, чертовски устал от всего, бесконечное ожидание измотало его вконец. Ему уже кажется, что не было никакого Нэдзуми, что всё это - воспоминания, принадлежащие совершенно не ему, но тело упрямо стоит на своём, помня чужие крепкие, порой причиняющие боль прикосновения сильных рук. Тело помнит дрожь от чужих взглядов и насмешливых слов. - А ты всё так же не закрываешь окно? - низкий голос, полный привычного яда смешливости, разрезает тишину. Он вскрывает её, как нож, он вспарывает воздух, лёгкие Сиона и его сердце. Парню хочется протереть глаза, чтобы убедиться, что всё это не сон, но он лишь остаётся сидеть на своём месте. Нэдзуми почти такой же, каким он его помнит - беспокойные глаза цвета дневной грозы, колкий взгляд и режущая ухмылка. И, чёрт побери, кажется, он вновь подрос. Сиону хочется сказать многое, но он молчит, не в силах облечь мысли в слова. Он хочет, чтобы Нэдзуми знал, что он ждал его возвращения и почти ополоумел от тоски, что шептал во снах его имя, что видел его в каждом прохожем. Сиону хочется, чтобы Нэдзуми знал всё это, но он молчит. "Сколько бы времени ни прошло, как бы ни изменила нас жизнь, моё окно всегда будет открыто для тебя." Он не произносит этого, но Нэдзуми понимает его без слов, оглядывает с ног до головы, улыбается, и взгляд его становится до того нежным, что у Сиона колет в груди. Он подходит к этому невероятному видению, замирает в нескольких десятках сантиметров, жадно скользит взглядом и пытается запомнить всё до малейшей детали. Он вдыхает исходящий от Нэдзуми свежий запах дождя и не может надышаться. - Что, опять пристанешь с расспросами? - спрашивает темноволосый, явно ожидая от него этого. Сион действительно поступил бы так, но он сделает это позже, в конце концов, теперь у них есть время. Он просто кладёт руку на чужую грудь, туда, где бьётся сердце, и улыбается в ответ. - Твоё сердце бьётся, и ты тёплый. Это главное. Нэдзуми смотрит удивлённо пару секунд. А потом его губы резко и неожиданно обжигают рот Сиона, льдом по коже, калёным железом по душе, шрамом по телу. Этот поцелуй не похож на их предыдущие - здесь нет тоски и грусти расставания. Он полон мечтаний, предвестия будущего и перемен, жадности и нетерпеливости, которые скопились за долгое время ожидания. Они практически вгрызаются друг другу в губы, вымещая всю ту боль, что чувствовали, находясь порознь. Но теперь - всё правильно, они вместе. Всё так, как должно быть. Сион улыбается в полумраке, чувствуя, как в уголках глаз копятся непролитые слёзы. Нэдзуми улыбается ему в ответ, поглаживая по красной змее на щеке. Больше никаких прощальных поцелуев.