Год крысы: Свеча

Крысы способны чуять опасность и будто бы даже предвидеть беду, не хуже видунов. Там же. - Ой, а это обязательно? - Конечно, госпожа. Иначе ноги натрете. – Голос Лийны был чуть насмешливым. Рыска сонно вздохнула: в ночь девушка принимала ванну, а вставать пришлось рано. Весчанка взяла носок и натянула на ногу. Ощущения были очень странными: казалось, будто ступню в речной песок закопали. - Что мне еще необходимо? - Вот эта банка, её Наина дала. – Фрейлина сунула мутное стекло с сомнительным содержимым в небольшой мешочек, - это беров* жир. Когда мороз сильный и ветер - самое милое дело. И нечего нос морщить. Не приведи Хольга, еще спасибо говорить придется. Рыска вновь вздохнула. *** Альгиз уже давно впряг коров в походную повозку и, выдыхая пушистые облачка пара, дожидался охотников и господ. Животные были сонными. Они мерзли бы на морозе, если бы бархатные шкуры копытных не скрывали теплые попоны, а ноги не были покрыты шерстяными обмотами по самое колено. Альгиз в очередной раз заглянул в повозку, чтоб убедиться, ничего ли не забыто. Вроде бы нет. Вон, провиант, по приказу хозяина замка - экс-канцлера Анеха, уже давно покоился по ящикам, заваленными сверху мехами с водой. Рядом, в углу аккуратной стопочкой возвышались сложенные одеяла. По остову повозки были развешаны масляные лампы в количестве восьми штук. Впрочем, горела лишь одна. Внимательный взгляд мужчины ухватил и ящик с факелами, и свернутые палатки, и сундук с оружием и звероловными приспособлениями, взятым господами, и подушку-пуф, прихваченную слугами, для изволившей поехать молодой гостьи - ринтарки-полукровки. Хрупкая улыбка коснулась обветренных, в прошлом красивых, губ. «Ринтарцы… За войну исходил всю их землю своими собственными ногами. Мало было тех деревень, в которых не останавливалось его войско. Казалось бы, народы разные, а такие похожие... Но девки у них другие». - Про себя подумал мужчина, вспоминая темноволосых девиц соседнего тсарства. Кто бы чего ни говорил, убивали тогда много, но настоящей ненависти почти не было, ненависть появилась после, когда были додуманы слухи, а ошибки списаны на жестокость. Когда войско приходило в деревню, убивали только мужчин и то, не всех. Детей понапрасну не обижали, а баб… ну только если по ночам. Альгиз хмыкнул, вспоминая былые «подвиги». От женщин у молодого солдата отбоя не было: лицом и ладной фигурой одарила его Хольга. Впрочем, именно поэтому он, наверно, и остался холост. Хотя, кто знает, сколько по свету его детишек бегает. Еще раз хмыкнув, старый вояка поднял глаза на казавшуюся серой в утреннем свете дверь. Как раз вовремя: широкие створки, кряхтя от холода, выпустили из каменного нутра несколько закутанных в плащи фигур. Заметив их, из боковых пристроек метнулись слуги и охотники. Подошедшие к повозке фигуры обнажили головы, скинув капюшоны. В глаза тут же бросились длинные, черные косы девушки, испуганной кошкой зыркающей по сторонам. «А красивая… Не диво, что мальчишка запал», - про себя ухмыльнулся Альгиз, а вслух сказал: - Доброе утро, господа. - Здравствуй, Альгиз. – Радостный голос хозяина замка не был данью вежливости. Как это ни странно, Анех считал бывшего вояку, нынешнего лесника, своим другом, что вовсе не пристало благородному лорду. Внимательные, ярко-желтые глаза осмотрели всех собравшихся на охоту. - Полагаю, не стоит задерживаться. Если все собрались, прошу по местам. Стоило Альгизу отойти, как он расслышал шипящий шепот за спиной: - Альк, кто это? Лесник фыркнул: его слух, за время, проведенное в лесу, почти не уступал звериному. - Егерь. Друг отца. Альгиз залез на приступку, предназначенную кучеру, и нарочно громко спросил: - Все расселись? Трогаем? В повозке завозились, чуть утихли и вот, испуганный девичий шепот вновь распорол тишину: - Альк, можно я к Милке сбегаю? Бы-ыстренько… - Сиди, дура. Послышался сдавливаемый смех хозяина замка и его младшего сына, Тинька. Альгиз поднял взгляд вверх: на белые подушки снега, лежащие на козырьках построек; на темные серые стены; на проемы узких, высоких окон и выше - на серое пасмурное небо. От одного из высоких окон отошла вглубь, все так же по-молодому стройная фигура леди Вилены. Альгиз широко ухмыльнулся и направил коров в высокий проем моста. *** К обеду пошел густой пушистый снег. Рыска беззаботно пристроилась на приступочке кучера возле егеря. Из повозки раздался голос хозяина замка: - Альгиз, побалуй басней. Сидящий рядом с Рыской мужчина хмыкнул: - Ну, можно и побаловать. Слыхал, Анех, про деревеньку на востоке? Та, которая в прошлый Год Крысы пала в войне с Ринтаром? Рыска вспыхнула: унизить её, значит, хочет? При этом девушка впервые услышала имя отца Алька. - Так вот, пала та деревенька не от Ринтарцев, а от оборотня. Из повозки раздалось фырканье - похоже, это была отличительная черта мужчин семейства Хаскилей. - Брешешь, как дышишь. - Не любо - не слушай, а врать не мешай.* – Довольно хмыкнул лесник. Из палатки раздалось уязвленное сопение. - Жил на востоке волк один. Да только вовсе и не волком он был, а оборотнем-перевертышем… *** Рыска сидела с открытым ртом. Таких сказок она отродясь не слышала: это ж надо так сочинять уметь! - Вот такие вот пироги… - Хмыкнул мужик. Весчанка нахмурилась: «А вдруг правда? Перевертышем, значит кто угодно оказаться может? Вот страх-то жить всю жизнь с человеком, а он волк окажется…». Вдруг из повозки раздался голос Алька: - А вон, Рыска тоже та еще сказочница. -Правда, что ль? – С подозрительным прищуром обратился к ней егерь. Девушка смутилась. Неугомонный видун продолжил: - А то. Как-нибудь попросим, таких небылиц расскажет, нос тебе утрет. Рыска, иди сюда, обедать будем. Альгиз, ты как? Егерь, поджигая от лампы табачную самокрутку, ухмыльнулся: - Не, не хочу. Потом как-нибудь. Пятеро охотников, что ехали на коровах позади повозки, уже давно жевали сухие подкопченные колбаски, которые савряне часто берут с собой в путешествия. Рыска ловко перебралась внутрь. - Во, снега-то нанесла. - Недовольно фыркнул Альк, хлопнув по стопке одеял рядом с собой, приглашая присесть. Рыска устыдилась. Находясь с послом в одном помещении, девушка стеснялась общаться с видуном. Вернулась та странная неловкость, что присутствовала во время их путешествия с Жаром. И сейчас от белокосого не было слышно доброго слова, ни даже теплого прикосновения. Нет, он не задирал ринтарку, но вел себя так, будто они… А что они? Да ничего и не было. Рыска незаметно вздохнула и уставилась в прореху на ткани. Вдруг на обе её руки, с разных сторон, легли теплые шершавые ладони. Повернувшись, Рыска увидела, как одновременно отдернули руки Тиньк и Альк. Впервые весчанка видела, как видун покраснел. Мгновенно взяв себя в руки, Альк опустил ладонь обратно на её кисть, другой рукой указав на куль с мягким, свежим хлебом: - Не дуйся. Отрывай, давай. Рыска почувствовала, как большой палец саврянина, поглаживая, ласкает её запястье. Тепло и радость расцвели на душе будто алый мак. Молодые люди и не заметили, как смущенно отвернулся в сторону Тиньк, да одними губами усмехнулся канцлер. *** - Вот тут и встанем на постой. – Сказал Альгиз, спрыгивая с приступочки. - Так ведь светло еще? – Не удержала возглас Рыска. - А молодая леди предпочитает путешествовать по темноте? - фыркнул старый солдат. - Или она куда-то спешит? Весчанка насупилась. Один из охотников притащил хворост. Девушка кинулась помогать, но Альк преградил дорогу и строго, будто ребенку, сказал: - Рыска, ты - гостья. Рукой саврянин оттеснил девушку к сундуку, из которого уже успели выгрузить добро: мол, присядь, не мешай. Покорно сев на край сундука, девушка опять осмотрелась вокруг. Лес был в основном хвойный: высокие и толстые стволы мрачными колоннами подпирали небо. Легкий ветерок, гуляющий по макушкам деревьев, раскачивал и срывал с ветвей шапки снега, сбрасывая вниз. От таких хлопьев в гладкой поверхности сугроба появлялись провалы, будто от людского следа. Под этим ветерком деревья стонали и словно шептались о том, стоит ли пускать под свою сень незваных гостей? На щепку отделив этот пугающий, трещащий говорок, от трепа людей, Рыска онемела от внезапно возникшего страха. - Что-то случилось? Голос Тинька вывел ее из оцепенения. - А? Да нет, ничего… Просто деревья… будто разговаривают. – Все еще поглядывая в медленно темнеющее небо, шепнула девушка. Юноша беззлобно хмыкнул, на щепку став копией Алька: - Мне брат говорил, еще давно, до отъезда в Пристань, что людские тропы похожи на корни деревьев, такие же тонкие, хрупкие и спутанные. Что земля, состоящая из крупиц, являет собой проблемы и обстоятельства, в которых погрязли люди, как эти самые корни. Что если человек осмыслит свое существование, то сможет избавиться от проблем и мелочей, и его дорога из извилистой и тонкой станет прямой и сильной, как ствол дерева. – Юноша улыбался, а его тихий голос скрывал в себе легкую мечтательность. Одернув себя, Тиньк разочарованно и грустно хмыкнул, – но вернувшись из Пристани, он перестал так считать. Свет от разведенного костерка осветил лицо юноши. - Хотел бы я быть путником, чтоб понять, почему он перестал в это верить. Рыска молчала. - Я рад, что ты слышишь деревья. Я их тоже слышу. Юноша ушел, так и не дождавшись от собеседницы ответа. Рыска взглянула на холм, у низины которого они остановились. Два темных силуэта принадлежали беседующим саврянам. - Нет. Не перестал. - Тихонько шепнула бывшая видунья в вечернюю полутьму. *** - Альгиз… Ответь на один странный вопрос. - И какой же? – наклонил голову егерь, - полагаю, он достаточно серьезен, раз ты отозвал меня сюда. Альк хмыкнул и чуть подождав, буднично спросил: - Ты не мог бы мне перечислить те места, где ты побывал в Ринтаре, во время прошлого Года Крысы? - Баа… Ну и нашел чего спросить. – Лесник почесал под шапкой затылок. – Я их все и не упомню. А тебя чего интересует? - Не слыхал ли ты о таком месте, как Приболотье? – Даже в сгущающейся полутьме было видно, как глаза молодого видуна отдают мутным серебром используемого дара. Егерь молчал. Долго молчал. - И давно ты об этом думаешь? - Подтверди мои догадки. Он вновь вздохнул и, не выдерживая тяжелый взгляд господского сына, тихонько сказал: - Знал я её мать. Недолго, правда… Пару лучин на драном тюфяке. Но на деваху эту, смотри-ка, хватило… Похожи они, вроде. Знал бы, что такая дочка выйдет, забрал бы мать с собой, в Саврию. Семьей бы зажили… А так, дразнили-то, наверное, полукровочку. - Мужчина вздохнул. – Страшно подумать, почти двадцать лет минуло, а стыд грызть начал. Не говори ей. Пусть лучше не знает. Альк молчал. Откуда-то изнутри поднялась злость, на щепку затмевая сознание. - Ты-то, Альк, откуда узнал? Дар ваш, путничий сказал? Альк хмыкнул, злость пропала: - Чихаете вы одинаково. И басни оба знатные травите. И глаза похожи. У нее зеленее, правда… - Похожи… Да и не только глаза. Вон, подбородок тоже мой, гордый. – Сощуренные глаза старого вояки обратились к костру, у которого сидела новоявленная дочь. – Эк, Божиня дорожки-то путает… *** Ближе к ночи охотники, как тени, растворились в лесу, чтобы вернуться через пять лучин. Девушка сидела привалившись плечом к Альковой груди. Не заметив по близости охотников, она тихонько спросила: - А куда они? - Ловушки ставить, – саврянин украдкой поцеловал её в макушку, - утром с собаками вернутся, крупное зверье гонять будем. Девушка почувствовала укол жалости к обитателям леса, но промолчала. - Альк начнет возмущаться, чего, мол, поехала? А сейчас сидит, обнимает... При отце саврянин надевал маску высокомерного аристократа, а в его отсутствие становился другим, самим собой. - А о чем вы с егерем разговаривали? Альк чуть выпрямился, нависая над лицом ринтарской полукровки: - И чего ты у меня такая любопытная? - Саврянин легонько провел носом по носу девушки. Рыска смутилась: этот жест был таким нежным и незнакомым, что показалось, будто и не Альк рядом вовсе. Мужчина отстранился и, вздохнув, уставился в костер: - Дуреха. Рыска улыбнулась. Девушка давно перестала обижаться на такие «обзывательства». - А когда у тебя день рожденья? - Что? – Не поняла девушка. - Родилась ты когда? – Фыркнув, перестроил вопрос белокосый. - В следующем месяце. А что такое? Альк нахмурился, что-то вспоминая. - А, точно, в вашем Ринтаре не празднуют этот праздник. - А что это за праздник? – удивленно спросила весчанка. Она, конечно, слышала, что савряне сумасшедшие до праздников и обычаев, но об этой традиции услышала впервые. Альк вздохнул и, чуть подумав, начал: - День, когда ребенок появляется на свет, родители запоминают... - Ну, и в Ринтаре также… - Перебила Рыска. - Ты слушать будешь? Девушка пристыжено замолчала. - Так вот, они каждый прошедший круг считают его следующим днем рожденья. Да они не только считают, но и устраивают праздник, дарят подарки, понимаешь? - Ага… - Лицо бывшей видуньи стало озадаченным. С щепку подумав, она спросила, - а у тебя когда день рожденья? Альк хмыкнул: - Тоже в следующем месяце. - А… - Рыска, пора спать. Девушка огляделась: действительно - все разлеглись. В стороне стояли три охотничьи палатки. Возле одной, правда, сидел мужчина по имени Тан, выставленный на ночное дежурство. Господин Анех с младшим сыном и егерем, еще две лучины назад забрались в большую палатку. Рыска припомнила, что там оставалось место для Алька. - Альк, куда мне идти? Мужчина мягко улыбнулся: - Тебе оставили повозку. Там теплее, но давай я все-таки туда камень отнесу. Девушка нахмурилась, поднимаясь с нагретого мешка. Альк поднялся следом и начал чем-то похожим на грабли извлекать из костра плоский гладкий валун. Перевалив валун на кусок толстой, дубленой кожи, он свел вместе края лоскута. Кожаный сверток лег под стопку одеял, сложенных в палатке. Видун, проходя мимо девушки, на щепку сцепил свои пальцы с ее: - Ложись. Добрых снов. Рыска смотрела на удаляющуюся широкую спину. Рука саврянина потянулась к пологу. - Альк… Обладатель спины обернулся. - Останься со мной. - Рыска, устыдившись своей просьбы, уставилась на носки сапожек, - пожалуйста. Саврянин вымученно вздохнул, но девушка уже давно приноровилась отличать его вздохи «на публику», от искренних эмоций. Одеяла были колючими, Рыска чувствовала это даже сквозь мягкие, шерстяные брюки и хлопковую рубаху, боясь даже представить, каково Альку: саврянин, не изменяя привычке, разделся донага. Хоть плотная, двухслойная мешковина и укрывала повозку, а сухой тюфяк был набит сеном, в ней было ненамного теплее, чем на улице. Кожа видуна стала гусиной, а губы задрожали. Рыска откинула одеяло, запуская парня внутрь. Он лег набок, прижав руки к груди. Бывшая видунья предварительно отодвинулась от холмика, где лежал теплый камень, чтобы саврянин на него лег. Видя нахмуренные брови и дрожащие губы видуна, её начал мучить стыд, который, впрочем, тут же ушел, стоило представить, что то же самое ждало бы его в палатке. Вздохнув, Рыска задрала рубаху: - Обними меня. Альк не двигался. - Ну же, замерзнешь. Поняв, что девушка действительно говорит это ради сохранения тепла, Альк холодными руками прижал её к себе. От тюфяка вкусно пахло сеном и немножко пылью. Видун зарылся лицом в Рыскины волосы. Вдруг девушка дернулась и обвила его тело ногами. С удивлением парень почувствовал, как холод стал исчезать, сменяясь на тепло. Впрочем, вместе с теплом в теле появилось и желание. - Что же ты со мной делаешь? – Тихонько проворчал куда-то в шею ринтарки белокосый. Рыска улыбнулась и поцеловала его в макушку, чувствуя, как нечто все уверенней упирается ей в бедро: - Не знаю. Главное, что ты рядом и нам тепло. Как было в той песне? «Лю́быми змеями обнявшись»?… - Дуреха. – Вздохнул Альк, чуть приподнимаясь на локте. Лицо Рыски не было видно в темноте, но он чувствовал её улыбку, её дыхание. Медленно высвободив руку из-под одеяла, он провел по её лицу, задержав пальцы на щеке. «Кожа мягкая, нежная... У городских шлюх такой не бывает». - мысленно фыркнул видун. Рыска не противилась прикосновениям, и Альк провел большим пальцем по нижней губе. «Нецелованная…». Вдруг Рыска поцеловала его поднесенный палец. Вновь проведя по губам, Альк почувствовал её улыбку. Улыбку этой милой, желанной, дорогой сердцу дурехи… Медленно, боясь спугнуть, Альк начал покрывать её лицо поцелуями, мягкими, легкими, нежными. Такими он только мать целовал, да и то в детстве. Дыхание Рыски стало более тяжелым, это только сильнее распаляло видуна. «Будь что будет». *** «Будь что будет». Рыска уже сама начала сходить с ума от его прикосновений, таких нежных, полных странного отчаяния. Губы видуна избегали её губ и от этого становилось едва ли не больно. Альк проложил робкую тропинку из легких поцелуев от щек к шее девушки, а прохладные пальцы вновь забрались под хлопок рубахи, намереваясь сломить все привычные преграды и устои. Мужские ладони накрыли грудь весчанки, заставив её прерывисто выдохнуть. Пальцы, будто угольки, обожглись о горошины сосков. - Альк… - Тихонечко и как-то по-особому простонала Рыска. Саврянин убрал одну руку от её груди. Рыска едва сдержала второй, но уже недовольный стон. «Хольга, пусть он вернет руку на место…». Альк вытянул из-под рубахи руку и перевернул девушку на спину, нависнув над ней. Запустив ладонь в волосы бывшей видуньи, наплевав на все запреты, он наклонился и поцеловал её. Губы весчанки оказались на диво нежными. На щепку Альку показалось, будто он разучился целоваться. В глубине души посмеявшись над этой глупостью, он поцеловал её снова. И снова… Глубоко, медленно и очень ласковой. Она казалась сладкой на вкус, и такой нежно-неумелой. Едва прикусив губу, он чуточку отстранился, пытаясь разглядеть девушку в темноте. Ладонь вновь скользнула к задравшейся рубахе. Тихий стон удовольствия был наградой для его слуха и будто командой для всего остального. Обнаженная мужская плоть, казалось, начала пульсировать в ожидании, когда Альк потянул вниз край Рыскиных брюк. *** Глубокий, страстный и влажный поцелуй будто перевернул мир в глазах девушки. Рыска чувствовала, как Альк начал дрожать и готова была поклясться, что не холод был этому причиной. Когда саврянин чуть приподнялся, скользнув пальцами к краю девичьих штанов, где-то близко прошумело громкое уханье совы. Хаскиль вздрогнул и замер. Спустя щепку он тряхнул головой и отодвинулся. - Альк? – Хриплым голосом спросила весчанка. - Рыска... Прости. Я не должен был к тебе лезть. Саврянин лег рядом и нежно привлек к себе девушку, натягивая скомканую рубаху ниже, укрывая одеялом. Обнял, покрывая поцелуями висок и тихо начал шептать слова прощенья. Рыска сначала ничего не понимала. Потом вдруг появилось чувство обиды, стыда, и мягкими волнами накатила злость. «Перехотел. Или поиздевался. Помял и бросил…». - обидными словами билось у девушки в голове. В уголке глаза защипало, и слезы растеклись по щекам. - Рыска, ты чего? – Испуганный голос видуна заставил весчанку только сильнее сжать челюсть. Спустя щепку Альк, крепко-крепко её обняв, тихонько прошепта., - Нельзя мне было… Не так с любимыми обращаются. Рыска, вздрогнув, притихла: «С любимыми?... Это ли сейчас сказал Альк?». С лучину молодые люди лежали без звука и без движения. Потом Рыска все-таки не выдержала и нарушила тишину: - Пора спать.. И обняла саврянина. *** Альк лежал, глядя в потолок повозки, и гладил руку спящей Рыски, вспоминая далекое детство. В детстве они с Альгизом ходили по лесам. Пока они шли, егерь рассказывал сказки. А еще этот егерь обладал удивительно чутким слухом, бывало, он слышал людскую речь на расстоянии в сто - сто-пятьдесят шагов, а порой даже мог её разобрать. Именно про это он забыл. А еще про то, что Альгиз отлично подражает звукам лесных зверей и птиц. Особенно ночных, вроде совы. Альк иронично хмыкнул: «Отец отпугивает от дочери юнцов - совершенно обычная ситуация…». Впрочем, он все-таки не дал им завершить начатое. «Ну и правильно. Слишком уж я ведом у эмоций и чувств. Рыска обиделась, наверное». Альк вздохнул и, крепче обнимая весчанку, провалился в сон. *** - Тан, подай огня! - Во, держи. Раздался негромкий собачий скулеж. - О, хорошие мои, пришли. Ну-ка, нюхай, что у нас тут? Рыска рывком села, разбудив при этом Алька: - Что случилось? Саврянин сонно нахмурился и махнул рукой: - Собак привели. Через лучину-две выдвинемся. - А-а-а… Девушка встала, и, отойдя в уголок повозки, начала переодеваться и причесываться. Альк сел на постели и, сладко зевая, подтащил к себе штаны. Кое-как одевшись, парень соскочил с повозки. - Доброе утро, юный виконт. - Прикуривая от костра самокрутку, поздоровался егерь. - Доброе. – Буркнул Альк, вспоминая ночь. Альгиз хмыкнул, вставая с корточек и выдыхая облако табачного дыма. - Совы всю ночь летали в округе, не находишь? Ухали, спать мешали. – Миролюбиво сказал мужик, с едва слышным треском затягиваясь самодельной папироской. - Угу. - Как там леди Рыска? Выспалась? - Вроде да. – В утреннем сумраке глаза Алька предупреждающе сверкнули, отразив пламя костерка. - Ты того, деваху не обижай. Хороший ты парень, Альк, да только если не уверен - не начинай. Угу? – Вздохнул Альгиз. Егерское «угу» уж очень сильно напоминало совиное уханье. Сзади раздался слабый удар о снег и тихое «ой!» - Вон, встала охотница наша. – Хмыкнул отец оной, затягиваясь самокруткой. - Пойду, коров проверю. Застоялись, наверное, буренки. Под ногами егеря едва слышно затрещал снег. «По лесу идет, как по ковру. Будто не человек, а зверь лесной» - некстати подумалось Альку. Рядышком пристроилась Рыска. Губы и глаза у нее чуть припухли, на ресницах висели легкие капельки: девушка только что «умылась» снегом. - Пить хочется. – Сонно и чуть капризно пожаловалась весчанка. - Сейчас, Сойл как раз поставил котелок греться. - У… - Как-то безразлично протянула чернокосая. – А где собаки? - У дальней палатки. - Ммм… - Рыска мягко обняла и уткнулась носом в плечо видуна. Саврянин с легкой улыбкой погладил девушку по спине. Взгляд Алька уцепился за красную точку, недалеко от повозки. С очередным затягом, тлеющий конец самокрутки осветил лицо внимательно наблюдающего за парой егеря. *** - Ну же… Давай, Альк, давай… - Горячо шептал Тиньк, затаившийся в укрытии в метре от Рыски. Девушка ухмыльнулась. Был полдень, когда процессия добралась до охотничьих построек и укрытий. Альк растолковывал девушке план: - Смотри: ты с отцом, Тиньком и Таном спрячетесь здесь, а я, Альгиз и остальные охотники с собаками будем загонять зверей с севера. Лучин через пять-шесть, услышите лай и шум, а через пару щепок заметите зверей. Если не хочешь - не стреляй. Сюда они точно не залезут, так что все должно быть хорошо. Не бойся, я скоро буду. - Альк, а, может, лучше тут останешься? – Жалостливо начала Рыска. - Нет, Альгизу же кто-то должен помогать. Охотников маловато, да и к тому же ничего не случится. – Саврянин протянул девушке её любимый тисовый лук, чмокнул в лоб и скрылся в лесной чаще, куда недавно ушли охотники. Рыска вздохнула и опять посмотрела на Тинька. Упрямые губы подростка были сложены в тонкую нить. В руках был заведенный арбалет. Такой же, только большего размера был у его отца, господина Анеха. Рыска несколько лучин назад спросила Алька, почему у всех арбалеты, а у нее лук. - Не о том думаешь. – Фыркнул саврянин. Впрочем, помолчав, добавил, - Из лука можно выстрелить быстрее. Арбалет надо перезаряжать, а ты все равно не умеешь. К тому же целиться из него надо по-другому. Весчанка улыбнулась. «Где он там? Знаток оружия». Бугристая поляна перед укрытиями была не тронута, Альгиз вообще запретил её топтать. Рыска посмотрела в сторону палатки. Между двумя балками виднелся шесток с небольшими тушками: куньими, бобриными, заячьими, вон, даже лисья одна висит. Девушка опять вздохнула - зверье было жалко. «Нет. Не буду стрелять. И смотреть не буду». - Упрямо решила бывшая видунья. Через щепку раздался тихий, но могучий треск-стрекот, как бывает при приближении дождя. Вдалеке зазвучали рожки и трещотки, заглушая даже собачий лай и пугая несчастных зверей. Еще спустя щепку на поляну, затравленно озираясь, вылетели трое волков. Серые шубы блестели под наконец-то поднявшимся солнцем. Со стороны Тинька раздался щелчок, отправляющий арбалетный болт в полет. Проламывая кусты, на поляну явился лось. Животные не могли удрать с площадки, весь её периметр был обвязан веревками с красными лентами. Через каждые двадцать метров стояли охотники, из тех, что привели собак, каждый из них держал по луку. Захлебнувшись скулежом, на землю упал еще один волк - болт канцлера насквозь прошиб грудину. Как ни странно, девушка не испытывала ни отвращения, ни радости, ни азарта. Еще спустя щепку, на поляне оказалось огромное количество зверья. Рыска аж рот открыла: никогда не видела столько диких животных в одном месте. Тут были косули, кабан, лось и лисы, то там то тут они мелькали цветными пятнами. Между ног охотников проносились одуревшие от ужаса зайцы. Над поляной противно орали вороны. Кое-где уже расцветали винными пятнами следы крови, обрамляя тельца убитых или смертельно раненных зверей. Девушка заметила фигуру Алька. Скинув плащ, саврянин метко бил из своего тисового лука по воронам и зайцам, оставив крупную дичь спрятавшимся в укрытии брату и отцу. Егерь стоял в стороне. Арбалет мужчины был зачехлен, в руках - неизменная самокрутка. Лицо Альгиза радости не выражало: шла бойня зверей его леса. Впрочем, слишком грустным оно тоже не было: когда баланс в природе начинал перевешивать, охота его уравнивала. Рыска опять посмотрела на Алька. Саврянин бил азартно, но без особой злобы. Девушка невольно залюбовалась отточенными движениями. Как плавно, но быстро падала стрела на тетиву, как Альк ёмким движением оттягивал её, не приминая оперенья. Как подводил к лицу и спускал, отправляя к Хольге еще одного лесного жителя. Вдруг холм позади видуна зашевелился. Рыску сковало нехорошее предчувствие. И верно, снег начал опадать, являя миру разбуженного шумом и запахом крови огромного бурого медведя. Рыска онемела от ужаса, а косолапый, тем временем, приметил белокосого стрелка. Поднявшись на задние лапы, медведь распахнул клыкастую пасть и замахнулся лапой, намереваясь повалить Алька на землю. Из оцепенения девушку вывел крик Тинька: - Альк! Осторожно, сзади бер! Саврянин не успевал убежать от медведя, а для Рыски мир вокруг будто остановился. Девушке показалось, что дар остался в ней. Она почти видела ворот, нависший над Альком: деревянный, не тяжелый, пальцем тронь - закрутится. Да только знала: не сможет ни ухватиться за него, ни повернуть. Не сможет так, сможет по-другому. В долю щепы извлеченная стрела уютно устроилась в пальцах, будто девушка с молочных зубов была прирожденной лучницей. Отполированная касаниями поверхность тиса, будто литая, засела в ладонь. Оттянув тетиву, Рыска слышала, как недовольно трещит дерево, сопротивляясь натяжению, желая вернуть прежнюю форму. Что ж, она не будет его понапрасну мучить. Вскинув локоть и лишь взглянув на цель, полукровка пустила стрелу в полет. Медвежий рев захлебнулся и оборвался. С громким ударом в сугроб упала пушистая туша. Из левого глаза косолапого ярким огоньком торчало рыжее оперение, прервавшее зверю жизнь. Рядом раздался пораженное оханье старшего Хаскиля, а с другой стороны, спустя щепку, завистливый голос Тинька: - Где ты так стрелять научилась? - Брат твой научил. - Бездумно ответила девушка. Сражение на поляне длилось недолго. Затравленное зверье издало последние визги и белокосые охотники начали собирать трофеи. Рыска вылезла из укрытия и подбежала к Альку. - Спасибо. Хороший выстрел. Сильные руки прижали весчанку к груди, пахнущей кровью и потом. Спустя щепку, Альк чуть отстранил девушку и нагнулся к её губам. Рыска вздрогнула, но не отдернулась и даже ответила на этот быстрый поцелуй. Оторвавшись от девичьих губ, Альк буднично сказал: - Кстати, мы рысь подбили. Она живая, но с раной в лапе. Пойдем, глянешь? Рыска засомневалась, но к ним уже подошел Альгиз: - Прекрасный выстрел, молодая леди. – Щелкнув пальцами, егерь отправил тлеющий бычок в полет. – Ну, Альк, пойдем за кошкой? - Пойдем. – И взяв Рыску за руку, двинулся в чащу. *** Лесную царицу они нашли неподалеку. Яростно рыча, зверь полз, дергаясь и волоча раненную лапу. - Как же вы её так? – Спросила Рыска, выглядывая из-за спины видуна. Егерь хмыкнул: - Она, как и любая кошка испугалась и брысь на дерево. Там-то её и подстрелили. Думали - сдохла, а нет, лишь лапу подбили. Альк заметил, а мы дальше побежали. Решили потом вернуться. Лесник подошел ближе: - Эх, красавица… Сейчас добивать уже жалко, а до весны с такой раной не вытянет. Чуть помолчав, девушка жалостливо спросила: - Альк… А мы не можем её в замок забрать? - Сдурела, что ль? А кормить её кто будет? Рыска сникла. - Вот что, молодежь. Кошку я, так и быть, к себе пока возьму. Но только её до хозяйства моего довезти-то надо. - Довезем. Как бы сейчас её забрать… - Задумчиво протянул саврянин. - Она одурела-то уже. Вон, верещали сколько. И крови потеряла будь здоров. – Альгиз бесстрашно подошел к зверюге и ловко ухватил за шкирку. Рысь затихла, лишь предупреждающе рыкнула. - Альк, подай веревку. Саврянин достал кинжал и разрезал веревку у ближайшего дерева. Сорвав красные отпугивающие ленты, он протянул путы егерю. Быстро связав зверю между собой передние лапы, уделив внимание подбитой конечности и плотно примотав к пузу задние, лесник довольно хмыкнул: - Хороша... Красавица. - А вдруг самец? – Сомневаясь. спросила Рыска. - Не, девчонка. Вон, даже по мордашке видно. Рыска неуверенно подошла. Её тезка лениво одарила девушку полным презрения взглядом. Весчанка робко протянула ладонь к широкой голове кошки. Рысь сморщила нос, устрашающе зашипев на человеческие пальцы. Под белой манишкой на груди угрожающе заклокотало. - Во, видишь, морда треугольная и нос узкий? У котов по-другому - глаза меньше, нос шире, а башка, как кирпич. – Хохотнул саврянский лесник. – Альк, свисни сюда кого-нибудь, главное, без псов пойти додумались. Видун заправил за губу два пальца, оглушив округу тянущим звуком. На свист прибежал Сойл и еще один охотник, которого Рыска раньше не видела. - Кошку до телеги дотащите. Не убивать, не обижать, лапу не тревожить. - Приказал Альк. _________________________________________________________________ * Бер (прим. автора) - медведь. * "Не любо, - не слушай, а врать не мешай" - лозунг с которым пишет некоторые свои произведения Ольга Громыко.