Черный Змей Конохи

Коноха. Квартал Учиха. Лаборатория Северуса Снейпа. Профессор зельеварения в который раз просматривал учебный план и анализировал его. За прошедший, с момента его появления в Конохе, год, он значительно продвинулся в попытках адаптации магии к местным условиям. Проблема была в разнице между самой природой магии и чакры. Чакра состояла из двух компонентов: Инь и Янь, к которым, уже потом, при применении техник шиноби, добавлялись стихийные компоненты, с магией же ситуация была обратная – магическая энергия была единой и форму принимала при помощи жеста и слова. Конечно, можно было счесть это некой заменой ручных печатей шиноби, но эту аналогию бывший декан Слизерина отверг еще в самом начале исследований. Некое сходство наблюдалось с Интоном, но Интон базировался на Инь компоненте и приблизительно соответствовал ментальным техникам в магии. Вообще, впервые увидев схему СЦЧ, Северус задался вопросом – откуда собственно взялся этот явно искусственный биологический механизм? А изучив мифы и сказания, задумался – кем же на самом деле был Рикудо Саннин? Если до него люди не умели пользоваться чакрой, то что же он такое сделал? Изменил генетическое строение целой расы?! Существование древних демонов и призывных животных (по сути тех же демонов, только настроенных более миролюбиво) массово использующих чакру и параллельное существование человеческой расы, не способной, до Рикудо, использовать чакру, противоречило складной картине мира. Почему первые не покорили, или же не истребили вторых? Ответа на этот вопрос не было. Вообще, для существования целостной картины мира, чего то решительно не хватало, словно некий элемент, центральный факт, вокруг которого и строился мир, отсутствовал. По поводу же адаптации магии для местных условий возникли серьезные проблемы. Прежде всего, магия в шиноби присутствовала, но ее высвобождению и превращению в чары мешала чакра и сама СЦЧ в целом. Магическая энергия походила на глубинные слои воды, затянутые сверху, толстой, тягучей нефтяной пленкой чакры. Причем у простых людей, не шиноби, шансов овладеть магией не было никаких, их барьер больше напоминал вековой лед. Ладно, подумал Снейп, маглы они и есть маглы, тут как говорится, даже от смены мира ничего не поменялось. Несколько радовали его помощники, Анко, Шисуи и приглянувшийся во время чтения лекций в госпитале, молодой, внимательный человек по имени Якуши Кабуто. Редко за кем из шиноби можно было увидеть такую страсть к знаниям. За все время обучения в Снейпа, Шисуи смог освоить только три заклинания, хотя и сразу на невербальном уровне, Анко - всего пару, а Кабуто – целых пять! Так, что именно эти трое станут его ближайшими сподвижниками в этом мире и помощниками в дальнейших исследованиях. Коноха. Внутренняя тюрьма клана Учиха. Глава клана внимательно разглядывал висящее в цепях бесчувственное тело своего старшего сына. Год, целый год пыток, сканирования разума, применения Мангеке Шарингана, да что там Мангеке, Фугаку согласился даже на применение Снейпом своей «легилемнции» и Омута Памяти! И все бесполезно! Он так и не понял причину побудившую Итачи предать клан и обречь своих родичей на смерть. Не считать же за достойную причину, тот бред, что выдал ему Данзо! Хотя с другой стороны, Фугаку испытывал даже некоторую гордость за стойкость своего старшего отпрыска, выстоять, не сломаться, сохранить себя, под пытками и ломкой сознания, на протяжении целого года, это дано далеко не каждому! Интересно, что под воздействием боли у Итачи пробудился Мангеке Шаринган, так что сейчас в клане было целых три носителя этой особенности. Но что сейчас делать со старшим сыном, Фугаку не представлял, наследником, под давлением старейшин клана, уже был назначен Саске, казнить Итачи было нельзя, а отпустить - совершенно невозможно. Так, что глава сильнейшего клана Конохи пребывал в сильнейшем расстройстве. Страна Рисовых Полей. Деревня Звука. Орочимару задумчиво сидел в кресле и отрешенным взглядов рассматривал свою левую руку и обвивающие ее зеленые побеги, ласкающиеся, льнувшие к истинному обладателю Мокутона. После ритуала проведенного Фу и снятия старых блоков в сознании, он засел за имевшиеся в доступе свитки о Стихии Дерева, хотя намного правильней было бы назвать это Стихией Жизни. Да, в основе лежали Дотон и Суйтон, но на выходе могло получаться, нечто совершено невероятное. Первый Хокаге использовал только древесные техники, такие же, только намного слабее мог применять Ямато, результат экспериментов самого Орочимару, но сам змеиный саннин, используя свое глубочайшие знания о природе жизни и смерти, о строении биологических существ, смог продвинуться намного дальше. По сути, лианы, что сейчас касались его, были уже промежуточным видом между животными и растениями, причем с ментальной привязкой к Орочимару, при желании он мог их почувствовать и использовать как десятки и сотни дополнительных конечностей. Они могли передавать чакру, свет, звук, змеиный саннин мог одновременно проводить опыты и наблюдать за каждым шиноби на территории Деревни Звука, которую он уже опутал миллионами корней. Наверное, при желании, можно было опутать весь мир мощнейшей корневой системой, но тут вступало в действие ограничение по нагрузке на человеческий мозг. Даже за всей своей, честно сказать, не самой большой деревней, Орочимару мог наблюдать не более часа, расплачиваясь за это потом, многочасовой мигренью, с которой не справлялась ни одна медицинская техника. Тело, простое человеческое тело, ну пусть не простое, но даже могучий организм шиноби, со всеми улучшениями и усилениями проведенными змеиным саннином над собой, не справлялось, подводя своего хозяина. Давно разрабатываемая им система Фуши Тенсей не могла никак помочь, при переселении в новое тело Орочимару гарантированно терял Кеккей Генкай, а отказаться от такой вкусной, распробованной плюшки было решительно выше его сил. Слава Ками, что после овладения Мокутоном и изучением его особенностей, им были выявлены некоторые интересные моменты, наверное, неизвестные даже Хашираме Сенджу, позволявшие продлить собственную жизнь лет, эдак, до двухсот-трехсот. Так, что время подумать еще было. Страна Рисовых Полей. Деревня Звука. Шимура Данзо медитировал. Он не любил это занятие и редко ему предавался, будучи сугубо человеком действия, а отнюдь не созерцания. Но сейчас мог позволить себе несколько минут отдыха. Целый год был потрачен не зря. Данзо аккуратно, нежно и деликатно восстановил все связи своих шпионских сетей, как в Конохе, так и за ее пределами, причем внешние сети он столь же аккуратно вывел еще и на Шикаку Нара, ставшего главой разведки в Конохагакуре. Глава клана Нара, конечно же понял, кто и зачем на него выходит, но отказаться от уже построенной и работающей сети шпионов в соседних странах не мог. Всю информацию Данзо либо унес с собой, либо уничтожил при бегстве, а строить новые сетевые структуры с нуля – было тяжелейшим занятием на многие годы, что природная натуры истинного Нара откровенно противилась. Помимо своих шпионов, Данзо установил связь с набирающей силу, в Стране Дождей, организацией Акацуки, чему значительно помогла информация предоставленная Орочимару, ранее даже входившему в нее. Конечно Данзо с удивлением узнал в лидере Акацуки мальчишку с Риннеганом, которого он давно уже списал со счетов, но как говорится жизнь располагает к неожиданным открытиям, еще его удивило присутствие в этой компании Какузу из Скрытого Водопада, несомненно легендарного шиноби, сражавшегося еще с Первым Хокаге и выжившим в поединке с ним. Но самой главной своей удачей глава клана Шимура считал – Орочимару. Снятие глубинных блоков в сознании змеиного саннина привело не только к овладению им наследия предков, Мокутоном, но и к довольно неожиданному результату в плане характера. Нрав Белого Змея несколько смягчился, склонность к убийствам и мучительным для подопытных опытов снизилась, по оценке Фу, где-то на двадцать-тридцать процентов. В целом Орочимару, стал спокойнее и рассудительнее, пропала или ушла вглубь пугающая, иногда даже самого Данзо, одержимость бессмертием и овладением всех дзюцу. Змеиный саннин стал больше походить не на безумного маньяка, а просто на увлекающегося ученого и стал приближаться к идеалу истинного правителя, в представлении одноглазого инвалида.