***
Из кабинета врача Билла вывела медсестра, неся в руках заключения об осмотре. Она держала мальчика за локоть, потому что тот так и норовил упасть где-нибудь от стыда. В коридоре уже сидел отец братьев и две женщины: одна лет пятидесяти, другая примерно сорока пяти. Две крашеные блондинки, одна из которых рыдала. Когда отец увидел Билла, подошёл к нему и сжал его плечи: - Сына, я говорил с полицейским. - Пап, где Том? - Будто не слыша, спросил Билл. - На улицу вышел, сейчас вернётся, - отец крепко сжал сына в объятьях, на что тот шикнул, выражая свою неизбежную боль от прикосновений, - прости, прости. - Билл, я передаю ваши результаты следователю, который начнёт вести ваше дело. Вы имеете право никому их не предъявлять, но для следствия это понадобиться, - сказала медсестра. Он лишь кивнул. Потом они узнали, что Стивен со всеми подробностями рассказывал о своём деянии, Хейн и Лео сознались в соучастии, хотя второй долго отпирался и говорил, что его там не было. Билл написал заявление. Теперь трое ребят сидели за решёткой следственного изолятора. - Я бы посоветовал нанять сыну психотерапевта, - мельком тихо сказал полицейский отцу. По дороге домой все трое - Билл, Том и отец, молчали. Парни сидели на заднем сидении, старший держал младшего за руку и иногда целовал в висок. Дома история повторилась. Не поздоровавшись с матерью, которая уже узнала от отца про полицию, парни прошли в комнату брюнета. Билл лёг на кровать, на бок, Том сел рядом: - Мне уйти? - Полежи со мной, - старший удивился, но улёгся рядом с Биллом. Тот резко ткнулся носом в его руку и снова начал рыдать. Это продолжалось долго, громко и страшно. Он кричал так, будто его резали по живому. Томас лишь гладил его по волосам, рукам, - Том, мне так больно, я сейчас умру. - В больницу может? - Нет, мне сказали это пройдёт. Этот кошмар должен закончиться когда-нибудь. Завтра снова на допрос. - Прости, - на эти слова Билл поднял голову, - что не смог тогда помочь тебе, что не знал, что... - Ты бы ничего не сделал. Ты не виноват, - младший подбадривающе погладил Тома по руке. - Ты меня ещё и успокаиваешь, - ухмыльнулся Томас, - в этом весь ты. - Сына, к тебе можно? - Послышался голос матери за дверью. - Да, мам. Женщина вошла в комнату и села на край кровати. - Кушать хотите? - Она знала, что Билла сейчас трогать нельзя и просто сидела рядом. - Не могу, извини, - он поднялся и сел рядом с мамой, погладив её по руке, будто утешая. У Симоны заметно покраснели глаза, но она не давала себе расплакаться. - А я тебе твой любимый лимонный пирог приготовила, - её голос немного дрогнул. - Мы попозже придем с Томом, хорошо? - Конечно, мои мальчики, - мама вышла. Они немного помолчали, затем Том ещё раз обнял брата. Молча они пришли на кухню, уселись рядом напротив родителей. Всё это напоминало их недавний день рождения. Мальчики взяли по куску пирога, старший быстро его сжевал, а младший откусил пару раз от края и снова положил на тарелку. Родители пытались просто разговаривать на отстранённые темы, но получалось не очень хорошо. - Спасибо, мам, - синхронно произнесли парни и вышли из-за стола, снова направляясь в комнату Билла; там сели на край кровати. - Я лягу спать, ладно? Просто устал, и завтра мне ещё в участок ехать после школы. - Не ходил бы ты... - Ну вообще у меня есть справка на два месяца в связи с побоями и.., ну ты понял, но не хочу пропускать. - Ну и дурак. Завтра хоть не иди. - Хорошо. - Билл, почему сразу не сказал обо всём? - Я не мог. Том, это сложно, поверь, и говорить об этом... - Всё, всё, извини меня, - дредастый притянул брюнета к себе и чмокнул с висок. Второй обнял брата за талию двумя руками. Так они и сидели. - Почему Меланхолик? Этот вопрос ввёл Томаса в ступор. - Я сижу в чате одном, там познакомился с парнем, просто общались, переписывались, я делился с ним своими мыслями насчёт тебя... Говорил ему, что я люблю своего брата совсем не как брата. - Это та самая переписка, о которой ты подумал в прошлый раз? - Да. И однажды этот парень с ником "Меланхолик" написал, что сделал одну ужасную вещь. - Трахнул другого парня в туалете? - Зло и одновременно грустно проговорил Билл. - Да. Я сказал ему, что не могу с ним больше общаться, потому что это ужасно. Он говорил, что тот парень, то есть ты, написал ему какую-то гневную записку, и он разозлился. - Ага. Снова записки? Значит играют не только с тобой и мной. - Ты не писал? - Нет. Знаешь, что самое обидное? - Билл ещё больше ссутулился и нахмурился. - Слушаю? - Я хотел, чтобы ты стал моим первым... парнем. А вместо этого меня выебал какой-то урод. Я даже говорить спокойно не могу, - перешёл почти на крик Билл, и его глаза снова стали краснеть. - Я и так буду твоим первым, ведь мы-то любим, - сказал немного несвязно Том и начал успокаивать брата. Они легли на кровать Билла в обнимку, Том шептал ему на ухо какие-то бессмысленные успокоительные слова, гладил по спине и целовал в висок, понимая, что большее ему будет позволено очень не скоро, да и не хотелось бы расстраивать и так покарёженного жизнью брата. Так они и уснули.***
Ранним утром следующего дня мистер Джениссон почувствовал какой-то дискомфорт. Он, как обычно, принял душ, плотно позавтракал, оделся и пошёл в школу. Там, непривычно для него, он ни разу не встретил своих подопытных. После второго урока, зайдя в учительскую, он заметил ауру напряжения вокруг. - Доброе утро, коллеги! Что-то стряслось с утра пораньше? - В ответ к нему подлетела молодая химичка. - Мистер Джениссон, здравствуйте! Вчера у нас братишки наши ненаглядные нашалили, представляете, и сегодня никого нет! - Так, Фрау Классен, давайте спокойно вы мне сейчас всё расскажете, - он взял под руку девушку и хотел увести её из кабинета. - Нечего тут рассказывать, Хельга! Идите занимайтесь своими делами! - Разразился рядом голос фрау Майер. - Ой, да больно надо, - обиделась химичка. - Давайте на следующей перемене в столовой встретимся и поговорим, - проворковал Джениссон, на что Классен расплылась в улыбке и еле заметно кивнула. В назначенное время в назначенном месте учителя встретились и сели за один столик в столовой. Джениссон, не торопясь, жевал картошку, а Классен присела к нему и оглянулась, будто боясь, что их заметят. - В общем вчера после второго урока, кажется, Каулитц наш старший избил парня из параллели, лысый такой, как же его, Саймон... Сильвер... - Стивен? - Да, точно! Там были ещё два его друга, из этого же класса, и брат младший. Их всех забрали в полицию. Сегодня в школе появились только друзья этого Стивена, оказалось его закрыли, ну в смысле, сажать его походу собираются. Говорят, - она нагнулась ближе к психологу, перейдя почти на шёпот, - что он изнасиловал Каулитца младшего, представляете? Тут Джениссону немного поплохело и он едва не подавился обедом. - Вот и я говорю, просто кошмар! Я конечно понимаю, что Билл немного женственен, но какие злые дети у нас! Беспредел творится! - Говорите, братьев сегодня в школе нет? - У меня сегодня был урок в десятом А, самый первый, так вот не было Билла и Стивена. Томаса по-моему тоже нет в школе. - Хорошо, спасибо, дорогая, - он обольстительно улыбнулся и встал из-за стола. Химичка растаяла от этой улыбки и продолжала сидеть за столом. Джениссон уверенной походкой вошёл в учительскую и взял журнал десятого А. Там был записан домашний номер Каулитцев. Быстро его переписав, он задумался: "Наверное, будет как-то подозрительно, если я позвоню им и спрошу, почему мальчиков нет в школе. Нет, не буду". Его уроки в этот день длились очень долго, и он только и делал, что думал об этой ситуации. После четвёртого урока учитель вышел из кабинета и спустился на первый этаж. Там стояли двое полицейских; в этот момент Джениссон не на шутку испугался. Он направился к парадной двери, когда сзади его окликнул один из представителей власти. - Добрый день, полиция Лойтше. - Здравствуйте, что-то случилось у нас в школе? - Случилось, и вы не в курсе. Скажите, где мы можем найти Леонарда Леманна и Хейна Дейса? - Они учатся в десятом А, нужно посмотреть их расписание, - учитель физики говорил уверенно и спокойно, когда как внутри него происходила неописуемая буря эмоций. По правде говоря, он очень боялся за свою задницу. - Спасибо, помогли. Майкл немного успокоился и вышел на улицу подышать воздухом. Спустя несколько минут парадные двери школы открылись, и из здания были выведены два друга в сопровождении конвоя в виде двух полицейских. Джениссон заметно напрягся, но решил для себя - никто никогда не узнает ни о чём, что он делал. Тем более какие-то невинные записочки ведь не могли спровоцировать довольно взрослых подростков на такие поступки?