The Five Stages of Getting Over Kurt Hummel

С поездки Блейна в Нью-Йорк прошло две недели. Он ходил на все занятия, ел три раза в день (иногда четыре, если поздней ночью они с Брендоном решали, что им нужен «Taco Bell» во время марафона «Call of Duty»), брился каждое утро и снова стал чувствовать себя почти нормально. Блейн знал, что всему нужно время, но расставание с Куртом тоже не вчера произошло, и он стал чувствовать себя лучше. Как человек. Снова как Блейн. Наконец настали выходные. Блейн уже заканчивал с бумагами, которые необходимо было подготовить к понедельнику. Его все еще удивляло, как много свободного времени у него теперь появилось, когда он не волновался постоянно о звонках или Скайпе с Куртом, или думал о том, когда в следующий раз увидит своего парня. — Что делаешь вечером? — спросил Брендон, натягивая чистое поло. — Ничего. Собираюсь повеселиться, — усмехнулся Блейн. — Все выходные я могу заниматься всем, чем захочу, пока тебя не будет, — Брендон широко улыбнулся, явно пребывая на седьмом небе от того, что собирался повидаться со своей девушкой впервые за месяц. — Ну, я пошел, — сказал он. — Повеселись. — Хорошо, — улыбнулся Блейн, помахав Брендону, когда тот вышел. Как только дверь закрылась и в комнате стало тихо, Блейн вздохнул и упал лицом на кровать. На целых два дня вся комната была в его полном распоряжении. Два дня без домашней работы, занятий или репетиций хора. Замечательно. Он мог бы проспать целый день, но знал, что не будет. После того количества времени, что Блейн провел в постели, пытаясь отойти от разрыва, много спать теперь казалось неправильным. Будто с ним опять что-то было не так. И Блейн правда больше не хотел так себя чувствовать. Он переоделся в спортивные штаны и футболку и заказал пиццу от «Papa John’s». Слюнки потекли лишь от мысли о том, как он будет опускать каждый кусочек в чесночный соус, настолько вкусный, что просто должен быть запрещен законом. Засевшая в груди тяжесть исчезла. Блейн все еще скучал по Курту. Если честно, он, наверно, всегда будет скучать по нему. Такие люди, как Курт Хаммел, просто так не забываются. Блейн вытащил необходимую сумму из кошелька и выложил на стол, после чего включил телевизор и завалился на кровать. По ящику не шло ничего хорошего, но его вполне устраивало щелканье по каналам. В этом было что-то такое нормальное. Что-то, что Блейн привык делать все то время, которое было до Курта — проводить вечер пятницы просто расслабляясь и пялясь в телек. Он слегка улыбнулся, когда наконец нашел старый эпизод «Ох уж эти 70-ые». Именно то, что нужно. Легкое бессмысленное развлечение. И Эштон Катчер был определенно горяч, так что это тоже помогало. Сорок пять минут спустя, когда послышался стук в дверь, Блейн с нетерпением подскочил с кровати. — Как раз вовремя, — сказал он, а желудок в ожидании заурчал. Он сгреб деньги со стола и резко распахнул дверь с широкой улыбкой на лице. Его сердце на мгновение перестало биться, а улыбка перешла в отвисшую челюсть, когда он увидел, кто на самом деле стоял в коридоре. Конечно, не разносчик пиццы. Блейн жил в общежитии. Ему нужно было спуститься вниз к коменданту, чтобы встретить доставщика. Он прекрасно знал об этом. Поэтому его совершенно не должно было удивить, что кто-то другой смотрел на него в ответ. — Курт, — смог выдавить из себя Блейн. — Что ты здесь делаешь? — Хотел увидеть тебя, — сказал Курт; его голос звучал устало и ниже, чем обычно. Блейн смотрел на него, впитывал его и едва ли мог справиться с собственными чувствами. Боль в груди снова поднималась от вида юноши. Курт выглядел… ну, он выглядел ужасно, согласно стандартам самого Курта Хаммела. Его волосы были растрепаны и не в хорошем смысле; он явно не брился несколько дней (чего Блейн раньше никогда не видел за все то время, что они были вместе), и он был одет в пару прямых джинсов, футболку и шарф, которые, Блейн был абсолютно точно уверен, тот никогда бы не надел вместе, если бы вообще задумался над тем, что надевает. Но несмотря на то, что Блейн видел Курта и во время болезни, и тот был более собранным, чем сейчас, Хаммел все еще оставался самой потрясающе великолепной вещью, которую Блейн когда-либо видел. — Прошел месяц, — сказал Блейн, тяжело моргая несколько раз, чтобы убедиться, что Курт не галлюцинация. — Знаю, — затем у Блейна зазвонил телефон. Вероятно, комендант звонил сообщить, что его пицца прибыла. Честно говоря, если бы кто-то сказал, что мир взорвется, Блейн бы не стал сильно переживать. — Ну, ты увидел меня, — сказал Блейн, возненавидев то, как вздрогнул Курт от замечания. Какое право он имел вести себя так, словно ему больно? Курт был тем, кто вылез из ниоткуда спустя две недели после того, как они в последний раз контактировали. — Так тебе нужно что-то еще или…? — телефон снова звонил, пока они смотрели друг на друга. — Я скучаю по тебе, — сказал Курт, обнимая себя руками и глядя на Блейна с таким жалким выражением, что все самообладание Андерсона ушло на то, чтобы инстинктивно не ответить так, как он сделал бы раньше. — Что? — спросил Блейн; честно, лишь чтобы уточнить. Звук шагов по коридору мгновенно отвлек его, и один из соседей Блейна, Джейк, просунул голову в дверной проем. — Чувак! Разносчик пиццы здесь, — сказал он. Блейн вздохнул и передал деньги. — Позаботься о ней, ладно? — ответил он. — Могу я взять кусочек? — спросил Джейк. — Можешь взять всю. Только уйди, — сказал Блейн, не заботясь о том, что был груб. — Круто, — улыбнулся Джейк и, медленно кивнув, ушел. — Можно войти? — спросил Курт, неуютно переминаясь в коридоре. Блейн посмотрел на него и серьезно задумался в этот момент. Часть него хотела просто сказать Курту, чтобы тот вернулся в Нью-Йорк. Свалил из коридора Блейна, а заодно и навсегда из его жизни. Но другая часть хотела впустить Курта и задать ему пару вопросов. Эта часть победила. — Ладно, — сказал Блейн, отходя в сторону и наблюдая, как Курт заходит с тем же королевским изяществом, с которым привык двигаться. Когда дверь закрылась, Блейн повернулся и прислонился к ней спиной, скрещивая руки на груди. — Я задал вопрос. Ты скучал по мне? — Очень сильно, — натянутым голосом ответил Курт. — Я совершил ошибку, Блейн. Сердце Блейна забилось о ребра. Глаза широко распахнулись. Все тело начало покалывать от… злости. — Ты, должно быть, пиздец как издеваешься надо мной, — выплюнул Блейн. — Нет, серьезно, Курт. Прошу, скажи, что ты шутишь. — Шучу? Конечно, я не шучу. Я… — Ты не можешь снова так поступить со мной, — сказал Блейн, подходя ближе. — Я пытался сказать тебе по телефону, но… — Ты позвонил мне пьяным. Ты правда думал, что это все исправит? Что я просто прибегу к тебе, потому что ты пошел и напился в стельку, а потом позвонил после того, как разбил мне сердце? — спросил Блейн, почти срываясь на крик. — Я так много раз пытался позвонить тебе трезвым и просто не знал, как это сделать после того, как поступил с тобой, — сказал Курт, и его глаза заметно наполнились слезами. — После того, как ты позвонил мне, я ударил кулаком в стену. Мне наложили швы. Я сломал мизинец. Не могу поверить, что ты посмел позвонить мне и умолять вернуться после того, как сам заварил всю эту кашу, и я был так зол, что сделал это, — сказал Блейн, указывая на вмятину в гипсокартоне. — Блейн… — с беспокойством произнес Курт, опустив взгляд на его руку. — А потом я опять впал в депрессию. Мне становилось лучше до того, как ты позвонил. Я ходил на занятия и делал все остальное, а потом ты позвонил и снова выебал мои чувства. Ты снова разбил мне сердце. Но затем я вбил себе в голову, что все будет хорошо, если я просто приеду в Нью-Йорк и увижусь с тобой. Что я и сделал. И увидел тебя с парнем. Ты выглядел счастливым. Выглядел хорошо. Я выглядел как дерьмо, но ты — хорошо. И тогда я понял, что телефонный звонок был просто пьяной ошибкой. — Ты приезжал в Нью-Йорк? — спросил Курт, уставившись на Блейна. — Не знаю с кем ты меня видел, но это был не бойфренд. — Вы оба были в твоем общежитии, направлялись в твою комнату. Он был высоким с темными волосами. — Это, должно быть, Сиф. Он тоже вокалист, и они с парнем только расстались. Мы много проводили времени вместе и сопереживали друг другу. — Ты казался счастливым. Ты смеялся. Знаешь, как чертовски давно я на самом деле так смеялся, как ты в тот момент? — Я, скорее всего, говорил о тебе! — воскликнул Курт, перестав обнимать себя и вскинув руки в воздух. — Ты все, о чем я постоянно говорю. С того самого дня, как расстался с тобой, я сожалею об этом. — Тогда почему ты ничего не сказал? — спросил Блейн, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Почему, черт возьми, ты заставил меня пройти через это, Курт? Ты понятия не имеешь, каково мне было. — Я хотел, но нельзя просто взять и вернуть что-то такое назад! Я долго думал и наконец сделал, а потом сразу понял, что это было самой большой ошибкой, которую я когда-либо совершал. Но как я мог просто позвонить тебе на следующий день и попросить вернуться? — Я бы вернулся. Я бы вернулся с огромным удовольствием, Курт, — сказал Блейн, сердито вытирая слезы со щек. — Я был так сильно подавлен, но потом наконец мне начало становиться лучше, пока ты не позвонил и не втоптал мою жизнь обратно в кучу дерьма. А когда я увидел тебя в Нью-Йорке, то понял, что ты отпустил меня, и я тоже смогу отпустить. И я смогу, Курт. Я преодолею тебя и буду опять в порядке. Как ты посмел показаться здесь и снова так поступить со мной? Ты не разобьешь мое сердце в третий раз. Я не выдержу этого! О боже. Все тело Блейна напряглось, наполненное адреналином и яростью. Он думал, что у него случится сердечный приступ. Лицо, казалось, вот-вот взорвется, если он сейчас не заплачет. А Курт просто стоял и смотрел на него, словно тикающая часовая бомба. — Ты пугаешь меня, Блейн, — тихо сказал Курт. — Да? Тогда знаешь, что? Мне реально плевать, — прорычал Блейн. — Ты заставил меня пройти через ад. Ты — человек, которого я люблю больше всего на планете. Человек, который должен был любить меня в ответ, поддерживать и заботиться обо мне. Ты разбил мне сердце и разбил его еще разок, а теперь разбиваешь снова. — Мне так жаль, — Курт плакал. — Я так сильно люблю тебя. Мне так жаль, что я заставил тебя пройти через это. — Не ты должен плакать, Курт. Ты сам сделал это. Ты все испортил. Ты прекратил эти прекрасные отношения только потому, что скучал по мне. Так что не ты должен плакать, — выплюнул Блейн. — И ты не должен приходить сюда, в мою комнату, и говорить, что скучал. Я не хочу этого слышать. Я совсем потерялся без тебя и наконец ощущаю себя собой, а ты снова заставляешь меня почувствовать себя дерьмом. — Я не хотел. Я могу все вернуть. Для меня все это тоже было ужасно. — Нихрена оно не было ужасным для тебя. Нихрена. Не тебя бросили. Тебя когда-нибудь бросали? Это чертовски хреново. Я думал, что умру, когда ты порвал со мной. Я все время представлял наше будущее вместе и любил тебя буквально всем сердцем, а ты просто выбросил все, словно это не имело значения. Так что пошел ты, Курт. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя за то, что ты сделал со мной изначально, и ненавижу за то, что пришел сюда и сделал это снова, — выпалил Блейн, действуя, не задумываясь. Он сделал шаг вперед и с силой толкнул Курта, его руки уперлись в крепкие плечи. — Ты толкнул меня! — воскликнул Курт, совершенно ошеломленный. — Да, и сделаю это снова, — сказал Блейн и сделал; его грудь, казалось, охватило огнем. — Блейн, прекрати! — закричал Курт, его глаза зажглись ледяным огнем, который Блейн никогда не видел по отношению к себе. Очевидно, Курту было достаточно, потому что он шагнул навстречу Блейну и толкнул его в ответ. — Ненавижу тебя, — толчок. — Люблю тебя, — удар. — Ненавижу тебя! — удар. — Люблю тебя, — сказал Курт, толкая Блейна снова, но его выражение уже не было каменным. На нем отразились усталость и боль, и он казался старше, чем был на самом деле. — Блейн, я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Никогда не перестану. — Тогда почему ты отталкиваешь меня? — возмутился Блейн, толкая Курта снова, на этот раз пока его спина с силой не ударилась о стену. Они оба стояли, задыхаясь от тяжелых вдохов и смотрели друг на друга. Курт оторвался от стены, толкая Блейна так сильно, что тот отступил назад. Блейн всегда любил в Курте то, каким сильным он был и как большинство даже не догадывалось об этом. — Потому что ты приводишь меня в ужас, Блейн Андерсон. Мы так молоды и никогда не встречались с кем-то еще, а все, что я постоянно делаю, — это скучаю по тебе. Ты все, о чем я думаю. Я люблю тебя так сильно, что мне больно. И меня чертовски пугает, что я чувствую себя так в нашем возрасте. Я был так напуган и подумал, что если расстанусь с тобой, то все пройдет. Но нет. Все стало хуже. Я так сильно влюблен в тебя, что едва могу дышать, когда тебя нет рядом. Я встретил любовь всей своей жизни в старшей школе. Так не бывает с нормальными людьми, Блейн. Но вот они мы. Так что да, я оттолкнул тебя, но не потому, что не люблю. Я оттолкнул тебя потому, что люблю настолько сильно, что не знаю, как существовать, когда тебя нет рядом. Жизнь в Нью-Йорке без тебя разбивает мне сердце. Ты сказал, что я разбил твое трижды? Ты разбиваешь мое каждый день с момента начала учебного года, — прокричал Курт. — Ты не можешь винить меня за решение приехать в этот коллеж, Курт. Ты сам сказал мне поехать сюда! Мы обсуждали это тысячу раз! — И я рад, что ты здесь, Блейн. Этот колледж прекрасно подходит тебе. Но ты сказал, что планировал наше будущее. Как и я! С того момента, как мы согласились переехать в Нью-Йорк вместе, я планировал наше будущее. Я представлял, как утром мы бегаем за рогаликами и ходим смотреть шоу на Бродвей, гуляем по самому великолепному городу в мире рука об руку с любовью всей своей жизни. И я знаю, что наше время не ограничивается колледжем и у нас есть вся остальная жизнь для этого, но, черт возьми, я хотел, чтобы эта самая наша жизнь началась прямо сейчас, — закричал Курт. — Так что я тоже ненавижу тебя, Блейн! — и Курт снова толкнул его. — Хорошо! — воскликнул Блейн, толкая парня в ответ. Но в этот раз, когда его руки опустились на грудь Курта, он не отстранился. Блейн сжал ткань в кулак и дернул Курта на себя, сталкивая их губы вместе в поцелуе, приносящем боль. Блейн не совсем понимал, почему поцеловал Курта. В один момент он толкал его и ненавидел всей душой, а в следующий — ощущал, что если их губы не прижмутся друг к друга сию же секунду, он умрет. А потом он понял, в чем дело. — Скажи это еще раз, — зарычал Блейн в губы Курта. — Сказать что? — с придыханием спросил тот, прижимаясь лбом ко лбу Блейна и закрывая глаза. Блейн не гордился тем, что ощущал сильное удовлетворение от того, каким потерянным выглядел Курт после всего пары секунд поцелуя. — Скажи, что ненавидишь меня. — Нет. Зачем? — Скажи, а потом я отвечу, — Курт замер. — Ненавижу тебя, — наконец тихо сказал он. — Лжец, — прошептал Блейн, прежде чем грубо втянуть кожу в невероятно чувствительном месте с левой стороны шеи Курта. — Нет, ненавижу. Я ненавижу тебя. Я правда ненавижу тебя, — бормотал Курт, его бедра толкнулись вперед, и Блейн чертовски удивился, но не тому, что делал Курт. Он всегда очень сильно реагировал, когда Блейн целовал его там, но Андерсон скорее был поражен тому, что когда Курт качнул бердами навстречу, он прошелся прямо по невероятно твердому члену Блейна. Члену, который, Блейн даже не догадывался до этого момента, затвердел. Когда это случилось? — Хорошо. Потому что, знаешь, что я понял за это время? Единственный способ действительно ненавидеть кого-то — это так же сильно любить его. И если ты действительно ненавидишь меня, тогда и любишь точно так же, — сказал Блейн. — Боже, все так запутано, Блейн, — вздохнул Курт, снова прижимаясь к нему, чтобы потереться о его член. — Я знаю, — и он действительно знал. Знал, что то, как Курт стоял здесь и говорил, как любит его снова и снова, а Блейн не верил ему, пока тот не сказал, что ненавидит его, — безумие. Но так и есть. Слово «любовь» так легко слетало с людских губ, что Блейн не мог по-настоящему поверить в то, что мальчик, который так просто выбросил его, искреннее любил. Но теперь Блейн мог, потому что знал, что Курт тоже ненавидит его. Все действительно запутанно. Они запутались, и Блейн не знал любить это или ненавидеть. Он притянул Курта за рубашку еще ближе. — А теперь трахни меня. Курт простонал и сразу приоткрыл рот для поцелуя, почти полностью состоящего из языков и зубов. Блейн чувствовал, как Курт ведет его, пока спиной не ударился о стену. Крепкой рукой Курт ухватился за каменный член Блейна через штаны, отчего тот дернулся. Ему нужно было почувствовать Курта внутри. Ему нужно это прямо сейчас. — Я люблю тебя, — выдохнул Курт в губы Блейна, прежде чем прикусить его нижнюю губу слегка сильнее необходимого. — Покажи мне, — сказал Блейн, грубо хватая Курта за затылок и притягивая для еще одного жесткого поцелуя. Он не мог заставить Курта приблизиться достаточно, дергая его за талию другой рукой и пытаясь правильно соединить их бедра, в попытке улучшить трение. Но этого было недостаточно, и Блейн знал, что не будет, пока Курт не окажется внутри него. — Смазка и презервативы в нижнем ящике комода. Курт мгновенно отстранился, и Блейн воспользовался этим моментом, чтобы снять штаны и повернуться, прислонившись лбом к стене и опустив ладони на серовато-белую краску. Послышался звук открывающейся крышечки, и Курт встал на колени, а затем Блейн вскрикнул и выгнулся. Прежде чем Блейн понял, что должно случиться, Курт крепко ухватился за его половинки и потянул в стороны, сразу же наклоняясь и обводя горячим, влажным языком вход Блейна. — Боже, — стиснув зубы, выдавил Блейн, скользя одной рукой вверх по стене, и прикусил ладонь, чтобы сдержать крик. Это было так давно, что он почти забыл, как хорош был Курт. Он расслаблено двигал языком, оставляя ленивые круги на чувствительной коже Блейна. — Ну же. Ты серьезно собираешься дразнить меня сейчас? Курт тихо промычал и протолкнул кончик влажного языка внутрь, прежде чем отстраниться и сразу заменить его пальцем, проталкивая его, пока тот не оказался полностью внутри. — Больше, — сразу же сказал Блейн, нуждаясь в давлении, ощущении заполненности. Курт прижал поцелуй к пояснице Блейна, скользя еще одним пальцем внутрь, оставляя языком незамысловатые узоры на гиперчувствительной коже прямо над изгибом задницы парня. Дыхание Блейна перехватило в груди, когда Курт коснулся простаты и стал медленно массировать ее, непрерывно двигая пальцами, усиливая и ослабляя движения именно так, чтобы заставить Блейна стонать в кулак. Волна жара пронеслась по телу Блейна, отчего оно вспыхнуло, вспотело и отчаянно просило большего. Не став дожидаться просьбы, Курт добавил третий, и Блейн прикусил большой палец, ощутив горячее удовольствие от растянутости. Прошло слишком много времени с того раза, как они делали это. — Я люблю тебя, — повторил Курт. Блейн вздрогнул, когда услышал голос Курта теперь у себя над ухом, медленно продолжавшего работать пальцами внутри него, готовя Блейна к намного большему. Он раскрыл рот, собираясь ответить на чувства, но резко сомкнул челюсти. Еще не время. Красноречивый звук разрывающейся упаковки презерватива заполнил слух Блейна, и он в ожидании расставил ноги шире. Толстая головка члена Курта прижалась ко его входу, и он толкнулся, нуждаясь в большем. Дело не только в сексе, хотя прошел месяц с тех пор, как Блейн испытывал оргазм. Дело в ощущении Курта внутри. Чувстве его сильной заботы. Знании, что Курт мог заставить его кончить. Что Курт тоже хотел. Дело в ощущении дыхания Курта на шее, его сердца, бьющегося в груди, члена, пульсирующего, когда тот кончает внутри Блейна. Из-за Блейна. Ему нужно, чтобы Курт взял контроль над ним, ведь он ― единственная причина тому, почему жизнь Блейна крутилась по этому замкнутому кругу. — Я люблю тебя, — прошептал Курт на ухо Блейну, прежде чем медленно толкнуться. Когда головка его члена проскользнула через тугое колечко мышц, Блейн ударил рукой по стене и сильнее вжался в нее головой, желая, чтобы Курт оказался в нем весь сразу. Тот обхватил его за талию, одновременно притягивая к груди и удерживая на месте. — Терпение. — Прошел целый месяц. К черту терпение, — простонал Блейн. Курт ничего не ответил, только обернул руку вокруг слегка опавшего члена Блейна и стал медленно водить по нему. Грубо, необходимо, отчаянно. Идеально. Все, что Блейн осознавал, — это то, как яйца Курта бьются о его задницу, как его мягкие, но сильные руки скользят вверх и вниз по его члену, как дыхание Курта, горячее и влажное, касается его спины и шеи. Ощущение Курта внутри было божественно, только скорость его движений причиняла легкий дискомфорт. Слишком много времени прошло с тех пор, как у Блейна в последний раз было что-то в заднице, и такой слабой подготовки было недостаточно, но тем не менее все было действительно идеально. Курт провел большим пальцем по головке члена Блейна, собирая естественную смазку, и неспешно скользнул вниз по выделяющейся венке. Блейн отдернул руку от стены и принялся водить ею по члену. Ему нужно было кончить. Ему нужно было задрожать, потерять контроль, застонать, сжаться вокруг члена Курта. Курт опустил руки на плечи Блейна, вбиваясь в его тело жестче и удерживая его на месте. Каждый его толчок сопровождался рыком и пошлыми шлепками кожи о кожу, влажными звуками члена, скользящего внутрь и наружу задницы Блейна. Это все, что Блейн слышал, ни звук своего сбившегося дыхания или бешеного движения руки на своем члене — только то, как Курт трахал его, жестко и быстро. Прошло так много времени с тех пор, как Блейн кончал, но он все еще не был близок. Он был слишком занят, наслаждаясь каждым моментом — тем, как член Курта растягивал его, двигался внутри. Он старался запомнить эти ощущения, чего никогда не делал прежде, потому что никогда прежде не волновался, что этот раз может оказаться последним. Блейн откинулся на грудь Курта, жалея, чтобы они были слишком нетерпеливы и не разделись. Он хотел почувствовать липкую от пота грудь Курта, прижимающуюся к спине, почувствовать каждый дюйм его тела, касающийся его. — Внутри тебя так хорошо, — простонал Курт на ухо Блейну, прежде чем прикусить мочку и дернуть ее зубами. — Такой тугой. Блейн выпустил звук, что-то между мычанием и стоном, и стал двигать рукой на члене еще быстрее. Боже, он действительно хотел кончить. Не прекращая вбиваться, Курт толкнул Блейна за плечи, с каждым проникновением проходясь по простате самым восхитительным образом. Блейн вскрикнул и снова ударил рукой по стене. Он знал, что Курт был близко. Его толчки стали более беспорядочными, более сильными, а хватка на плечах почти болезненной. Блейн задвигал рукой сильнее, отчаянно желая кончить в штаны. Все тело напряглось, давление собралось в основании члена и яичках. Наконец это случится. Он так близко. — О господи, — вскрикнул Курт, кончиками пальцев впиваясь в плечи Блейна, замирая внутри него, погружаясь до основания и продолжая слегка двигаться, кончая. — Что? — холодно спросил Блейн. Он знал, что Курт получил оргазм, но не думал, что тот кончит раньше него. Потому что теперь все закончилось. Курт прижался к спине Блейна, прикоснувшись щекой к его плечу и втягивая пару дрожащих вдохов. — Вау, — выдохнул Курт. — Это было… — Я еще не кончил, — оборвал его Блейн, приподнимаясь на кончиках пальцев, пока член Курта не выскользнул из него, и повернулся. — Я знаю, я… — сказал Курт, потянувшись к Блейну, но второй раз за ночь тот оттолкнул его руку. — Нет. Я хочу твой рот, — заявил Блейн, опуская руку Курту на плечи и толкая его вниз. Тот с готовностью упал на колени, выбросив презерватив в стоящее рядом мусорное ведро, прежде чем ухватиться за бедра Блейна и наклониться. Блейн перехватил член у основания и направил его прямо в нетерпеливый рот Курта. Тот высунул язык, и Блейн почувствовал, как его ствол оценивающе дернулся. Очень осторожно он понемногу проскальзывал им в рот Курта, пока не оказался наполовину внутри. Блейн запустил обе руки в волосы Курта и грубо толкнулся бедрами. Курт слегка подавился и крепче сжал бедра Блейна, но когда тот опустил взгляд, то одобрительно кивнул. Он разрешал ему сделать это. «Слава Богу». — Я хотел, чтобы ты заставил меня кончить, трахнув. Но, думаю, придется сделать это, — сказал Блейн, едва способный выдавить и три слова без того, чтобы простонать или тяжело выдохнуть. Рот Курта был потрясающим и то, как каждый глубокий толчок заставлял его слегка давиться, было возбуждающе горячо. Если бы Курт не смотрел на него таким доверчивым взглядом, Блейн отстранился бы сразу, не важно, как необыкновенно это ощущалось. Но то, как он смотрел на него сквозь ресницы, расслабив челюсть и принимая каждый толчок Блейна, лишь в футболке и шарфе, что так не сочетались, заставлял любовь, которую Блейн испытывал к нему, разгораться с большей силой, чем за очень долгое время. Может, даже за все, что они были вместе. Блейн резко двигал бедрами снова и снова; каждый толчок становился все глубже, пока он не коснулся головкой горла Курта. Тот неприлично простонал и провел языком по нижней части члена Блейна, словно тот был самым вкусным лакомством, которое он когда-либо пробовал. Когда под конец особенно сильного толчка Курт схватился за обнаженные ягодицы Блейна и притянул его еще ближе, тот подумал, что сделал что-то не так. Но нет. Наоборот, Курт лишь крепче держал его, повернув голову именно так, чтобы позволить Блейну оказаться внутри еще глубже, а затем сглотнул, гладкими стенками горла касаясь головки. С ошеломленным вскриком оргазм внезапно накрыл Блейна. Он еще крепче ухватился за густые волосы Курта, выплескивая горячую сперму ему в глотку. Когда Блейн почувствовал, что может двигаться и не упасть, то сделал пару шагов назад; член выскользнул изо рта Курта, и Блейн опустил взгляд. Курт высунул свой идеально розовый язычок наружу, слизывая сперму, стекающую из уголка губ. Блейн опустился на колени и взял лицо Курта в ладони, стирая белесую жидкость большим пальцем. — Обычно ты сглатываешь, — тихо сказал он. — Да. Но ты никогда так много не кончал раньше, — пробормотал Курт слегка охрипшим голосом. Из-за Блейна. Тот чувствовал, как член снова хотел подняться, и изо всех сил старался не бросить на него грязный взгляд. Сейчас не время. Блейн наклонился и прижал поцелуй к уголку губ Курта, высовывая язык, чтобы убрать оставшуюся дорожку спермы, растекшуюся там. — Прости, что толкнул, — прошептал Блейн в губы Курта. — Ты слегка сошел с ума, — ответил Курт, пытаясь пошутить, но не удалось. — Только из-за тебя. Ты единственный на этой планете, кто может настолько свести меня с ума. Кого я могу одновременно и любить, и ненавидеть. Но я никогда не перестану любить тебя, хотеть тебя, Курт. — Ты тоже мне нужен. Я знаю, что уже не раз сказал это, но мне так жаль. Я сделаю все, что смогу, лишь бы вернуть твое доверие, заставить тебя понять, как сильно сожалею и хочу вернуть все назад, — сказал Курт. — Я просто не знал, что делать с теми чувствами, которые испытываю к тебе, — он взял Блейна за правую руку и прижал ее к своему сердцу. Оно бешено стучало. — Это не из-за оргазма. А из-за тебя. Только из-за того, что я рядом с тобой. Ты все еще заставляешь его так сильно колотиться спустя столько времени. Блейн закрыл глаза и попытался не заплакать. Но знал, что эту битву он проиграет. Всхлип сорвался с губ без предупреждения, и Блейн утянул Курта в объятия, не заботясь о том, что мог причинить тому боль, потому что хотел, чтобы мальчик в его объятиях понял, как сильно ему нужен. Быть с ним. Любить его. Они долго цеплялись друг за друга, и почти половина времени ушла у Блейна на то, чтобы понять, что Курт тоже плакал. Курт первым отстранился, вытирая глаза шарфом, прежде чем сделал тоже самое с лицом Блейна. Такое простое действие, и все же сердце Блейна зашлось от боли. Это его Курт. Тот, в которого он влюбился. Тот, кто проложил путь к сердцу Блейна, сделав его бесполезным без своей второй половинки. — Что теперь будем делать? — тихо спросил Курт. — Не знаю, но я правда готов был забыть тебя, — сказал Блейн, тихо посмеиваясь вопреки своим чувствам. Курт поддержал его, тоже смеясь; этот прекрасный звук, по которому Блейн так скучал всего две недели назад, когда думал, что тот исчез из его жизни навсегда. Когда первый поток слез прошел, Блейн притянул Курта ближе и по какой-то причине продолжил смеяться. Смех казался сумасшедшим и причудливым. Они сидели, смеялись и плакали, пока Блейн не понял, что не может терпеть еще хоть секунду, если не сделать кое-что. — Я люблю тебя, — наконец сказал он. Курт ласково и тихо простонал, обхватывая лицо Блейна и целуя медленно и глубоко. — Я тоже люблю тебя. И пусть Блейн знал, что мог забыть Курта; он никогда не станет ненавидеть его снова. Потому что даже если он любил его больше жизни, и никому больше не удастся забраться к нему под кожу так же, как удалось Курту, когда ты находишь свою родственную душу в шестнадцать лет, нет никаких причин тратить хоть секунду подаренного времени на то, чтобы заполнять свое сердце хоть чем-то, кроме любви.