Судьба

Мана       Один из самых паршивых дней в жизни Маны начался со звона треклятого будильника в девять утра, который он невесть зачем поставил вечером, прекрасно понимая, что дел сегодня нет, и шума ливня за окном. Запустив в несчастные часы подушкой и недовольно покосившись на капли воды, стекающие по оконному стеклу, он недовольно прошипел:       - И даже погода против меня! – при этом совершенно забыв, что вообще-то больше любит дождь, прохладную, сырую погоду, и, собственно, абсолютно выспался. К тому же, в его жизни не все так плохо.       С момента распада ММ Мана работал над своим собственным проектом: было вдохновение, были стихи, была гитара и, как следствие, был новый материал. Но не было тех, с кем бы он хотел играть. А потому уже которую неделю музыкант пребывал в отвратном настроении: когда прошла первая эйфория от возможности наконец творить Свою Музыку, наступили трудовые будни, состоящие из знакомств, прослушиваний, попыток сыграться с новыми людьми и бесконечного разочарования. Повезло только с басистом. Казуно играл… своеобразно. Именно так, как хотелось Мане. Его сразу захватили звуки инструмента, то мягкие и едва уловимые, то рычащие разъяренным зверем. То, что нужно. И музыкант решил, что они с Казуно определенно сработаются. Вот только на этом удача закончилась. Если с грехом пополам удалось найти драммера-сессионщика, и довольно неплохого, то с вокалистом дело обстояло совсем глухо. Те, с кем бы Мана хотел работать, давно были заняты в своих проектах, остальные просто не подходили по вокальным данным. Не устраивал тембр или диапазон. Или они вызывали острую неприязнь, что означало невозможность сотрудничества. Временами Мана клял последними словами свой сложный характер и невозможность переступить через антипатии ради дела всей своей жизни. Но самокопание быстро прекращалось: ровно в тот миг, когда он понимал, что себя не переделать и вокалист от этих мыслей не найдется.       За невеселыми думами он добрел до душа и поставил на плиту кофеварку. Вслушиваясь под ее шипение в шум уже порядком раздражающего дождя, вспомнил, что вчера на короткой тусовке какой-то паренек сунул ему диск со своими записями. Диск валялся то ли в кармане джинсов, то ли в сумке, и Мана бросился на его поиски:       - Ну же, пусть мне повезет! – будучи атеистом, он и сам не понимал до конца, к кому обращается. – Да хоть к дождю, лишь бы подействовало! - додумал он вслух и, помедлив секунду, включил запись. Полилась довольно слащавая, попсовая мелодия. Голос был не плох, но и не хорош. Проще говоря – никакой. Снова промах.       - Да что за дьявол, - пробурчал он себе под нос, доставая диск и выбрасывая его в мусорное ведро. И тут до него донесся с кухни запах сгоревшего кофе, который он забыл за поисками снять с плиты. Мана приглушенно выругался, а потом выругался еще раз, так как зарекся уже давно не использовать брани и боролся с этой пагубной привычкой. Отчитывая себя уже более цензурно, он рванул на кухню и в довесок ко всему больно обжегся о раскаленную кофеварку.       - Да что за день такой, а? - борясь с диким желанием заорать на кофеварку, диск, себя самого, Мана прошел в зал и сел за гитару. Порвалась струна. Дрянное настроение достигло своего апогея, и Мана еле сдержал желание запустить чем-то тяжелым в зазвонивший телефон. Подумав, что гитара ему еще пригодится, да и мобильник тоже, мужчина со вздохом поднялся и пошел отвечать. На другом конце провода висел вечно беззаботный и веселый Юджи Камиджо:       - Привет, Сато-сан! Как всегда в работе и заботах? – от чужого хорошего настроения стало еще паршивее.       - Я бы сказал, в чем я, Юджи, но не знаю, как мягко об этом выразиться…       - О, ворчим опять? Знаешь, что? Собирайся. Я за тобой зайду через пару часов, настроение тебе поднимать будем!       - Я не… - хотел Мана отказаться, но неугомонный Камиджо уже бросил трубку, вероятно, умчавшись утрясать какие-то дела, которые вечно себе придумывал в огромном количестве.       Следующие полчаса мужчина провел в раздумьях, наносить макияж или нет, глядя то на ливень в окне, то на свое отражение в зеркале. Ему категорически не нравилось ни то, ни другое. Наконец, решив, что выходить без косметики из дома – моветон, он на свой страх и риск легко накрасил глаза, переоделся и сел ждать Юджи, сварив, наконец, нормальный кофе.       Старый друг оказался весьма пунктуален, и через два часа они уже болтали, идя под зонтами по лужам. Вернее, больше болтал Камиджо: что-то о воссоединении с Маю и остальными, про новые задумки, про все на свете. Мана слушал вполслуха, и Юджи заметил, что наставник если не в депрессии, то явно чем-то озадачен:       - Что случилось, Сато-сан? – Мана едва не пропустил вопрос мимо ушей, но, все же, ответил:       - Да все как всегда. Новый проект, куча заморочек, подбор музыкантов… Нажил себе маразм.       - Да брось! Новый проект, новая работа – это всегда здорово. Где твой драйв, адреналин? – Юджи мягко пихнул друга в плечо и рассмеялся.       - Здорово. Здорово, что уже полгода полноценный коллектив собрать не могу? – только и усмехнулся гитарист. – Я за последние месяцы, наверное, все голоса андеграунда переслушал, ничего стоящего… голова кругом!       - Вокалист нужен? – Юджи вмиг стал серьезным, и Мана уж было подумал, что тот предложит себя в качестве певца, но вовремя вспомнил, что его группа опять, вроде как, собирается. – Знаешь, есть тут одно местечко… средненький такой паб, но в самом центре зала стоит рояль, и каждый вечер там выступают молодые вокалисты. Поют, кстати, порой весьма и весьма неплохо. Может, повезет? – Мана едва не сплюнул, вспомнив, что сегодня уже произносил эту фразу, и чем все закончилась в итоге:       - Да только нервы портить! – проворчал он в ответ, но Юджи уже тащил его к перекрестку, за которым показалась малоприметная вывеска. Джука.       Один из самых паршивых дней Джуки начался со звонка хозяина паба, где он работал, чтобы наскрести денег на скромную съемную комнату, вот уже больше полугода. Хмуро выслушав его ор, но так и не поняв сути претензий, Хироки пялился в пожелтевшие обои несколько минут, затем поднялся, разглядев за окном дождь.       - Если карма существует, то в прошлой жизни я налажал на сто лет вперед, - попытался он усмехнуться сам себе, но хорошее настроение пропало, не успев, в общем-то, начаться, так как вчера один из гостей заведения пролил ему вино на пиджак, и, следовательно, выступать ему сегодня не в чем. Представив рожу начальника, когда он заявится на работу и сядет за рояль в джинсах и рубашке, Хироки нахмурился сильнее. Вылететь с работы не хотелось. Не то, чтобы ему нравилось петь и играть для хмельной и веселой публики… но платили там неплохо, на жизнь хватало.       - Хироки, тебе уже двадцать один, а ты страдаешь херней, - перефразировал юноша слова своего отца и затянулся сигаретой, встав у открытого окна. Подумав, что уже опаздывает, а еще надо бы зайти в химчистку, наскоро собрался и вышел из квартиры. Чертыхнувшись, подставился под холодные капли, потому что забыл дома зонт и почти бегом добежал до нужного здания. Оставив пиджак на поруки персонала химчистки, теперь уже неспешно пошел на работу. Все равно промок до нитки.       Паб встретил его пустыми столиками, и только за самым дальним сидела странная парочка: двое мужчин, причем один больше смахивал на девушку, пили пиво и о чем-то разговаривали, то и дело поглядывая на стоящий в зале рояль.       - И где тебя нечисть носит, Фуджимото?       Что и требовалось доказать. Хироки нахмурился еще сильнее, с плохо скрываемым раздражением глядя на начальника, хотя, казалось, сильнее некуда. – И не смотри волком, раздражает! В чем ты пришел? Ты в этом собираешься работать? Уволю к чертовой матери! – На это Хироки пожал плечами, предпочитая молчать, потому что если заговорит, его отсюда вышвырнут еще быстрее: выражений он часто не выбирает в силу характера. Вместо спора он кинул мокрую куртку в подсобку и прошел к инструменту. Парочка начала на него пялиться еще активнее, и отчего-то захотелось плюнуть на все, встать и уйти. Но вместо этого он поднимает крышку рояля и начинает тихонько играть. Медленная мелодия успокаивает, клавиши послушно звучат под пальцами, и проблемы на миг отступают. Он уже не замечает странных мужчин, что перебрались поближе «к прекрасному» и с ожиданием на него уставились. Доиграв выбранную мелодию, он, подумав, наиграл мотив довольно популярной, попсовой, на его взгляд, песенки и запел. Мана.       Когда музыканты вошли в паб, зал пустовал.       - Рано еще, - прокомментировал Юджи. – Выбери столик, я пойду закажу что-нибудь. Чего тебе взять?       - Пива для начала, - Сато их авантюра исключительно не нравится, и он думает, что если и на этот раз ничего хорошего не выйдет, то просто надерется в компании старого приятеля. Мана выбрал самый дальний столик в зале и затянулся сигаретой. Гитарист и забыл, что не курил сегодня с самого утра, и только сейчас понял, отчего его преследовало какое-то поганое ощущение. Едва он докурил, вернулся Камиджо с выпивкой, и их неспешный разговор продолжился.       Примерно час ничего не происходило, а потом в дверь влетел высокий, худой промокший до нитки парнишка в очках, на которого тут же взъелся хозяин паба. Тот молча скрылся в одну из дверей и вышел уже без куртки.       - Похоже, это и есть сегодняшний музыкант, - заметил Юджи. – Говорят, они тут быстро сменяются, но один уже полгода играет, да и поет тот парень неплохо.       - Вот это вот? – скептически заметил Мана, думая, что этот переросток с каким-то злобным взглядом и мрачным выражением лица распугает ему весь стаф, а то и поклонников заодно. Одернув себя, Мана подумал, что еще никуда не позвал парня, что даже не слышал его голоса, но интуиция рвала и метала: возможно, он не зря тратит тут время. А парнишка снял очки, тряхнул почти высохшими темными густыми волосами, и Мана и сам не заметил, как засмотрелся на капельку воды, медленно скользящей по сосредоточенному лицу пианиста.       - Чего засмотрелся? Понравился? – Юджи, хохотнув, ткнул его в бок. – А он красивый. Накрасить потемнее, и сойдет тебе за принца тьмы!       И тут до обоих донеслась знакомая мелодия. Blue Romance, песня Камиджо. Тот сразу напрягся, готовясь считать чужие косяки, а Мана понял, что, наконец, услышит голос парня. И через мгновение он запел. Хорошо поставленным чистым голосом. Да, пока еще не настолько профессионально, как Юджи, но очень мягко, нежно, пользуясь тем, что имел более широкий диапазон и приятный тембр. Бархатистый голос переплетался с нежными звуками клавиш, а гитарист представлял, как зазвучат его стихи в исполнении этого юноши. И то, что он представил, ему донельзя понравилось.       - Нашел! – еле слышно выдохнул он.       - Ничего себе, - присвистнул Юджи, а Мана еле дождался конца песни, встал с места и подошел к пареньку. Тот уже снова начал что-то наигрывать, когда почувствовал руку на своем плече. Хироки выдернули из мира грез назад в прокуренное, пропахшее спиртным помещение, и он, раздражаясь, скинул чужую руку, резко ответив:       - По заказу не пою, забыли? – и встретился с темными глазами того самого мужика, что глаз с него не сводит. – Съема тут тоже нет, бордель для однополярных через дорогу! - и, как ни в чем ни бывало, продолжил играть.       Мана еле сдержался, чтобы не дать парню по роже. И дело даже не в том, что он его не узнал, не выслушал, послал, можно сказать… просто понял, как тяжело им будет работать. Почему-то мысли, что мальчишка откажет, не возникло ни в этот момент, ни в последующий. Подавив раздражение, он кинул на клавиши свою визитку с номером телефона и процедил:       - Нужна будет работа, позвони.       - Отвалите, а? – Хироки уже не думал, что его попрут за такое отношение к гостям, просто уже поперек горла. Знает он эту их работу…       Мана развернулся на каблуках и сел за стол, сжимая кулаки и тяжело дыша.       - Ну что, поговорили? – улыбнулся Юджи.       - Он меня послал, прикинь? – вспыхнул тот наконец, выливая в себя любезно поданный другом виски. – Подумал, я его снять хочу! – и Камиджо, прыснув, расхохотался в голос:       - Ну, ты даешь! Что ты ему такого сказал, мачо?       - Да иди ты! Ничего я ему не сказал…       - Значит, подумал, - продолжал ржать Камиджо. – У тебя такое на лице написано обычно.       - Мне адрес уточнить?       - Да ладно, пошутить уже нельзя...       Весь вечер Мана слушал выступление парня, все более убеждаясь, что лучше в ближайшее время не найдет. Да, придется поучить его, но что из этого выйдет… Наверное, что-то красивое… только, увы, не Судьба.       - Ну, чего ты опять залип? Хочешь, я с ним поговорю? – Юджи устал смотреть на душевные терзания Маны и предложил помощь.       - Еще чего! Чтоб я унижался перед каким-то… пошли отсюда, Камиджо. – И, бросив на стол деньги, Сато встал из-за стола и направился к выходу.       - Да позвонит он, - пробормотал Камиджо, видя, что музыкант, поколебавшись, убрал визитку в карман джинсов. Джука.       Покосившись на брошенную визитку, Хироки все-таки подобрал ее. Может, правда, что-то приличное предлагали, а он взъелся, не выслушав даже.       - Нервы тебе надо лечить, Хиро, - пробормотал он себе под нос, заканчивая выступление.       - Фуджимото! Ты уволен, зараза! Чтоб ноги твоей тут не было! – крикнул ему в спину хозяин магазина, отдав расчет.       И тот, забыв о визитке и странном мужике, пошел напиваться в соседний бар.       Самое хорошее утро Джуки началось с похмелья и поиска мобильника для выяснения времени, головной боли и воспоминания, что придется все-таки искать новую работу. В кармане вместе с телефоном обнаружилась чья-то визитка, и он, подумав, что все равно ничего не теряет, набрал указанный в ней номер. Мана.       Самое хорошее утро Маны тоже началось с похмелья, головной боли и телефонного звонка. Чертыхнувшись, он дотянулся до мобильника, увидев незнакомый номер, и, поколебавшись, взял:       - Мана слушает.       - Здравствуйте, - в трубке несмело прозвучал смутно знакомый, приятный голос. – Вчера вы оставляли мне свой номер и говорили что-то насчет работы. Я высказался довольно резко, настроение было ни к черту, но если вы еще готовы обсудить это, я бы хотел поговорить с вами…       Мана назвал парню адрес, даже не спросив имени. Дурное настроение как рукой сняло, и появилось дикое желание расцеловать Камиджо за то, что волею судьбы вытащил его в этот паб, волею судьбы там пел этот запавший своим голосом в душу парень, волею судьбы он не выбросил визитку, почти извинился и перезвонил. Сам!       Это определенно хороший день для них обоих.       И с тех пор, когда Ману в интервью спрашивают, как он встретил Джуку, тот лишь может сказать, еле сдерживая улыбку:       - Судьба!