Этот горько-сладкий вкус

Прошло два года с их последней встречи. Она едва вспоминает, как он смеялся, когда они сидели рядом на репетиции, зашнуровывая коньки. И еще более смутно помнит об ощущении своей руки в его… отвратительно теплой для одиночника вроде нее, чья кожа привыкла ко льду и морозному воздуху. А он так же, как и всегда, широко улыбается, когда встречает ее в лифте их отеля. Даже лицо его все такое же, разве что отмечено течением времени, и Юна с удивлением замечает слабые морщинки в уголках его глаз. - Давно не виделись, - усмехается Патрик, галантно придерживая для нее дверь. - Как обстоят дела в вашем королевстве, Ваше Величество? Дразнящие переливы его голоса пробуждают и другое воспоминание – легкое дыхание, щекочущее ухо, во время их первого совместного выступления, когда Патрик, за пару мгновений до начала, тихо прошептал ей «Постарайся не падать, принцесса». - Неплохо, - пожимает плечами Юна, - Приятно взять перерыв между бесконечными фотосессиями и посоревноваться. Чан снова смеется, и от звука его смеха екает сердце, потому что он звучит так знакомо и чуждо одновременно, и, быть может, она заглядывает слишком глубоко, но его смех теперь более сдержанный и не такой беззаботный, как раньше. Сложно принять, что Патрик, стоящий перед ней, больше не мечтательный подросток, только-только начавший погоню за своими мечтами. Нет, он уже исполнил почти все, о чем мечтал, ему разве что не хватает олимпийского золота для полной коллекции. Хотя, сама Юна, наверное, тоже изменилась. Стала более скрытной, сдержанной, замкнутой, с тех пор как покинула Канаду (Олимпиаду, Орсера и да, даже Патрика), оставив все позади. И как бы ей не хотелось верить в свою внутреннюю силу, Юна знала, что, как и любой другой человек, не выдержала испытание временем. Она больше не девочка, стоящая на пьедестале, с глазами полными слез и сердцем, переполненным радостью. Они спускаются вниз, в атриум. И пока Патрик говорит о лете, тренировках и Сочи, замаячивших не в столь отдаленном будущем, Юна предается ностальгии. Он все еще говорит, как фигурист, и в его голосе слышны и решимость, и страсть, и желание, когда канадец рассказывает ей о тренировках в строящемся ледовом дворце. И в первый раз Юна Ким задумывается, какой бы она была, если бы не выиграла золото, а провела последние два года в тоске и бесконечно терзая саму себя, как это было с ним. Странно думать, насколько же похожи они были, и как теперь разошлись их пути. Насколько разными они стали после того, как Юна сошла со льда со слезами безудержной радости, а Патрик – с горьким разочарованием. И какого же это было для него, когда она постоянно говорила о благотворительной деятельности и встречах олимпийского комитета. Завидовал ли он ей, что она все-таки исполнила свою мечту, и поверил бы, если бы Юна сказала, как сильно завидует, что у Патрика все еще есть его мечта. - Ну, здорово было вновь увидеться, - говорит Чан, виновато глядя на часы. Юна понимающе кивает и не уклоняется, когда он распахивает руки, чтобы обнять ее. Есть в его объятиях что-то успокаивающее, и она обнимает его дольше, чем должна бы, словно бессознательно пытаясь поглотить его пыл, спрятать в своих воспоминаниях и сохранить на будущее, когда ей самой понадобится маленькая искорка, чтобы вновь разжечь угасающую страсть в ее сердце. - Увидимся, - бормочет Юна, когда они, наконец, расходятся. Патрик улыбается ей на прощание и машет рукой. А она смотрит ему вслед, и хотя на сердце у нее тяжело, в то же время там становится чуть-чуть светлее.